— Скажи мне, я в раю?
— Ты в Ясенево, в нашей квартире. Потерпи, тебе все объяснят вечером. Не думай ни о чем, все образумится. Тебе нужен покой.
Она обняла меня… и вдруг превратилась во вторую жену, тоже оставленную, тоже любимую, живущую с дочерью в Аргентине, и мы плакали и любили друг друга, а потом превратилась в Марику, и я целовал ее старое доброе лицо и пытался расспросить, добралась ли она до Нью-Йорка и встретил ли ее там сын, но она только улыбалась. Все мои любимые побывали у меня и все они были влюблены в меня и я был влюблен в них.
Вечером рай прекратился. Век догнал меня. И бросился мне на плечи. Открыл глаза и увидел рядом со мной похожего на Бабеля толстяка в белом халате. Колобок! В руке у него поблескивал шприц. Инстинктивно отпрянул. А он преследовать меня не стал, а постучал меня ладошкой по ступне, уютно покачал курчавой толстой головой и заговорил: Все хорошо, все хорошо, не бойтесь, это только укрепит вас и успокоит, укрепит и успокоит… маленькая доза мескалина… шучу, шучу.
Вколол иглу мне в бедро, не торопясь впрыснул лекарство, похлопал меня по плечу и закивал, как китайский фарфоровый бог счастья.
— Замечательно держитесь! Нервы как канаты. Другой бы на вашем месте… Поешьте немного, вот. тут. на подносе, а потом садитесь в кресло и поговорим… и погутарим… надо вам кое-что объяснить… а уж вы потом решите сами, что мы будем делать… да-с, сами решите.
Я съел булочку с маслом, выпил стаканчик апельсинового сока, встал, надел пижаму, подошел к окну.
— Мало что изменилось, не правда ли, капитализм только испортил их, — задумчиво заметил толстяк, — дома постарели, а их обитатели… сами увидите. Сходите на кухню… поройтесь в холодильнике… ощутите, что вы в реальности, а не в страшном сне. Мы постарались все в квартире оборудовать так, как тут было в вашей прошлой жизни, чтобы облегчить вам вхождение в жизнь новую, так сказать… Телевизора у вас тогда не было, и мы решили обойтись без него. И компьютера, конечно, тоже не было… зато радио, пожалуйста, слушайте сколько угодно, ваша Спидола к вашим услугам. На улицу выходить я вам сегодня не рекомендую, но завтра, будьте любезны, вы не заключенный и не заложник. А сейчас я готов ответить на все ваши вопросы. Устраивайтесь поудобнее в кресле… Спрашивайте, мальчики, спрашивайте.
Не знал, с чего начать. Ударил наугад: Марк и Борис живы?
Колобок-Бабель поморщился. После затянувшейся паузы каркнул негромко: Да.
— Они в Москве?
— Да.
— Они работают на вас?
— Какой вы догадливый! Штирлиц просто!
— Что вам от меня надо?
— Никак не могу поверить, что вы этого не знаете в мельчайших дета. лях.
— Что конкретно? Фильм, интервью, покаяние?
— Умница. Фильм уже монтируют… интервью пойдет отдельно. И еще кое-что.
— Сроки?
— Как раз на ваше Рождество, за несколько дней до Нового года покажем по всем программам. С переводом на английский и другие языки.
— Что будет, если я откажусь?
— Не откажетесь.
— Почему вы так уверены?
— Не откажетесь.
— Кто?
— И ваш сын и его жена и ваши внуки, и ваша первая жена. И… сюрприз… ах-ах… ваша Марика… все они у нас… и от вас зависит их судьба, здоровье. Мы не будем приносить вам каждый день на блюдечке пальчик… или глазик… но… кто знает, что придет ему в голову? Он ведь у нас мечтатель… пудинг наш кремлевский… не без игривости, знаете ли… может такое придумать, чего и в ваших рассказах не встретишь.
— Почему я? Я не фотогеничен.
— Шармант! А вы подумайте, почему вы. Вы сами виноваты! Сами на себя все и навлекли… и никого не вините, кроме самого себя. Тщеславие-с. Референты прочитали текстик ваш… да-да, о наших лондонских гешефтах… кое-что подчеркнули… и ему на столик положили на газетный. Он прочитал и решил вас, так сказать, лично пригласить.
— Очень лестно! А потом, что будет? Показательный процесс и казнь? Как неоригинально!
— У нас, как вы, наверное, знаете, не казнят. Процесс — конечно будет, но исход его будет зависеть от вашей готовности с нами работать. Палитра широкая. От пожизненного карцера… до освобождения и посильного вспоможения. Можем эту квартиру вам подарить… и писать позволим… и опубликуем хорошим тиражом.
Тут я не выдержал и хрястнул Колобка по толстой морде кулаком. А когда он упал, пнул его ногой в круглый живот, а потом бил по голове тумбочкой, пока он не сдох. Помочился на его окровавленный труп.
Шутка! Я конечно его и пальцем не тронул. Вопросов больше не задавал. Через час проговорил с трудом: Не трогайте моих, сегодня же освободите сноху с внуками, все сделаю как надо, будете довольны, и еще… дайте мне денек осмотреться и очухаться. Не убегу, не бойтесь.
— Понимаю, понимаю, что не убежите. Тихими стопами. Сейчас позвоню кое-куда, согласую и вам волю руководства сообщу.
Толстяк ушел на кухню и разговаривал там с кем-то по мобильнику минут десять. Вернулся сияющий.
— Ну вот, все согласовал, и денек для вас добыл, хотя были возражения, да-с, были-с. Сноху с внуками выпустим, как только закончим фильм и интервью, остальных — после процесса, завтрашний день ваш. Дома вы одни, а если погулять захотите или куда съездить, будет машина за вами следовать, с двумя сопровождающими, да. да. в штатском конечно, и подвезет вас, куда прикажете, и на всякий случай… Вы уж, пожалуйста, тут Джеймса Бонда не разыгрывайте, наше сопровождение воспринимайте как… персональную охрану. Москва, она такая… продырявить могут живот… в ваших же интересах здоровым и бодрым оставаться… да-с здоровым и бодрым. Вот вам мобильник для связи со мной… эту кнопочку нажмете, а потом вот эту… простенькое устройство. Смотрите, не навлеките беду еще на кого. Что же, разрешите попрощаться… как говорится, приятно было познакомиться… еда в холодильнике. Да. забыл сказать… не пугайтесь, если… как бы это получше сформулировать… если что-то будет не так. как вы себе представляли. даже совсем не так… даже невозможно и фантастично. Принимайте все спокойно и все-все будет хорошо.
Я взял в руки Спидолу как старого любимого кота. Поймал Би-би-си и дождался новостей.
Германия была завоевана. Франкфурт-на-Майне был объявлен столицей НОВОЙ ГДР, сокращенно НГДР. У Франции была отобрана Эльзас-Лотарингия и присоединена к НГДР. Кроме того к НГДР были присоединены Швейцария, Австрия. Венгрия (сопротивление ее было сломлено ковровыми бомбардировками). Чехия. Западная часть Польши и итальянский Южный Тироль. По всей территории Новой ГДР началась постройка сети русских гарнизонов и военных баз. ответственность за снабжение которых была возложена на местную администрацию, состоящую из левых политиков оккупированных стран. Для строительных работ используется труд заключенных.
Территория России была увеличена за счет прекратившей сопротивление Финляндии, Швеции, балтийских республик, Белоруссии, восточной части Польши, Румынии, Словакии, Молдавии. Украины, Грузии, Казахстана и бывших среднеазиатских республик СССР.
Китаю было позволено колонизировать бывшую Японию и оккупировать русскую Сибирь от Сахалина и Колымы до линии Красноярск-Норильск.
Турции Россия уступила «по настоятельной просьбе трудящегося населения этих республик» — Болгарию, Азербайджан и Армению.
Российские войска, наступающие в направлении Индийского океана, были уничтожены неизвестным противником, о них было приказано забыть.
На торжественном собрании дипломатического корпуса в Кремле Путин объявил, что Россия завершила первую стадию справедливого передела Евразии и объявляет мораторий на военные действия на пять лет.
Комментатор Би-би-си закончил военно-политический блок новостей саркастическим замечанием: Русские оставили в покое Норвегию, Англию, страны Бенилюкса, изуродованные Францию и Италию, Португалию и Испанию «чтобы было кого завоевывать и грабить через пять лет».
Бедные мои родные, как же мне вырвать вас из лап этого страшного государства? Я успокоил себя советом опытного собаковода: Иногда надо просто спокойно, не оборачиваясь, идти дальше, все равно куда. Ничего не говорить, не трогать. и главное не смотреть в глаза яростно рычащим животным.
Тасманский тигр
Перед тем, как лечь, обошел квартиру. Обстановка действительно напоминала ту, что была у нас когда-то. Темный трехстворчатый шкаф, купленный в мебельном на Ленинском. Красная двуспальная тахта. Торшеры.
Штук тридцать книжных полок на стенах. Старые книги… добрые, единственные мои друзья… вы одни помогли не задохнуться в затхлой брежневщине, ощутить, не выходя из советской тюрьмы, радостную истому бытия свободного человека. Фолкнер, Пруст, Гессе, «Острова в океане»… с полсотни «Литературных памятников»… читабельная треть «Всемирной литературы»… десять томов «Махабхараты», Диккенс, Чехов, «Дневники писателя»… Булгаков, Торо, Бирс, Платонов, Рембо… даже крохотную «Лолиту» и огромного двухтомного «Дон-Кихота» с иллюстрациями Доре раздобыли чекисты.
Старый папин финский письменный стол. На боку процарапанные шилом в день смерти Брежнева слова из Библии: «Мене, мене, текел, упарсин».
Кухня только какая-то не такая, с прибамбасами, а у нас была простенькая. Холодильник «Саратов». А внутри — почему-то одни немецкие продукты, знакомые йогурты из «Лидла», сыры и колбасы из «Альди». Плита «Лысьва». Тарелки и чашки итальянские.
Открыл дверь на лестничную клетку, а там красный огонек пляшет.
— Вы кто?
Темнота ответила: Не узнал, что ли. жидок?
— Старлей?
— К вашим услугам. Но теперь я для вас просто Гена. Буду вас охранять. А внизу, в машине изнывает от скуки Петро. Зубы точит на вас.
— Пусть лучше себе шишку точит в «Зимней сказке!»
— Да вы стали тут у нас храбрецом, товарищ Розен!
— Кофе хотите?
— Рад бы, но не положено. Вы потом Колобку проболтаетесь, и мне по шапке дадут. Нет уж, теперь вы — овечка, а я ваш охранник-волк. Такое у нас распределение ролей. Ложитесь спать, не думайте ни о чем, утро вечера мудренее, завтра погуляете, посмотрите на новую Москву, кое-что поймете, может быть, потихоньку все и разрешится. Больше ничего вам сказать не могу, они там считают, надо, чтобы вы сами… Спокойной ночи!