Возвращаясь, я пошел по излюбленному маршруту в парке… Обернулся, услышав окликнувший меня негромкий голос. Джин сидела на бордюре фонтана, уронив руку в воду. Я подошел и встретился с насмешливым взглядом.
— Ну и дурак ты, Макс. — Эта фраза, произнесенная чуть язвительно, способная, возможно, оскорбить, отчего-то наоборот оказала на меня успокаивающее действие. Ну да, Джин сердилась на меня…. И все же поняла и простила. По моим губам скользнула легкая улыбка. Джин хмыкнула иронично: — И не думай, что таким образом сможешь избавиться от меня. Развода не получишь.
Я расхохотался и протянул руку, помогая девушке подняться с каменного сиденья: — Пошли домой.
* * *
— Что случилось? — Открыв глаза, я заметил, как жена пристально смотрит мне в лицо. Пристально и изучающе. Но она промолчала и лишь пожала плечами. Разумеется, даже простив, Джин стала все же более насторожена по отношению ко мне. Особенно это было заметно в дни, предшествующие полнолунию. Я видел, что она перестала доверять мне. Не боялась, нет… Просто наши отношения стали чуть более натянутыми. Она все время как будто сверяла мое поведение со своими мысленными наблюдениями. Я не обвинял ее, прекрасно все понимая. Однако это стало напоминать мне прежние времена, когда я жил с родителями. То же настороженное недоверие, хотя и без присутствия страха.
И все же потом все вошло в прежнее русло. Ощущение недоверия со стороны Джин исчезло. Мы никогда неговорили о том, что произошло и происходило каждый месяц. Только иногда я замечал косые взгляды, бросаемые девушкой на календарь. Но… ко всему привыкаешь. Джин привыкла к моим регулярным приступам, я — к ее отношению. И даже поддерживала меня после каждого полнолуния.
* * *
Какую цель преследовал наш редактор, во время очередного корпоративного банкета (состоявшегося по жестокой воле случая накануне очередного полнолуния), усадивший рядом со мной за столом свою новую секретаршу — точную копию куклы барби: с такими же шикарными формами и идентичным кукольному количеством мозгов — я не знаю. Возможно, в ее задачу входило задержать «нелюдимого Макса», как меня называли в редакции, на вечеринке подольше. Однако я вовсе не поклонник подобного времяпрепровождения; и поэтому постарался смыться пораньше и незаметно. К тому же я уже начал ощущать Зов Луны, а это чувство не из приятных… Увы, мне удалось осуществить лишь одну часть замысла. Увидев, что я направился к выходу, редактор чуть заметно кивнул секретарше.
Та по-кукольному глупо улыбаясь, мило прощебетала: — Ах, как жаль, что Вы уже уходите, Макс. Впрочем, мне тоже уже пора. Надеюсь, Вы будете галантным кавалером и проводите меня. Уже довольно поздно, красивой девушке идти по темным улицам одной небезопасно. — И торопливо, пока я не успел отказаться, надела шубку и выскользнула за дверь.
Я хотел было возразить, что вряд ли рядом со мной она будет в безопасности, но подумал, что успею по-быстрому довести эту болтливую куклу до дома и уйти прежде, чем…
Снег, освещаемый фонарями, создавал иллюзию не ночи, а, скорее, очень пасмурного дня и приятно поскрипывал под ногами. Изо рта без умолку трещащей о чем-то девушки вырывался парок; казалось, что даже слова мерзнут на холоде. Внезапно я ощутил сильное головокружение и волну острой боли, прошедшей по всему телу. От неожиданности даже перехватило дыхание. Я остановился возле фонарного столба, привалившись к нему плечом. Постарался отдышаться и взять под контроль вырывающуюся из глубины подсознания свою вторую сущность. Махнул рукой «кукле», которая, не слыша рядом моих шагов, приостановилась, а затем вернулась.
— Макс, Вам нехорошо? Перебрали немного, да? — та же милая и до ужаса глупая улыбка, которая в последующие несколько минут превратилась в маску ужаса, навсегда застывшую на кукольно-красивом лице. Возможно девушка впала в некий шоковый ступор, так как во все время моего превращения она как вкопанная стояла на одном месте. Затем развернулась, чуть не упав в снег, и побежала.
Наверное, картина была впечатляющей: по ночному зимнему Городу мчался громадный черный зверь, преследующий девушку, глаза которой были расширены, а рот раскрыт в немом вопле ужаса. По счастью (для меня и остальных обитателей Города, но, увы, не для несчастной) жители магического мира отлично знают, что ночь — не лучшее время для прогулок. Особенно ночи полнолуния. Да и время года способствовало тому, что даже влюбленные, обычно нет-нет, да и засиживающиеся летом в парке допоздна, сейчас предпочитали обосноваться где-нибудь в тепле и уюте. Так что улицы были тихи и пустынны. А зверя захватывало упоительное чувство погони….
Если бы не обледенелый тротуар перед подъездом, может девушке и удалось бы добраться до железной двери, которая спасла бы ее от монстра… Но… Вновь жестокая и уже последняя насмешка Судьбы… Нога в зимнем полусапожке на высоком каблуке скользнула по льду. В следующий миг девушка захлебнулась криком и хлынувшей из горла кровью. Зверь впился клыками в шею извивающейся жертвы, наслаждаясь ее ощущением дикого страха и вкусом смерти. Жажда убивать, причинять страдания была сейчас такой же острой и яркой, как и боль, которую испытывала добыча. Однако через некоторое время тело девушки обмякло, переставая подавать даже малейшие признаки жизни. Хищник облизнулся, ткнулся пару раз мордой в снег, чтобы очиститься от крови и бросился прочь, оставляя у подъезда изуродованный труп.
Обратная трансформация была еще ужасней, чем когда я убил впервые. Дрожа от холода и боли, я пробирался какими-то пустынными дворами, стараясь никому не попасться на глаза. Мой внешний вид, разорванная одежда непременно вызвали бы законные подозрения. Вернувшись домой, я первым делом принял горячую ванну. Долго стоял под струей теплого душа, словно желая смыть с себя ночной кошмар. Затем рухнул в кровать и мгновенно уснул.
Разбудили меня легкое прикосновение к плечу и негромкий голос, окликнувший меня. Я открыл глаза. Джин сидела рядом на постели, держа в руках газету. Как оказалось — проспал я два дня. За это время тело девушки, разумеется, было найдено и факт страшной смерти уже попал в прессу. Правда, списали все на стаю одичавших собак, порой забредающих в Город из ближайшего леса. Правду знали только двое. Хотя один из знавших уже никогда никому уже не сможет рассказать.
— Макс?… — Джин не закончила вопрос; увидела так же не произнесенный вслух ответ в моих глазах. — И что теперь будешь делать?
Как оказалось — вчера звонил редактор и крайне недовольно интересовался причиной моего отсутствия на работе. (— Кстати, не похоже, чтобы он сильно переживал, — если бы ехидность могла убивать — то, слышь редактор тон, которым моя жена произнесла эту фразу, он бы последовал за своей секретаршей на тот свет тут же). На этот его вопрос Джин ответила, что, переоценив свои возможности в потреблении спиртного, я уже второй день мучаюсь от похмелья. Как ни странно, такой ответ моего начальника вполне удовлетворил.
Я с благодарностью посмотрел на жену, хотя и не смог удержаться от кривой усмешки: — Ликвидатор покрывает только что совершившего убийство оборотня…
— Макс. Ты полный идиот! — резко бросила жена, попытавшись вскочить.
Я успел удержать ее за руку. Затем поморщился, потер виски пальцами — голова раскалывалась, будто я и в самом деле был в состоянии жестокого похмелья. О чем и сказал Джин, извинившись за невольно вырвавшуюся фразу.
— Ты всегда умеешь найти оправдание. — Ее мягкая усмешка говорила о том, что я прощен. Затем Джин толкнула меня в плечо. — Ложись, тебе отдохнуть и прийти в себя надо.
— Интересно, а кто из меня перед начальством алкоголика сделал? — Я притворно возмутился. Потянул ее на себя.
В этот раз я был жестким и яростным; возможно, давало о себе знать позавчерашнее происшествие. В какой-то момент я даже заметил тень испуга, промелькнувшую в глазах Джин.
* * *
С того злополучного полнолуния прошло года три или четыре. Теперь я старался скрываться в такие дни как можно тщательней, почти не выходил из дома. Порой ловил на себе чуть задумчивый взгляд жены. Однако, по большому счету все шло, как и прежде. До ТОГО дня… Дня, когда все рухнуло в один миг. Дня, который я запомнил так же четко, как и день нашей встречи.
Мы оба только вернулись из командировки и теперь, неторопливо прогуливаясь по парку, наслаждались спокойствием тихого апрельского вечера и обществом друг друга.
— Знаешь, мне предложили пройти курс повышения квалификации… нечто похожее на чтение времени. И я согласилась. — Она не спрашивала совета. Просто ставила в известность.
Я кивнул, принимая к сведению. Почему не отговорил?! Впрочем, отговаривать от чего-то или уговаривать Джин, если она принимала какое-то решение, было бессмысленно. Она всегда и во всем была по-кошачьи независима. И глядя в эти черные, бездонные, как сама Тьма, глаза, на решительное выражение лица с тонкими чуть неправильными чертами, я благодарил Судьбу за то, что наши — мои и Джин — пути сошлись, и мы вместе. Потому что я безумно любил ее. Хотя крайне редко говорил или давал понять это. Просто мы оба это знали. Как и то, что эти чувства взаимны. И так было. До той злополучной поры, когда она стала ходить на свои курсы.
Изменения в наших отношениях происходили постепенно, но весьма быстро. Теперь во взгляде Джин довольно часто мелькало недоверие и опасение. Словно она встретилась в лесу с диким зверем и не знает — как себя вести с ним и как себя поведет он — пройдет мимо или нападет. Меня это изумляло: ни тогда, когда я признался в своей особенности ни тогда, когда Джин увидела меня после полнолунного убийства — я не видел и не ощущал в ней страха. А теперь… Выяснять же причину, если Джин сама не хотела говорить об этом, было бесполезно. А звериное чутье моей второй сущности, не подводившее меня никогда прежде, почти кричало о надвигающейся, хотя еще и неясной беде.
И вот наступил сегодняшний день. Принесший мне последний удар. Вся наша совместная жизнь — от момента встречи до сих пор — промелькнули в моей памяти, в течение нескольких минут. Я разжал судорожно стиснутый кулак и обнаружил, что кольцо Джин, вдавившись в ладонь, оставило глубокий отпечаток на коже.