Может случиться так, что и вам доведется увидеть окольцованную мышку, тогда перепишите номер в кольце и надписи на нем и сообщите их по адресу: Москва 117312, ул. Ферсмана, 13, Центр кольцевания АН СССР, а мышку отпустите. Может быть, она еще раз попадется кому-нибудь на глаза и еще раз послужит науке.
Ушедшие в темноту
Еще первобытные люди неплохо знали некоторых животных, обитающих в пещерах. Во многих европейских пещерах найдены их изображения — это пещерный лев, пещерная гиена, а чаще всего пещерный медведь, огромный лохматый зверь, нередко забредавший в глубину пещеры на много сотен метров.
Во французской пещере Монтеспан нашли своеобразную скульптуру медведя — глиняную болванку, сделанную по форме тела зверя; на нее натягивалась шкура медведя вместе с черепом. Некоторые ученые даже считали, что пещерный медведь был первым животным, которое человек одомашнил. Вряд ли это было так, но, вероятно, люди подолгу держали пойманных медведей в огороженных участках пещер, чтобы иметь запас пищи на случай неудачной охоты или чтобы убить медведя во время охотничьего праздника.
Интерес людей палеолита к пещерному медведю понятен: ведь охота на него давала мясо, шкуры, нитки из сухожилий. Но, оказывается, их внимание привлекали и такие существа, от которых не было пользы. Безымянный художник оставил в пещере Трех Братьев во Франции рисунок, изображающий пещерного кузнечика. Чем заинтересовало насекомое нашего предка, мы не знаем, но этого человека, без сомнения, можно назвать первым известным нам биоспелеологом.
Пещерные медведи, львы и гиены вымерли. Покинули пещеры люди; скотоводам и земледельцам уже не нужны были каменные своды. Первый дом человечества отслужил свое. Молва поселила в пещерах страшных чудовищ, в том числе и драконов, похищающих прекрасных девушек. И как ни странно, история науки биоспелеологии, изучающей пещерных животных, началась именно с дракона.
В конце семнадцатого века зоолог барон Иоганн Вейхардт Вальвасор услышал о том, что в одной из балканских пещер обитает дракон и во время сильных дождей вода выносит его детенышей наружу. Вальвасор не поленился добраться до пещеры: после ливня он увидел несколько "детенышей дракона" и был разочарован — "пресловутый дракон не длиннее фута и по внешности похож на ящерицу". В своей книге, вышедшей в 1689 году, он упомянул о странной находке. Так было открыто наукой первое пещерное животное — протей, слепое земноводное, всю жизнь сохраняющее наружные жабры.
Серьезное биологическое исследование пещер началось только в прошлом веке. В 1831 году был открыт первый пещерный жук. В 1849 году появилась первая работа по биоспелеологии — "Виды подземной фауны" датчанина Шьодте. Вскоре после этого энтомолог Мочульский начинает описывать насекомых пещер Кавказа. К концу века было известно уже довольно много пещерных животных, однако обобщение собранных данных, создание биоспелеологии, как науки, приходится уже на наш век. Ее создавали румын Раковица, бельгиец Леру, французы Жаннель, Вандель и многие другие ученые.
Ушан
Для исследования пещерных животных нашей страны много сделал профессор Московского университета Яков Авидьевич Бирштейн.
Сейчас есть институты, изучающие пещеры и их обитателей; один из крупнейших, основанный Раковицей, находится в Румынии, в городе Клуж. Во Франции, Югославии, Венгрии и других странах есть подземные биоспелеологические лаборатории, где ведутся наблюдения над обитателями пещер.
Так что же мы знаем о них теперь!
Оказывается, не все любители темноты постоянно живут в пещерах. Очень многие проводят под землей только часть жизни. Они зимуют в пещерах, как многие бабочки, или коротают в них день, как некоторые ведущие ночной образ жизни кузнечики, но потом обязательно выходят наружу. Ученые называют их "троглофилы" и "троглоксены", что по-гречески значит "пещеролюбы".
Троглоксеном, например, был пещерный медведь. Пещера для него являлась убежищем, лежкой, но не местом постоянной жизни. Отыскивал пищу он, конечно, за пределами пещеры. Еще меньше времени проводили в пещере пещерная гиена и пещерный лев; в отличие от медведя, они никогда не забирались в глубь пещеры, а держались у входа.
Рыжая вечерница: спокойная…
Но есть и такие существа, которые всю свою жизнь проводят под каменным небом. Одни из них водные, другие наземные. Это троглобионты — "живущие в пещерах" — рачки, рыбы, мокрицы, многоножки, пауки, ложноскорпионы и многие другие животные; немало среди них и насекомых.
… и сердитая
Чем они кормятся? Вместе с водой в пещеры попадают разные растительные остатки, ими питаются многие обитатели подземных вод. Кроме того, они едят ил пещерных водоемов — он содержит много бактерий, не нуждающихся в свете и перерабатывающих минеральные вещества. Сухопутные троглобионты питаются гуано. Но есть среди них и хищники.
Приспособления животных к пещерному образу жизни многообразны и очень сложны. Подземная жизнь, например, отражается на внешности обитателей пещер. По сравнению со своими наземными родичами троглобионты имеют более удлиненные, утонченные тела, более длинные лапки и усики. Они становятся бесцветными, а некоторые даже прозрачными.
Зрение исчезает у обитающих в пещерах раков и саламандр
Зрение исчезает у обитающих в пещерах раков и саламандр
В пещерах нет света, поэтому исчезает надобность в зрении, но зато огромную роль начинает играть осязание. Длинные усики и щетинки великолепно улавливают малейшие колебания почвы и воздуха, глаза же уменьшаются, а у многих и вообще исчезают. В пещерах можно встретить слепых жуков, рыб, земноводных, раков и даже слепых (и бескрылых!) мух.
Зато их ближайшие родственники, живущие при солнечном свете, прекрасно видят
Зато их ближайшие родственники, живущие при солнечном свете, прекрасно видят
Обитателям пещер не всегда хватает пищи и поэтому иные из них выработали у себя совершенно невероятную способность к голоданию. Вот некоторые цифры. Пещерный рачок нифаргус жил в аквариуме без пищи два года; слепая рыба из Мамонтовой пещеры — также два года; в одной подземной лаборатории протей содержался в неволе 14,5 лет и последние 11 из них обходился без пищи. Зато когда есть пища — рачки и личинки насекомых, — те же самые протеи могут съесть очень много.
Встреча под землей: слепая саламандра и пещерный рачок
Воздух в пещерах насыщен влагой, и благодаря этому в какой-то степени стирается грань между водной и воздушной средой. Некоторые рачки из воды могут выходить на сушу, а иные жуки и многоножки нередко забираются под воду.
Слепой и прозрачный пещерный рачок — изопода
В пещерах нет ни зимы, ни лета; температура хотя и низкая, но она неизменна. Эти условия очень напоминают те, что существуют на дне глубоких океанских впадин. И удивительное дело: направления эволюции некоторых глубоководных и пещерных организмов совпадают! И там и там многие организмы теряют окраску и утрачивают зрение. У многих яйцекладущих видов и в пещерах и на дне океанов число яиц сокращается — порой всего лишь до одного, но яйца становятся очень крупными, богатыми питательными веществами. Не случайно у некоторых обитателей пещер — рыб и ракообразных — ближайших родичей находят именно на дне океанов.
Слепой пещерный жук с помощью обоняния отыскивает яйца кузнечика и поедает их
Слепой пещерный жук с помощью обоняния отыскивает яйца кузнечика и поедает их
Слепой пещерный жук с помощью обоняния отыскивает яйца кузнечика и поедает их
Как перешли животные от жизни под солнцем к существованию в вечной тьме! Ученые открыли несколько путей такого перехода. Оказалось, что предки многих пещерных жуков, пауков, многоножек когда-то жили в лесной подстилке; под слоем опавшей листвы тоже нет света, там очень влажно, а колебания температуры гораздо меньше, чем на открытом воздухе. Когда климат на Земле менялся, обитатели подстилки перебирались в пещеры. При похолодании уходили в пещеры и животные, жившие во мху и дуплах.
Водная фауна пещер происходит и от морских жителей, и от пресноводных. Особенно часто в пещеры перебирались такие виды мелких водных беспозвоночных, которые населяли песчаные отмели и пляжи. Поэтому большинство водных троглобионтов — донные и придонные виды.
Гипсовые лабиринты
Гипсовые лабиринты
Просыпаюсь сразу — как будто кто-то позвал. Темнота. В ней красная точка, огонек почти погасшей карбидки. Далеко вверху, в стороне входа, сероватое пятнышко дневного света. Значит, уже день. Мои часы, забитые кызылкумской пылью, давно лежат без движения в кармане рюкзака, да и к чему они под землей? Лишь бы не сбиться в счете дней.
Я в нижней части огромного "вестибюля" Карлюкской гипсовой пещеры. Она огромна и запутанна, ее длина приближается к четырем километрам. Гигантская осыпь — завал, в уголке которого я разбил лагерь, — ведет на глубину ста метров, и там начинается сложный лабиринт залов и ходов.
Откручиваю вентиль карбидки; слышно, как булькает внутри вода. Тлеющий огонек разгорается, из темноты выползает уходящая вверх отвесная стена и нагроможденные вокруг скальные блоки. Небольшая площадка моего лагеря — чуть ли не единственное ровное место в этом каменном хаосе. Сейчас я не очень четко представляю, как вчера тащил среди этих глыб почти пятидесятикилограммовый рюкзак с аппаратурой, провизией, карбидом и водой.
Небольшая площадка лагеря — чуть ли не единственное ровное место в каменном хаосе
Влажный воздух со сна кажется прохладным. Торопливо завтракаю тушенкой, запивая ее водой из очередной фляги. Можно было бы вскипятить кружку чая на карбидке, но это слишком долго. Зря не взял с собой сухого горючего: на десятке этих белых таблеток в несколько минут закипает литр воды.
Плотно набиваю маленький рюкзак. Два фотоаппарата, с цветной и черно-белой пленкой, горный компас, спички, свечи, батарейки, сверток с карбидом, сахар, пробирки, фляжки с водой, кусок хлеба, еще раз спички, пленка… Сверху подвязываю два маленьких штатива. Заливаю воду в резервуар карбидки, на шею вешаю фонарик. Кажется, ничего не забыл. Осторожно спускаюсь по пыльным каменным глыбам — между ними провалы. Потолок уходит вверх, впереди огромная арка. Вхожу под нее,