Только камин не горит – теплым весенним днем в нем нет нужды. Да и сама комната, пронизанная солнечными лучами, бьющими внутрь сквозь застекленные узкие окна, бывшие когда-то бойницами, уже не кажется мрачной, скорее – загадочной, словно специально созданной для разработки планов коварных и изощренных, но обязательно эффективных.
– Поздравляю нас с победой, барон! Армия, как и ожидалось, оказалась на высоте, – граф, по-прежнему глядя в камин, подчеркнуто торжественно поднял бокал. – Генерал требует наград для своих молодцов.
Барон Одли краем глаза отметил жест господина, но также не повернул головы. Желаете ехидничать, ваше сиятельство? Да сколько угодно.
– Много просит?
– Если бы, – граф отвернулся в сторону ближайшего окна, любуясь, как солнечный свет играет в рубиновом напитке. – Во-первых, не просит, а требует. Во-вторых, не много, а просто до хрена, словно это он хозяин в Гибернии.
Барон усмехнулся.
– То есть того, что его молодцы вытащили из разграбленных и сожженных Дрогеды и Дандолка, ему недостаточно? Или он хочет сказать, что по крайней мере половина не осела в его сундуках?
Страффорд промолчал, не считая нужным озвучивать очевидное.
– Что же, сэр, следует ему напомнить, что одно сражение он бездарно слил, а во втором победил только благодаря нашей, пусть не слишком очевидной, но решающей поддержке. Иначе плыть бы ему сейчас на заседание Военной коллегии, из которого он вышел бы в лучшем случае лейтенантом. Напомните сами или доверите этот разговор мне?
Граф, наконец, выпил вино и продолжил любоваться игрой солнечного света уже в пустом хрустальном бокале.
– Думаю, сам скажу, – ответил он, не отрываясь от увлекательного занятия. – Боюсь, после вашего разговора бравого вояку придется лечить от заикания. Но вот почему вы ничего не просите для своих людей? – Хозяин кабинета резко повернулся к гостю, посмотрел тому прямо в глаза взглядом… Требовательным? Нет, скорее, любопытным, уф-ф.
– Мои люди получили уже все, предусмотренное контрактом. Там была оговорена единая сумма для обоих участников – исполнителя и его связника. Исполнитель погиб, соответственно, связник получил столько, что и представить себе не мог. Боюсь, если доплатим еще, свихнется парень от радости.
– Но кем был этот исполнитель? Вы говорили, что маг, но разве маг может так глупо погибнуть? Взорваться на бочке с порохом, словно пьяный солдат? Я слышал, что магу целый полк не противник.
– Боевому магу, – осторожно ответил собеседник, боясь вызвать неудовольствие господина своими познаниями. – Мы же имели дело с магом-целителем, не пожелавшим работать на врачебной стезе. Молодой человек жаждал приключений, ну и… сменил род занятий. Первоначально от него требовалось лишь спровоцировать кельтов на бунт, сплотить и обеспечить первые успехи в Дрогеде и Дублине. Причем мы позаботились, чтобы в тех гарнизонах оказались самые ненадежные наши солдаты, те, кто симпатизировал кельтам и лишь ждал удобного случая, чтобы предать. От «Художника» требовалось в нужный момент внушать толпе безумную храбрость, чтобы атаковать гарнизоны, или умиротворенность, чтобы победа не переросла в избиение поверженных. Кого бы тогда героически побеждал наш дорогой генерал?
Барон позволил себе отвести взгляд и даже откинуться на спинку кресла. Граф проигнорировал эту вольность, задумавшись о чем-то своем, без сомнения великом.
– Так вот почему вы заставили меня устроить эту чехарду с перетасовкой армейских частей? Выводили в Даблин и Дрогеду изменников?
– Возможных изменников, – осторожно уточнил Одли. – Никто не мешал им героически погибнуть, но не допустить бунта. Свой выбор они сделали сами, наш человек лишь не позволил толпе их растерзать. Кстати, на грани гибели «Художник» оказался почти в самом начале операции, когда взбунтовавшуюся толпу взял под начало этот Фогартахх. Сам по себе не великий стратег, но привел с собой боевого мага. Если бы «Художник» об этом вовремя не сообщил, и мы не успели усилить нашего генерала таким же магом, все закончилось бы печально.
– Все равно не понимаю. Обеспечить нашу победу и погибнуть буквально в шаге от награды. Он же в одиночку уложил ту проклятую батарею, о которую должны были обломать зубы наши доблестные батальоны. Что там случилось?
– Что тут скажешь? Банальное: войн без потерь не бывае.
– Кто знает, ваше сиятельство. Загадка. И на сегодня не единственная.
– ?!
– Мы до сих пор не знаем, куда девался маг, дравшийся на стороне бунтовщиков. То ли погиб в схватке с коллегой, исчез, развоплотился. То ли выжил и скрылся. Ищем, конечно, но пока безрезультатно.
ЧАСТЬ III
Глава 19
Кабинет епископа дю Шилле, премьер-министра Галлии
– Здравствуйте, ваше преосвященство.
– Рад видеть вас, маркиз. Проходите, располагайтесь. Разговор нам предстоит недолгий, но крайне важный.
Маркиз де Шутт вежливо улыбнулся и прошел к указанному ему креслу. Больше всего опасаясь, что хозяин кабинета заметит неровное, почти судорожное дыхание и едва-едва, но подрагивающие колени.
Пять лет прошло с того момента, как некий влиятельный вельможа, обиженный неудачной шуткой ловкого придворного, решил не вызывать наглеца на дуэль. Действительно, шансов уйти целым и невредимым из поединка чести с отменным фехтовальщиком не просматривалось. Потому родилось изощренное решение протолкнуть негодяя на должность главы галлийской разведки. Расстрельную, как тонко шутили придворные.
В самом деле, какие расстрелы? Двоих предшественников маркиза просто уволили с категорическим запретом появляться во дворце до конца дней. Каждый из них не успел и года проработать перед крахом, вполне сопоставимым со смертным приговором, после которого остается хотя бы память. А тут выгнали, как нашкодивших сопляков.
О назначении объявил как раз дю Шилле, тогда – личный духовник королевы-матери, с интересом разглядывая очередного бедолагу, с ужасом осознающего свои перспективы. В этом самом кабинете объявил.
С тех пор прошли годы, впал в немилость и по-тихому сбежал в герцогство Савойское тот самый вельможа, а де Шутт, никогда раньше дел с разведкой не имевший, умудрился не просто удержаться, но и приблизиться ко всесильному священнику. Но все равно при каждой встрече испытывал тот же безотчетный, для самого себя не объяснимый страх.
Изрядно забавлявший, кстати, господина премьер-министра.
Впрочем, и тот, и другой исправно делали вид, что поддерживают ровные, можно сказать доверительные, отношения.
– Итак, маркиз, вам известно, что в настоящее время между Галлией и Кастилией установлен мир?
– Разумеется. Примерно раз в год происходит это небывалое событие, давно ставшее избитой шуткой при дворах европейских правителей. Нынешний мир чем-то отличается от предыдущих? – Как бы страшно ни было, но приходится шутить, пусть и столь топорно. Великий епископ не любит слишком серьезных собеседников.
Впрочем, сейчас, кажется, получилось неплохо. Во всяком случае, взгляд дю Шилле потеплел.
– Отличается. Причем настолько, что никакие военные действия в ближайшие два-три года стали невозможны. Поскольку уже через год инфанта Эболи Арагонская сочетается браком с молодым человеком Эдвардом Анри де Монтескай.
– Как?! Решение принято? Его величество женится на кастильской принцессе?
Вот это новость! Возможность такого союза обсуждалась придворными сплетниками давно, но общее отношение к его заключению всеми оценивалась крайне скептически – слишком различными были интересы Галлии и Кастилии, слишком часто и азартно солдаты двух стран убивали друг друга.
И вот, оказывается, решение принято. Это надо срочно осмыслить, определить собственное место в изменившемся политическом раскладе.
– Да. Буквально час назад его величество сообщил мне, что дал согласие на брак с юной Эболи. Окончательное решение, прошу заметить. В подтверждение своих слов он принял подарок от будущего тестя – какой-то остров в Новом Свете, на который я уже ищу нашего губернатора.
Захотелось крепко почесать затылок, но нельзя. Этикет, чтоб его! Осталось только глубоко вздохнуть.
– За этот год Кастилия восстановит свою потрепанную армию, сформирует новые терции. Боюсь, что нашим и зеландским полкам во Фландрии придется туго, монсеньор. А если кастильцы выступят в союзе с Островной империей?
Дю Шилле встал, подошел и, нависнув над сидящим собеседником, чуть прищурил правый глаз.
– Вы хотите лично попробовать отговорить короля?
Де Шутт невольно вжался в спинку кресла, даже не попытавшись встать, скрестил руки на груди, мол, ни-ни, не я, не здесь, и вообще меня тут не было. Хозяин кабинета сел и едва заметно улыбнулся, по-видимому, удовлетворенный реакцией собеседника.
– Нет? Тогда продолжим разговор. Не все так плохо, маркиз. Поможем зеландцам. Деньгами, разумеется, раз войска отправить нельзя. Те наберут наемников, стимулируют повстанцев во Фландрии, в общем, спокойной жизни кастильцам не видать. Но вот союз Кастилии с империей, этого мы и в самом деле допустить не можем. Какой выход?
Все-таки в страхе есть своя прелесть – он заставляет быстрее думать. Ответ родился сразу, словно был припасен заранее:
– Остаются действия других лиц, к которым мы не имеем отношения хотя бы формально. Именно они должны поколебать, а лучше разрушить этот союз.
– Верно, но не совсем, – Дю Шилле кивнул. – Надо сделать так, чтобы островитяне сами вышли из этого союза. Сами. Чтобы нас не обвинили во враждебных интригах. С помощью Спасителя кое-что на этом пути нам уже удалось.
Ну наконец-то! Разговор свернул в знакомое русло, туда, где мы ориентируемся с закрытыми глазами. Можно успокоиться и даже постараться блеснуть.
– Вы имеете в виду недавнюю операцию «Странника»? Да, молодой человек здорово разворошил придворный муравейник, заставив парламент и королевский двор сцепиться в борьбе за власть. Но этого совершенно недостаточно.