К дому, где он жил с тех пор, как мать разъехалась с отчимом, Игорь подъехал, когда совсем стемнело, и снова почему-то вспомнил о Насте, о том, что из всех его родственников у нее, пожалуй, самая плохонькая квартирка.
Поднимаясь на третий этаж пешком, как делал это всегда, когда еще жил с матерью, он думал не о ней, а о Льве. Когда-то, впервые войдя в эту квартиру, Игорь был поражен, никак не ожидал, что она окажется ничуть не хуже той, в которой они жили втроем с отчимом. Пожалуй, даже лучше. По расположению – почти самый центр, толстые стены и высокие потолки. А самое главное – здесь сохранился дух старой Москвы, дореволюционной. С чаепитиями, чтением стихов и фортепьянными вечерами. Этого никак не могло быть, поскольку дом был построен перед самой войной, когда о старой Москве запретили не только говорить, но и думать, и все-таки что-то в этом доме если не примирило его с разводом матери, то, во всяком случае, сгладило неприятную перемену жизни.
Звонить в дверь пришлось дважды. У него тревожно сжалось сердце, когда мать не сразу открыла, он разозлился на нее за свой страх и облегченно выдохнул, когда она наконец отперла дверь. Она выглядела как обычно, не знай он страшного диагноза, ничего даже не заподозрил бы.
– Вот, привез, – протянув ей небольшой пакет с лекарствами, он чмокнул ее в щеку, а потом, чего за ним никогда не водилось, уткнулся лбом в красиво уложенные волосы.
– Спасибо, Игорек, – Лилия Викторовна ободряюще улыбнулась, и он вдруг испугался, что заплачет. – Ужинать? Чай?
– Чай, – решил он, раздеваясь.
– Как дела?
– Нормально. Да, мам, – вспомнил он. – Ты Насте сказала, да? Ты же не хотела никому говорить.
– Сказала, – отозвалась Лилия Викторовна, хлопоча около плиты. – Я подарила ей бабушкиного слоника.
– Ты что, спятила? – искренне удивился Игорь. – Какое она имеет отношение к нашим родственникам? При чем тут она? Это наша семейная реликвия.
– Какая реликвия, Игорь? – опешила Лилия Викторовна. – Этому слонику по вашим с Ленкой доходам цена полкопейки. Было б у меня что-то действительно ценное, я никому бы не подарила. И знаешь почему? Потому что предвидела такую реакцию.
– Да при чем тут реакция? Это вещь моей прабабки. Понимаешь, моей! При чем тут Настя?
– Ну, положим, и ты особого отношения к Левиной фирме не имеешь, но он же оставляет тебе ее, а она дороже старого слоника.
– Половину фирмы.
– Пусть половину. Но оставляет же.
– Мам, прекрати, – разозлился Игорь. – Ты сама всегда утверждала, что я ему как сын. А Настасья тебе кто?
– Племянница. Любимая.
– Нет, это сумасшедший дом. – Игорь уселся за стол и, усмехнувшись, потряс головой. – Единственное, что осталось от моих предков, ты отдаешь чужому человеку.
– Мне она не чужой человек. И тебе тоже.
– Ладно, – он махнул рукой. – Подарила и подарила. Черт знает что!
А ведь Лена обязательно вспомнит про слоника, когда обнаружит его пропажу. Слоник жене нравился, она всегда теребила его, приходя к свекрови. И то, что его мать отдала слоника Насте, ей не понравится. Мать права, по их доходам это не ценность, но Лена любила все свои вещи. Как и он сам.
Он не ожидал, что пропажа грошового слоника всерьез его разозлит.
– Знаешь, Игорь, – мама налила чаю, оглядев накрытый наспех стол, и села напротив, – я всегда боялась, что ты станешь похожим на своего отца.
– Ну и как? Похож?
– Внешне – да. Всегда был похож. Но душа у тебя все-таки другая.
– Какая? – Его злил этот разговор. Еще больше, чем пропажа слоника.
– Не уверена, что стоит это тебе говорить… – мать помешала чай, попробовала и поморщилась – горячо. – Сергей был плохим человеком. Жадным, хитрым. Сначала-то он мне не нравился. Не то чтобы я к нему какую-то неприязнь испытывала, я тогда вообще на него внимания не обращала. Он очень нравился одной моей подружке из группы, ты ее не знаешь, она как уехала из Москвы после института, так никогда больше и не объявлялась. Мне, во всяком случае, никогда не звонила. Подружка была иногородняя, жила в общежитии, как и он. В общем, с нее Сережа перекинулся на меня. Мне сначала это очень не нравилось. А потом… С ней, с подружкой этой, он был грубым, анекдоты дурацкие рассказывал. В кино смеялся, когда плакать надо было… Со мной он стал другим – нежным, заботливым. Ты что не пьешь?
– Пью, – Игорь отпил крепкого, как он любил, чаю, взял конфету, повертел и положил назад в вазочку.
– Он женился на мне, потому что я обеспечила ему прописку в Москве, а твой дедушка – карьеру. Я это поняла довольно быстро. Вся его заботливость исчезла, как только он начал работать в райкоме комсомола. Мы с тобой ему были не нужны, и он никогда этого не скрывал. И тогда я поняла одну очень важную вещь, Игорь: непорядочный человек всегда и со всеми будет непорядочным. Это как умный и дурак. Умный – он всегда умный, а непорядочный – всегда непорядочный. Всегда и со всеми. Он может это успешно скрывать, но верить ему нельзя.
– Ну и к чему ты мне это говоришь?
– Я за тебя боюсь. – Мать медленно обвела пальцем край чашки. – Тебе не на кого положиться, кроме Насти.
– Мама! Прекрати!
– Да, Игорь. На Лену полагаться нельзя.
– Перестань, – устало попросил он. – Ты прекрасно знаешь, что несешь чушь. Если меня кто и любит, то это Ленка.
Его измотал этот разговор, захотелось поскорее домой, в тишину и уют собственной квартиры. Игорь засобирался, догадываясь, что очень скоро, когда матери не станет, он пожалеет, что мало с ней общался.
Телефонный звонок застал Лену в ванной.
– Да, пап, – запыхавшись, едва успев накинуть халат, Лена подбежала к аппарату и с удивлением увидела на определителе номер рабочего телефона отца.
– Привет. Ты как, говорить можешь, или на мобильный перезвонить?
– Могу. Игорь к матери уехал.
– Жалко Лилию Викторовну, – вздохнул отец. – Хорошая женщина. Жалко.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Лена.
– Я знаю все и обо всех, – засмеялся он. – И про собственную сватью тоже. Иначе, Ленок, нормальных денег у меня не было бы. Короче, так. Никакой бабы у Игоря нет, можешь быть спокойна.
– Да я в этом и не сомневалась.
– Кончай! Именно в этом ты и сомневалась, уж мне-то голову не морочь.
– А ты что, собирал об Игоре информацию?
– Конечно, – удивился отец. – Ясное дело, что собирал. Я и без твоих проблем на ним присматривал – все-таки он к моим деньгам имеет отношение, а я их кому попало не доверю. Ну а уж после твоего звонка – тем более. Короче, Лен, с Игорем все в порядке. Из-за матери он переживает, но это дело понятное. А больше ничего. Спи спокойно.
– Пап, мне больше не нужны распечатки его разговоров. Не присылай.
– Как скажешь, – усмехнулся отец. – По мне, так информация лишней не бывает, но не хочешь – не буду.
– Не хочу, – отчеканила Лена. – Не хочу следить за собственным мужем.
– Как знаешь, – развеселился отец. – А я за ним приглядывать буду. Конечно, больших денег у него нет, но и за небольшими пригляд нужен. Ну ладно, спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – отозвалась Лена.
Очень захотелось курить. Она вернулась в ванную, включила фен, быстро, не просушив как следует, обдула волосы, накинула куртку, вышла на балкон и широко распахнула пластиковую створку окна.
От разговоров с отцом всегда оставался неприятный осадок, но сейчас было тошно как никогда. Почему-то опять вспомнилось, как она наблюдала за Игорем на берегу Пироговского водохранилища, и ей казалось тогда, что впереди ее ждет нескончаемое счастье.
Сейчас ей ничто не мешало быть счастливой, но счастливой она себя не чувствовала.
Больших денег у него нет, сказал отец. Лена и раньше догадывалась, что больших денег отец Игорю не даст, но слова отца отозвались настоящей болью.
Если отец на старости лет женится на какой-нибудь шлюшке, они с Игорем останутся ни с чем.
Думать об этом было невыносимо. Лена потушила окурок и стояла просто так, глядя в открытое настежь окно.
Остается фирма дяди Левы, но ее придется делить с Настей, Игорь давно ей сообщил, как Лев собирается распорядиться своим имуществом. Мало того, что придется делить фирму, всегда существует вероятность, что Лева не напишет завещания, тогда Игорь вообще ничего не получит, он же ему не родной сын.
Лена трезво и честно оценивала себя и знала, что ей для счастья – даже не для счастья, просто для того, чтобы чувствовать себя спокойно, – деньги очень нужны. Необходимы. И чем больше их будет, тем лучше.
Она любила деньги, но самое печальное было в другом – Игорь любил их еще больше. Станет ли он жить с ней, если она окажется нищей?
Время тянулось медленно. Настя совсем измучилась, наблюдая, как медленно движутся стрелки на старых, подаренных бабушкой кухонных часах. Наконец не выдержала, набрала номер Дениса и, слушая длинные гудки, чувствовала, как от безысходного страха перехватывает дыхание. Она так и сидела на диване, зажав в руке мобильный телефон, пока тот наконец не засветился у нее в руке и на дисплее не проступили буквы «Денис».
– Да, – выдохнула Настя.
Она не сразу поняла, что ей говорит незнакомый голос в трубке, она даже не сразу сообразила, что это не Денис. Незнакомому собеседнику пришлось повторить несколько раз, что Денис Геннадьевич Ракитин попал в аварию, «Скорая» привезла его в больницу номер такой-то, и он очень просил сообщить об этом ей, Насте.
Она еще какое-то время посидела, тупо глядя на погасший дисплей и пытаясь стряхнуть тупое оцепенение, и неожиданно подумала, что голос в трубке показался ей не совсем незнакомым.
Надо ехать. Настя заметалась по квартире, надевая на себя первое, что попадало под руку. Уже в куртке, замерев на несколько секунд, бросилась в комнату и сунула в карман сердоликового слоника.
Выскочив из подъезда, она подумала, что нужно вызвать такси, но ждать его не было никаких сил, и она быстро зашагала к метро, где всегда стояло несколько свободных машин.