– Ты тоже получил?
– Угу.
Эта новость меня смутила, разочаровала и обеспокоила. Смутила, потому что Дуран явно не годится в «призраки». Разочаровала, потому что «призраком» быть вовсе не круто, если таких лузеров, как Дуран, тоже принимают. Обеспокоила, потому что все это очень уж походило на розыгрыш.
Дуран ухмыльнулся:
– Круто! – (Я оттащил его к стене.) – Круто, что «призраки» позвали нас обоих, вместе типа.
– Угу. Классно, – сказал я.
– Наверно, они поняли, что мы с тобой прирожденная команда. Как Старски и Хатч.
– Угу. – Я заозирался, подозревая, что где-то здесь прячется Уилкокс.
– Или как Торвилл и Дин. Я знаю, ты всегда мечтал надеть юбочку в блестках.
– Очень смешно, блин.
Из уха Луны выплывала, сияя, Венера.
– Думаешь, они по правде придут? – спросил Дуран.
– Ну они же нас вызвали сюда, скажешь – нет?
Из ряда домиков, что при церкви, донеслись звуки трубы.
– Да, но… а вдруг нас кто-то решил разыграть?
Может быть, то, что нас заставляют ждать, – часть испытания. «Если Дуран уйдет, ты будешь выглядеть более достойным кандидатом в „призраки“», – шепнул Глист.
– Ну иди домой, раз ты так думаешь.
– Нет, я так не думаю. Я просто… Смотри! Падучая звезда!
– Где?
– Вон там!
– Не-а. – Ничего такого, о чем узнают из книг, Дуран не знает. – Это спутник. Он не сгорает. Видишь? Летит себе по прямой. Может, это как раз тот «Скайлэб», который теряет высоту. Никто не знает, куда он упадет.
– Но как…
– Чшшш!
На кладбище есть сильно заросший угол, где под кривой омелой сложены разбитые могильные камни. Оттуда совершенно точно слышались голоса. А теперь еще и табачным дымом потянуло. Дуран потащился за мной, спрашивая: «Что такое?» (Боже, какой он все-таки дебил временами.) Я пригнулся, чтобы влезть под свод темно-зеленых листьев. На штабеле старых надгробий сидел Плуто Ноук, на стопке черепицы с крыши – Грант Бёрч, еще на чем-то – Джон Тьюки. О, если бы можно было дать им понять, что это я их заметил, а не Дуран!
Говорить «привет» крутым ребятам – это по-педиковски, так что я только сказал «Эй».
Плуто Ноук, Повелитель призраков, кивнул в ответ.
– Ой! – Дуран нагнулся и влетел лицом прямо мне в задницу, так что я споткнулся и полетел вперед. – Сорьки, Джейс.
– Не говори «сорьки», – сказал я Дурану.
– Так, значит, правила вы знаете. – Грант Бёрч сплюнул. – Тебя подсаживают на эту стену и дают пятнадцать минут, чтоб пересечь шесть задних дворов. Как тока справишься, беги на общинный луг. Свинъярд и Редмарли будут ждать под дубом. Успеешь – добро пожаловать в «Призраки». Опоздаешь или вовсе не придешь – ты не «призрак», и тебе им вовек не бывать.
Мы с Дураном кивнули.
– А если вас поймают, вы не «призраки», – добавил Джон Тьюки.
– И еще, – Грант Бёрч предостерегающе выставил палец, – и еще, если вас поймают, вы сроду не слыхали про «призраков».
Я наплевал на свои нервы и Вешателя и спросил:
– Какие еще «призраки»?
Плуто Ноукс одобрительно фыркнул.
Омела вздрогнула, и часы на колокольне Святого Гавриила пробили без четверти девять.
– На старт! – Грант Бёрч поглядел на нас с Дураном. – Кто первый?
– Я, – сказал я, даже не поглядев на Дурана. – Я не сдрейфлю.
Задний двор первого дома оказался болотом триффидных сорняков. Сидя верхом на стене, я кинул прощальный взгляд на четверых оставшихся на кладбище, перебросил через стену вторую ногу и плюхнулся в высокую траву. «Все ушли», – ясно говорил дом. Темные окна, полуоторванная водосточная труба, обвисшие сетчатые занавески. Все равно я крался пригибаясь. Вдруг какой-нибудь скваттер следит из окна, выключив свет. С луком и стрелами. (Вот разница между мной и Дураном. Дуран бы расхаживал тут как у себя дома. Он никогда не думает про снайперов.) Я залез на сливу, растущую у следующей стены.
Прямо над головой зашуршал плащ.
Идиот. Это просто ветер теребит пластиковый пакет, зацепившийся за ветку. Опять послышалась труба – теперь совсем рядом. Я соскользнул с узловатой ветки и задержался, балансируя, на верху стены. Пока все было просто. Даже проще простого – в следующем саду стоял бак с соляркой, и его плоская крыша, всего лишь в футе подо мной, пряталась за угольно-синими хвойными ветвями.
Бак раскатисто бумкнул – гром и молния под ногами.
Второй двор оказался в тыщу раз сложнее. Занавески на окнах были отдернуты, и даже сами окна открыты. Две толстухи сидели на диване, глядя на Астериксов и Обеликсов из европейской программы «Животики надорвешь». Ведущий Стюарт Холл ржал громче «харриера» на взлете. В этом саду негде было укрыться. Сетка для бадминтона поперек сада, и все. Пластиковые биты, миски, мишень для стрельбы из лука и мелкий детский бассейн – все явная дешевка, скорее всего из «Вулворта». Что хуже всего, сбоку двора стоял жилой прицеп. В нем играл на трубе толстяк-коротышка с перевернутым лицом. Он по-жабьи раздувал щеки, но смотрел во двор. Не мигая.
Мелодия пошла вверх.
Потом вниз.
Прошло, должно быть, целых три минуты. Я не знал, что делать.
Открылась задняя дверь дома, оттуда вышла толстуха и подбежала к прицепу.
– Вики заснула, – сказала она, открыв дверь.
Трубач втянул ее внутрь, отшвырнул трубу, и они принялись лизаться со страшной силой, как две собаки, которым подсунули коробку конфет. Прицеп затрясся.
Я спрыгнул с бака, наступил на мяч для гольфа, встал, метнулся через двор, споткнулся о невидимые крокетные воротца, встал, прыгнул через перекладину забора и не рассчитал. Нога звучно треснулась о забор.
«Можешь считать себя котлетой», – прокомментировал Нерожденный Близнец.
Я перемахнул через перекладину и плюхнулся на землю, как мешок дров.
В третьем по счету доме живет мистер Бродвас. Если он меня увидит, то позвонит папе, и к полуночи меня уже четвертуют. Оросители ссссвисссстели. Я сидел на земле, и капли падали мне на лицо. Большая часть двора была скрыта шпалерами вьющейся фасоли.
Но меня сейчас беспокоило не только это. В предыдущем дворе, где был трубач, раздался женский голос:
– Джерри, вернись! Это просто лисы!
– Это не лисы! Это опять чертовы мальчишки!
Прямо у меня над головой в изгородь вцепились две руки.
Я рванул вдоль шпалер фасоли. И замер.
На ступеньке у двери сидел мистер Бродвас. Вода из крана с грохотом падала в жестяную лейку.
Паника заклубилась во мне, как осы в консервной банке.
Женский голос за спиной сказал:
– Это лисы, Джерри! Тед на прошлой неделе застрелил одну – он сперва решил, что это Дартмурский Зверь.
– Да ну? – Руки исчезли с изгороди. Одна рука тут же показалась в дыре, что я проделал ногой. – Это, по-твоему, лиса натворила?
Пальцы трубача снова появились на верхней планке. Забор застонал – трубач пытался подтянуться.
Мистер Бродвас ничего этого не слышал, потому что у него шумела вода, но теперь он положил дымящуюся трубку на ступеньку и встал.
Я в ловушке, в ловушке. Папа меня убьет.
– Мэнди! – окликнул другой женский голос в саду за стеной. – Джерри!
– Ой, Вики, – сказал первый женский голос. – Мы услышали какой-то шум.
– Я репетировал, – сказал мужчина, – и услышал странный звук, так что выглянул посмотреть.
– Да неужели? А это тогда что такое?
Мистер Бродвас повернулся ко мне спиной.
Забор впереди был слишком высокий и совсем без зацепок.
– ОТ ТЕБЯ РАЗИТ ИМ! А У НЕГО НА МОРДЕ ТВОЯ ПОМАДА!
Мистер Бродвас закрыл кран.
– ЭТО НЕ ПОМАДА, ЧОКНУТАЯ! – заорал трубач над забором. – ЭТО ВАРЕНЬЕ!
Садовник моего отца подошел к тому месту, где скорчился я. В лейке плескалась вода. Наши взгляды встретились, но мистер Бродвас вроде бы совершенно не удивился.
– Я… случайно забросил сюда теннисный мячик… – выпалил я.
– Удобней всего – за сараем.
До меня не сразу дошло.
– Ты теряешь драгоценное время, – добавил мистер Бродвас и отвернулся к грядке с луком.
– Спасибо, – выдохнул я.
Конечно, он понял, что я соврал, но все равно пощадил меня. Я помчался по тропке и завернул за угол сарая. Воздух в щели был тяжелый от паров креозота. Значит, мистер Бродвас тоже из бывших «призраков».
– Я ТОЛЬКО ЖАЛЕЮ, ЧТО МАМКА НЕ УТОПИЛА ТЕБЯ В ВУСТЕРСКОМ КАНАЛЕ!!! – взрезал темноту второй женский голос. – ВАС ОБОИХ! В МЕШКЕ С КАМНЯМИ!!!
Каменистый, как лунная поверхность, четвертый сад походил на вулканический выброс бетонных безе и гравия. Украшения были повсюду. Не только садовые гномы, но еще и египетские сфинксы, смурфы, феи, каланы, Пух с Пятачком и Иа-Иа, лицо Джимми Картера и вообще все, что душе угодно. Сад делили пополам бетонные Гималаи примерно до плеча мне. Этот сад скульптур когда-то был местной легендой, как и его создатель, Артур Ившем. «Мальверн-газеттир» напечатала фоторепортаж о нем с заголовком: «Гном, милый гном». Мисс Трокмортон однажды водила нас сюда на экскурсию. Улыбающийся хозяин поил нас «Рибеной» и угощал печеньем в глазури, на котором человечки из палочек занимались разными видами спорта. Правду сказать, Артур Ившем умер от сердечного приступа через несколько дней после нашего визита. Как раз тогда я впервые в жизни услышал выражение «сердечный приступ» и решил: это когда тело сошло с ума и решило взять приступом сердце, как враги крепость. Миссис Ившем иногда появляется в лавке Ридда. Она покупает стариковские товары: мочалки для полировки металла «Дураглит» и зубную пасту с антисептическим вкусом.
Царство Артура Ившема явно пришло в упадок после его смерти. Статуя Свободы валялась, как брошенное орудие убийства. Винни-Пух выглядел так, словно его облили кислотой. Мир растворяет вещи быстрее, чем люди успевают их сотворить. У Джимми Картера отвалился нос. Я его прикарманил – просто так, потому что потому. Единственным признаком жизни в доме была свеча, горящая в окне второго этажа. Я прошел вдоль Великой Китайской стены и чуть не остался без штанов – они зацепились за Эдмунда Хиллари с шерпой Тенцингом, которые указывали вверх, на вечернюю луну. За ними лежал крохотный квадратик газона в рамке из круглых белых камушков, похожих на мятные карамельки. Я одним прыжком перенесся на траву.