– Преподобный, позаботьтесь о нем, – майор произнес эти слова громко, чтобы каждый на площади смог оценить, что слугам императора небезразличны души даже безнадежных преступников.
Пресвитер подошел, забубнил что-то о спасении, искуплении и вечной жизни. Линч даже не взглянул на него, словно святые слова говорил мерзкий африканский шаман.
Лишь когда развязали затекшие руки, чтобы привязать уже к столбу для порки, кельт вырвался, оттолкнул солдат и, прежде чем его вновь схватили, успел осенить себя знаком Спасителя, глядя на колокольню старинной церкви, куда когда-то его, сорванца, водила добрая матушка.
Лейтенант, глядя снизу на эту сцену, лишь усмехнулся – сейчас, вот прямо сейчас еретик получит воздаяние за свою гордыню.
Раздался свист, шлепок, и с каким-то чавком плетеные концы плетки впились в плоть, разрывая кожу, сдирая так, что из ран брызнула кровь, показалось обнаженное мясо.
Приговоренный застонал, пока еще сквозь зубы. Вот оно, началось! Еще удар, еще!..
Повернувшийся к эшафоту офицер не успел понять, что громыхнуло за спиной, почему его бросило на землю, откуда дикая боль в разорванной тяжелой пистолетной пулей груди. Смерть пришла почти мгновенно.
– Стреляй в командира! – сквозь туман боли Линч услышал знакомый голос.
Еще выстрелы, крики ярости в толпе, крики боли рядом. Повернуть голову, что происходит?
Падает майор с развороченной, будто пушечным ядром, грудью. На эшафот взбегают люди, сминающие и конвоиров, и пресвитера. Профос тонко и звонко визжит, как свинья перед убоем. Толпа накрывает их всех, а когда откатывает, на помосте остаются лишь изуродованные и окровавленные тела, в которых уже невозможно узнать верных слуг его императорского величества.
– Солдат не трогать! – кричит тот же знакомый голос. И на помост поднимается Пэдди с дымящимся пистолетом в левой руке и шпагой на поясе. – Все, братишка, все кончилось. Потерпи, сейчас я тебя развяжу.
Веревки разрезаны, и руки безвольно падают вниз. Кто-то поддерживает, не давая свалиться с ног.
– Пропустите врача!.. Не трогать солдат, не сметь, я сказал! Положите его на живот.
Сколько слов, сколько криков, сколько шума. Они проламываются в оглушенное болью сознание, как ядра сквозь обшивку корабля. Но кто-то и впрямь аккуратно, чтобы не ушибся, укладывает Линча прямо на доски эшафота, лицом вниз.
– Держите руки и ноги, суньте ему палку меж зубов, сейчас будет больно.
Опять?! Что происходит?
Кто-то бесцеремонно ножом разомкнул челюсти, засунул что-то твердое и грязное. Какого… А-а-а!
Словно ведро кипятка на спину вылили!
Рванулся! Куда там, держат крепко, сволочи. Или не сволочи? Боль медленно, слишком медленно, но ушла, сменилась чесоткой. Мерзкой, но уже терпимой. И голова прояснилась, по крайней мере, сознания хватило, чтобы выплюнуть почти перегрызенную полудюймовую палку. Это он ее так?
– Вставай, братишка, добро пожаловать домой, – Пэдди протянул руку.
Легко сказать. Линч начал подниматься, но тело повело куда-то в сторону.
– Тихо-тихо, не так резко, – Брат удержал от падения, обнял. За спину, которая только что была изорвана. А сейчас не болела! Только чесалась нестерпимо… да нет, вполне себе терпимо.
Сунул руку под накинутый на истерзанную спину теплый плащ. Чего? Даже шрамов нет! Так его лечил маг?! Здесь, во взбунтовавшейся Дрогеде, на стороне бунтовщиков?
Наверное. Во всяком случае, подобное не под силу даже лучшим из обычных врачей, это точно, есть с чем сравнивать.
Вот он, целитель, почти мальчишка, длинный, тощий и белобрысый. Стоит в одежде простого горожанина, без положенного зеленого плаща, подтверждающего высокий статус. Стоит спиной, поднял руки, наверное, от восторга, любуясь возбужденной толпой. А та, кажется, бурлит, кипит, словно сама не понимает, что именно она только что совершила.
– С возвращением, Эймон, – прервал размышления Пэдди. – Смотри, смотри на этих людей. Благодаря им ты жив. Скажи им что-нибудь.
– Что?
– Не знаю, меня никогда не возвращали с того света. Но если их сейчас не организовать, боюсь, они горько пожалеют о сегодняшнем дне – гарнизон уже понял, что казнь пошла не по плану. Скоро там решат исправить положение.
– Сейчас ты здесь главный, командуй, черт возьми! – это уже сказал маг. – Им надо указать цель.
Что происходит? Плевать, все потом. Колдун прав, сейчас главное – дело, только так можно избежать бойни. Море не прощает медлительности, нерешительный моряк никогда не станет капитаном.
– Люди! – голосом, привыкшим в любую бурю доставать до самых верхушек мачт, прокричал Линч. – Спасибо! Но осталось главное – надо разоружить гарнизон!
– Пусть убивают офицеров, постараются не трогать солдат, – подсказал маг.
– Без жалости уничтожайте офицеров, тех, кто будет сопротивляться, но постарайтесь не трогать солдат. Помните, они ваши братья, вам еще предстоит драться с ними плечом к плечу. Вперед! – моряк красивым взмахом руки отправил толпу. К победе, возможно. Или на смерть, что более вероятно.
А сам сел на доски эшафота, равнодушно наблюдая, как пустеет площадь.
– Надо уходить, – обратился он к оставшимся с ним Пэдди и странному магу. – Гарнизон закрыт заклятьем. Сейчас толпа упрется в защиту, потом офицеры организуют солдат, и здесь начнется бойня. Этих славных людей, спасших меня, я только что отправил на убой.
Странно. Только что он не мог не то что разговаривать, даже думать. Боль и страх, дикая боль и первобытный животный страх – вот и все, что оставалось в душе. А сейчас рассуждает о перспективах, анализирует. Прямо стратег и тактик.
Маг и брат спокойно уселись рядом.
– Так и было бы, братишка, если б сегодня все произошло само по себе. Или ты всерьез считаешь, что они без тебя жить не могли? Почитали, прямо как святого покровителя?
Глупость какая, даже отвечать не хочется. Достаточно просто пожать плечами.
– Верно, – маг поплотнее застегнул толстую кожаную куртку. Или не маг? Ему, истинному, вроде как мерзнуть не положено. – Еще недавно ты был для них никем. Но островитяне сами виноваты в сегодняшнем. Забили народ, унизили, обобрали. Загнали в угол, где даже крыса становится опасной. Рвануть должно было в любом случае, просто твой брат успел подготовить горожан именно к сегодняшнему дню. Ходил по уважаемым людям, рассказывал, какой ты храбрый и справедливый. И умный, мол, может повести кельтов в лучшее будущее.
Все, приплыли. Амба. Его, с высокой мачты плевавшего на этот демонов остров, отправившегося в это проклятое путешествие только из глупой ностальгии, прочат в главари бунта. За который, между прочим, без разговоров повесят в любой стране – сильным мира сего не нужны бунтовщики. И неважно, где именно они затеяли свой мятеж. Тут у владык редкостное единение присутствует.
С другой стороны, какая разница? Если б не эта смута, он, изодранный и окровавленный, уже болтался бы прямо здесь, в петле, что до сих пор свисает прямо над головой. Вон она, покачивается на свежем мартовском норд-осте.
– Так что с защитой? – Линч задал главный вопрос.
– Какая разница? – усмехнулся маг. – Если бы она была, толпа уже ломилась бы назад. Значит, ее нет или она оказалась слабой. Так что пошли. Резню, что сейчас творится в гарнизоне, пора брать под контроль.
Ну-ну, не сработала она, сама по себе. Давай, морочь мне голову! Но сделаем вид, что поверили.
– Не под контроль, а под начало! – с важным видом поправил Линч. И не чувствуя ни боли, ни усталости, неожиданно легко для своего веса соскочил на землю. Словно сбросив годы и вновь став ловким марсовым, восхищавшим своей сноровкой бывалых боцманов.
Глава 14
А по гарнизону уже колесом ходило разудалое веселье. Как и было предсказано, магической защиты бунтовщики даже не заметили, сходу снеся караул и буквально растоптав растерявшегося дежурного офицера. Секундная заминка стоила бедняге жизни.
Капитан и трое еще остававшихся в живых лейтенантов смогли укрыться в казарме, наскоро организовать какую-никакую оборону. Пара дружных залпов по озверевшей толпе остудили горячие головы, сорвали штурм. Но кельты, впервые за много лет почувствовавшие себя хозяевами положения, не собирались останавливаться, тем более расходиться по домам. Как всегда, нашлись заводилы, более решительные и быстрее соображавшие, додумавшиеся обложить бревенчатую казарму соломой, содранной с крыш соседних домов. Хозяева были против, но кого это интересовало?
Подошедшие к гарнизонной площади Линчи и маг увидели десяток мертвых горожан, валявшихся в лужах крови, окна казармы, ощетинившиеся мушкетами, готовыми открыть огонь по каждому, кто рискнет показаться в зоне поражения.
Кельты оказались упорны, но сложить сколько-нибудь крупные копны не получалось даже ценой потерь. Если бы удалось! Можно было бы поджечь, тогда солдаты сгорят заживо. Но и это в планы Пэдди и мага, очевидно, не входило.
– Солдаты! – во всю глотку крикнул старший брат, высунувшись из-за угла дома напротив. – Сдавайтесь! Клянусь, мы вас не тронем. Вспомните, еще вчера мы вместе пили пиво, вы же наши, мы – один народ. Просто выходите, и останетесь жить!
В ответ прогремел залп, одна из пуль пробила куртку, чудом не задев тела. Укрывшийся за тем же домом маг за шиворот выдернул крикуна из опасной зоны.
– С ума сошел! Ты кого и в чем убедить хочешь?
Пэдди с недоумением осмотрел простреленную одежду.
– Как кого? Их. Они ж наши, кельты. И в своего стреляли. Но почему? Мы ж договаривались, чтоб своих не убивать.
Прекрасно! Осталось только сплюнуть со злости. Впрочем, откуда этому бунтарю из хлева знать, как работает боевая магия.
– Ты пойми, олух, они сейчас себе не командиры. За них офицеры решают, кому стрелять, а кому самому под пули лезть. Это ж армейское заклятье подчинения, понимать надо.
– А разрушить его? – встрял в разговор младший брат. – Ну как это, которое на входе защиту держало?