– Хьюго просто покрыл себя славой! – Дядя Брайан рыгнул. – По справедливости его должны были сделать главной шишкой в команде, но один толстожопый – ах, простите мой французский, – надутый денежный мешок, владелец половины страховой компании Ллойда, пригрозил поднять ужасную вонь, если главным не выберут его отпрыска, маленького лорда Фаунтлероя… как его там, Хьюго?
– Ты имеешь в виду Доминика Фицсиммонса?
– «Доминик Фицсиммонс»! Вот это имечко – нарочно не придумаешь, а?
Я мысленно молился, чтобы всеобщее внимание перекинулось на Джулию. Взывал к небесам, чтобы мама не упомянула о моей победе в поэтическом конкурсе. Только не при Хьюго!
– Джейсон занял первое место на поэтическом конкурсе библиотек Хирфорда и Вустера. Правда, Джейсон? – сказала мама.
У меня уши чуть не закипели от стыда, и я не знал, куда смотреть, так что уставился в собственную тарелку.
– Мне пришлось участвовать. Нас заставили писать на уроке английского. Я даже не… – я мысленно опробовал слово «представлял» и понял, что чудовищно запнусь на нем, – не знал, что мисс Липпетс собирается отправить наши стихи на конкурс.
– Не прячь свой светильник под спудом! – воскликнула тетя Алиса.
– Джейсону вручили замечательный словарь, – сказала мама. – Правда, Джейсон?
– Я был бы счастлив послушать твое стихотворение. – Алекс, урод этакий, искусно замаскировал сарказм, так что взрослые ничего не заметили.
– Не выйдет. У меня нет этой тетради.
– Какая жалость!
– В «Мальверн-газеттир» напечатали стихи победителей, – сказала мама. – И даже фотографию Джейсона! Я могу найти вырезку после ужина.
(Само воспоминание было пыткой. Газета послала фотографа в школу, и меня заставили позировать в библиотеке, с книгой в руках – прямо король педиков.)
Дядя Брайан смачно облизал губы:
– Я слыхал, что поэты цепляют гадкие болезни от парижских дам легкого поведения и умирают в нетопленых бастардах на набережной Сены. Отличная карьера, а, Майк?
– Хелена, креветки очень вкусные, – сказала тетя Алиса.
– Замороженные, из вустерской «Гринландии», – пояснил папа.
– Свежие, Майкл. Из рыбной лавки.
– Да? Я и не знал, что на свете еще остались рыбные лавки.
Алексу никак не давала покоя моя поэтическая премия.
– Джейсон, ну хоть расскажи, про что твои стихи. Про первые весенние цветочки? Или про любовь?
– Алекс, я боюсь, они тебе не понравятся, – сказала Джулия. – Произведениям Джейсона, безусловно, недостает тонкости и глубины, характерной для песен «Скорпионс».
Хьюго фыркнул – специально, чтобы позлить Алекса. И еще чтобы дать мне понять, за кого он. Меня так переполняла благодарность, что я готов был расцеловать Джулию. Ну, почти готов.
– Да-да, очень смешно, – буркнул Алекс, обращаясь к Хьюго.
– Алекс, не дуйся. Портишь красоту.
– Мальчики! – предостерегающе произнесла тетя Алиса.
Вокруг стола начали передавать мажорскую соусницу. Я построил берега из картофельного пюре и йоркширских мини-пудингов и налил между ними маленькое Средиземное море из соуса. Роль Гибралтара играл кончик морковки.
– Налетайте! – сказала мама.
Первой заговорила тетя Алиса:
– Отбивные просто божественные, Хелена.
– Шарман! – воскликнул дядя Брайан с карикатурным французским акцентом.
Найджел ухмыльнулся, обожающе глядя на отца.
– Весь секрет в маринаде, – ответила мама тете Алисе. – Я тебе потом дам рецепт.
– Спасибо, Хелена, я без него просто не уеду!
– Майкл, еще капельку вина? – Папа не успел ответить, как дядя Брайан долил его бокал (уже из второй бутылки), а потом свой. – Спасибо, Майкл, не откажусь. Выпьем за то, что я смотрю на тебя, малыш! Так что, Хелена, я гляжу, твоя передвижная пагода еще не отправилась на великую восточную свалку в небесах?
Мама надела на лицо вежливое непонимание.
– Я про твой «датсун», Хелена! Не будь ты такой отличной поварихой, я бы ни за что не простил тебе нарушение первой заповеди автомобилиста: не доверяй япошкам и мусору, который они делают! Я в кои-то веки вынужден согласиться с немчишками. Знаешь эту новую рекламу «фольксвагена»? Крохотная японская машинка ездит кругами, лихорадочно пытаясь найти новый «фольксваген-гольф», а он вдруг падает на нее с потолка и давит в лепешку! Я просто уписался от смеха, когда первый раз увидел этот ролик, правда, Алиса?
– А ведь вы снимаете «никоном», дядя Брайан. – Джулия вытерла рот салфеткой.
– И с японским хай-фаем тоже, кажется, все в порядке, – сказал Хьюго.
– И с микросхемами для компьютеров, – добавил Найджел.
Ну и я решил высказаться:
– И японские мотоциклы тоже классика.
Дядя Брайан картинно пожал плечами, показывая, что он чудовищно изумлен.
– Именно об этом я и говорю, мальчики и девочки! Япошки берут технологию у всех подряд, уменьшают под собственный размер, а потом продают обратно всему остальному миру, верно, Майк? А, Майк? Надеюсь, хоть в этом ты меня поддержишь! Чего можно ожидать от единственной державы Оси зла, которая не извинилась за войну! И это сошло им с рук, заметьте.
– Двести тысяч мирных жителей погибли при атомной бомбардировке, и еще два миллиона сгорели от зажигательных бомб, – сказала Джулия. – Вряд ли это можно назвать «сошло с рук».
– Но самое главное, – дядя Брайан умеет не слышать то, чего не хочет, – что япошки с нами до сих пор воюют! Уолл-стрит уже принадлежит им. Лондон на очереди. Пока идешь от Барбикана до моей конторы, понадобится двадцать пар рук… не меньше… чтобы сосчитать всех двойников Фу Манчу, которые попадутся на пути. Слушай меня, Хелена. Моя секретарша купила себе одну из этих… как их там… ну знаешь, вроде коляски рикши с мотором… «Хонду-сивик», вот. «Хонду-сивик» навозного цвета. Она выехала на новой машине из автосалона, и на первом же повороте – я не шучу – у этой жестянки отвалилась выхлопная труба. Начисто! Хлоп! Вот поэтому у них такие привлекательные цены. Потому что их продукция – дерьмо. Нельзя иметь в жизни все. Или приходится за это расплачиваться – например, тем, что подцепишь какую-нибудь грибковую инфекцию. Да, Майкл?
– Джулия, передай мне, пожалуйста, специи, – сказал папа.
Мы с Хьюго встретились глазами – и на миг нас словно было только двое живых в комнате, полной восковых фигур.
– Мой «датсун» прошел техосмотр на ура. – Мама предложила тете Алисе еще сельдерея, и та жестом отказалась.
Дядя Брайан фыркнул:
– Только не говори мне, что ты проходила техосмотр там же, где тебе продали эту пагоду на колесах!
– А почему нет, собственно?
– Ах, Хелена, – покачал головой дядя Брайан.
– Я не очень понимаю, о чем ты.
– Ах, Хелена, Хелена, Хелена.
Хьюго попросил «совсем маленький кусочек» запеченной «Аляски», и мама положила ему такой же шмат, как папе.
– Ты здоровый растущий мальчик, тебе нужна энергия!
Я запомнил эту фразу на будущее.
– Налетайте все, пока мороженое не растаяло!
После первой ложки тетя Алиса сказала:
– Просто божественно!
– Майк, ты же не собираешься оставлять эту бутылку пропадать недопитой, а? – Дядя Брайан от души плеснул в бокал папе, потом себе, потом поднял бокал, салютуя моей сестре. – Выпьем за то, что я смотрю на тебя, малыш! Но я все же не пойму, почему столь явно одаренная юная дама не целится в один из университетов Большой Двойки. В Ричмондской подготовительной школе с утра до ночи только и слышно: Оксфорд да Кембридж. Верно, Алекс?
Алекс на четверть секунды приподнял голову на десять градусов и буркнул «да».
– С утра до ночи, – серьезно подтвердил Хьюго.
– У нашего консультанта по профориентации мистера Уильямса, – Джулия ложкой поймала кусочек полурастаявшего мороженого, который собирался плюхнуться на скатерть, – есть приятель в Лондоне, адвокат из группы радикальных, и он говорит, что если я хочу специализироваться на природоохранном законодательстве, то мне надо идти в Эдинбург или Дарем.
– О, простите меня, – дядя Брайан рубанул ладонью воздух, как каратист, – простите, простите, простите, но вашего мистера Уильямса – он, без сомнения, тайный валлиец! – надо вымазать смолой, обвалять в перьях, посадить на мула и отправить обратно в Хаверфордуэст. – Дядя Брайан побагровел так, что чуть не дымился. – Дело не в том, чему учат в университете, дело в том, с кем ты там водишь знакомство! Только в Оксбридже можно завести связи с будущей элитой! Если бы я носил галстук другого колледжа, меня бы сделали партнером на десять лет раньше! Я не шучу! Майк! Хелена! Неужели вы намерены сидеть и смотреть, как ваша единоутробная дочь губит свои таланты в заштатном сельском университете?
На лицо Джулии набежала тучка раздражения.
(Я на этой стадии обычно прячусь куда-нибудь подальше.)
– У Эдинбургского и Даремского университетов неплохая репутация, – сказала мама.
– Конечно-конечно, но не забывайте вот о чем. – Дядя Брайан практически перешел на визг. – Главный вопрос: лучшие ли они на рынке? А ответ – хрена с два! Ёксель-моксель, именно поэтому государственные школы никуда не годятся. Они, конечно, вполне подходят для Джека и Джилл Незнамокто, но разве они стимулируют развитие самых способных и талантливых детей? Хрена с два! Для учительских профсоюзов «способный» и «талантливый» – грязные ругательства.
Тетя Алиса положила руку на предплечье мужа:
– Брайан, я думаю…
– Нечего меня «брайанить», когда на карту поставлено будущее нашей единственной племянницы! Оно меня волнует! Если это значит, что я сноб, то и хер с ним, простите мой французский, пусть я буду снобом, и я буду носить это звание с гордостью! Я просто не в силах понять, почему девушка с мозгами, достойными Оксбриджа, нацелилась на какую-то дыру.
Дядя Брайан залпом осушил стакан.
– Разве что… – ярость на дядином лице за три секунды сменилась сальной ухмылкой, – разве что, Джулия, у тебя где-нибудь припрятан юный шотландский жеребец с большим волосатым спорраном? А, Майк, а? А, Хелена? Вы об этом не думали?