Гай оставил дверь в покое и отправился назад, в полное сознание, разорвав круг медитации. Открыв глаза на тихом чердаке, он потянулся, зевнул, поднял с пола нож, а потом улёгся на спину. Пальцы сами принялись крутить оружие, пока мозг обрабатывал полученную информацию.
Во внутреннем покое произошли изменения, которых Гай не инициировал, причина ясна — кровь Сатурна что-то сделала с ним. Но что именно? Трудно сказать, учитывая, что сама природа этой субстанции покрыта мраком, и как именно она влияет на органику в чистом виде знают только авгуры. Неприятное чувство «смещения» потихоньку усиливается, а значит, изменения во внутреннем покое могут стать ещё более значительными. Надо будет проверить это позже. Что ещё можно сделать сейчас? Пожалуй, абсолютно ничего. В этой жизни у Гая нет полного контроля ни над одним из её аспектов, он всего лишь девятилетний мальчишка и не более того. Следовательно, особо дёргаться не стоит, это бесполезно и бессмысленно.
Он отправился в свою кубикулу, взял там полотенце и покинул пределы огромного домуса. Умбракулум защищает от жаркого солнца Сицилии, путь до реки близок, и воздух полнится садовыми ароматами. Гай шагает, слушая жужжание пчёл, вылавливая блики на телах ярких стрекоз, охотящихся над водой, да и сама вода напевает. У неё приятный запах, какой-то невнятно сладкий, добрый что ли, трудно объяснить, когда ты не поэт.
Гай поднялся по течению, туда, где над излучиной раскинулась густая тень старой облепихи. Осмотрев её, и убедившись, что плоды уже начали зреть, он разделся. Вода приняла теплом, август всё же. Немного поплавав в своё удовольствие, мальчик начал строить. Каменистое дно щедро снабжало материалом, большие камни улеглись в основу плотины, сверху стали накладываться более мелкие, слой за слоем, всё выше. Гай не любил работать, но строительство речных запруд — это чистое веселье, к тому же одна простая истина неоспорима: созидательный труд помогает голове работать.
К вечеру левая половина его тела всё же немного обгорела, но плотина была готова: широкая, высокая, будто её строили несколько мастеров, а не один мальчишка. Стоя на гребне, глядя, как поднимается и расползается вода выше по течению, Гай улыбнулся шире обычного и пробудил свой Спиритус. На этот раз серьёзно: в ушах зашумело, виски сдавило, и где-то в мозгу стал тревожно пульсировать сосуд. Такова плата за создание непробиваемого корпускулярного щита, а ещё эффект возрастания веса. Пока вокруг его тела светится чёткое защитное поле, для всего окружающего мира спирит-дефенсор превращается в медлительное и очень тяжёлое существо. Плотина, секунду назад легко выдерживавшая вес Гая, посыпалась и рухнула. Отпустив Спиритус, он с хохотом позволил освободившемуся потоку протащить себя вниз по течению, почти до причала.
Когда Гай доплыл до прежнего места, он обнаружил свой умбракулум в руках Касты, которая гуляла по мелководью босяком.
— Какая хорошая плотина была, так долго строил! Зачем было ломать?
— Равновесие! Что построено, будет уничтожено, так было, так есть и так будет всегда!
— Неужели?
— Ага! А потом разрушенное поднимается опять, чтобы быть разрушенным снова. Это продолжительный процесс, большинство людей живут недостаточно долго, чтобы заметить.
— О-хо-хо, ребёнок-философ! Говорят, в Фивах живёт один такой!
— А ещё я не могу отнимать эту воду у тех, через чьи поля течёт река, это было бы нарушением закона.
Посмеиваясь, Гай вышел на берег и стал обтираться.
— Давно ты следишь за мной, Каста?
— А сам не заметил?
— То есть, ты не отрицаешь, что следила?
— Нет! За детьми и надо следить, иначе они теряются.
— О, я понял, в свите Лакона ты служишь нянькой для случайных детей! Ну, да! Зачем ещё ты нужна? У него полно скрибов и адъюторов с собой, слуги, телохранители, повара. Старшие братья сказали бы, что ты греешь ему постель, но я что-то не верю. Судя по имени, ты его дочь, но судя по лицу…
— Кто-то много думал обо мне, как мило! — рассмеялась рогатая. — Это случаем не детская влюблённость?
— Как знать! Я постоянно встречаю красоток возле водоёмов!
— Правда? А «постоянно», это сколько раз?
Гай осёкся и серьёзно задумался.
— Ни разу, — сказал он. — Странно, я почему-то… я ведь… нет, я ни разу не встречал.
Каста принялась крутить шест умбракулума между ладонями, пристально рассматривая мальчишку.
— Чудной ты.
— О-хо-хо-хо! — очнулся Гай, тыча пальцем в неё, желтокожую и рогатую, с огненными глазами. — А как тебя тогда назвать?!
— Сойдёмся на «Беззаботной». Ладно, — Каста сложила умбракулум и передала его хозяину. — Тебя не было в домусе, и мне сказали пойти поискать. На завтра назначены испытания Марса.
— Какая помпа для обычного тренировочного поединка.
— М-м-м, да. Вообще-то, твой братец, ну, этот, с тупым злым лицом…
— Поточнее?
— Юниор. Он слишком молод, поэтому протокол летит в тартарары. Обычно испытания Марса довольно зрелищны, но для вас, детишков, действительно придётся выбрать противников послабее. Каст Игний Лакон решил, что Гней Юниор будет показывать навыки в бою против декана секуритариев Брута Давтия, а ты будешь драться с рядовым солдатом… не помню его имени.
Гай пожал плечами, закинул на шею мокрое полотенце, поправил тунику и пошёл в сторону виллы.
— Боишься? — Каста пошла рядом, оглядывая живописный пейзаж в вечерней палитре.
— Не-а. Ты скажи там этому Давтию, чтобы он дрался в полную силу.
— Думаю, опытный солдат разберётся, как управиться с мальчиком двенадцати лет.
— Если он не отнесётся серьёзно, Гней покалечит его. Или убьёт.
Каста рассмеялась:
— Секуритарии…
— Великолепные солдаты, гораздо лучше обычных легионеров, — перебил он, — да, знаю, дед рассказывал. Но иди посмотри в глаза Юниору и скажи, что он не рождён убийцей. Поверь, он не сворачивал шеи кошкам и птицам в раннем детстве только потому, что считал их жалкой добычей, зато на забой крупного скота ходил смотреть как на праздник. Вообще-то я уверен, что он психопат и от страшных поступков его отделяет разве что авторитет отца и деда. Пусть этот декан не церемонится и постарается избить Юниора как следует. Ты хочешь есть? Я хочу!
Гай припустил к большому порогу, украшенному статуями кого-то из предков Андреусов, никакие завтрашние испытания его не волновали, а вот сытный роскошный ужин — ещё как!
Тренировочную площадку обустроили задолго до начала испытаний, отец знал, в чём они будут заключаться, так что выстроил стрельбище, ристалище, полосу препятствий, и беседку для наблюдения. Её как следует украсили, дабы соответствовала высокому присутствию, и увешали дорогими тканями, под сводом поставили курульное кресло, столик с доской для игры в латрункули, другой столик, где на подставках ждали своего времени амфоры дорогого вина и закуски из свежайших морепродуктов на льду. Свита столпилась позади кресла, когда Каст Игний Лакон воссел на нём, экзальты встали охраной вокруг беседки, а на средней и дальней дистанции периметр контролировали секуритарии.
Гай вышел на порог, поднял умбракулум, чтобы не обгореть, и направился к беседке, Гней Юниор опередил его на пять шагов, прямой и гордый, как всегда. Они поклонились старшим. Гай заметил Агриколу, тот оглядел своих детей и медленно моргнул, что сошло бы за одобрительный кивок.
— Ave deus caisar! — отсалютовали братья.
Вместо традиционного отзыва Лакон заговорил величественным властным голосом:
— Salve, liberos[15]. Поскольку вы прошли испытания Сатурна, пришло время узнать, чему Пирокластикус научил вас за прошедшие годы, насколько вы хороши как воины.
Несколько адъюторов позволили себе лёгкие снисходительные улыбки у него за спиной, но Лакон словно почувствовал это затылком.
— Мои слова повеселили тебя, Харисим?
Красноволосый из свиты, которого Гай приметил раньше, мгновенно потерял желание смеяться.
— Прошу прощения, мой легат. Но сомнительно, что дети покажут хоть что-то. Вряд ли Пирокластикус смог обучить их подобающим образом, после того как…
— Твои суждения столь же скудны, сколь и твой опыт. Я жду многого от этих двоих именно потому, что за их тренировками следил Гней Игний Пирокластикус, наш бывший dominus genusae[16]. Начнём со стрельбы. Из чего твои детища умеют стрелять, Гней?
— Из всего, нобилиссим, — ответил отец.
— На всё и дня не хватит. Пусть проявят себя как стрелки из спиралисов.
Пара слуг подошли с бренчащими мешками в руках, по одному для каждого испытуемого. Развязав верёвки, Гай и Гней Юниор увидели множество различных деталей, в основном: пружин и шестерёнок. Гай сразу же посчитал рукоятки и понял, что перед ним навалили не менее трёх разобранных спиралисов различных моделей. Глянув в сторону, он увидел, что старший брат уже сосредоточенно и быстро собирает все три сразу, безошибочно сортируя детали, скоро он выберет один и легко дособерёт его из уменьшившейся кучи.
Сам Гай спешить не стал, он присел на корточки, загораживаясь от солнца умбракулумом, потыкал в несколько детали, понюхал палец, опознавая свежую оружейную смазку, после чего неспешно приступил к делу. Он закончил немного позже брата, и когда тот поднял в руках дальнобойный семизарядный «Пилум», у Гая оказался непонятный меканический агрегат на два снаряда, корпус без кожуха, доступный взглядам и пыли, приклад и цевьё. Подобрав две разные вирги, на пять и на семь секстансов[17], он вложил их внутрь пружин и пробудил Спиритус. В ушах зашумело, слабая боль сдавила тиски, но Гай получил силу, намного превышающую возможности девятилетнего мальчика; цевьё скользнуло назад, натягивая тугие пружины до щелчка, фиксирующего вирги. Готово, можно стрелять.
Лакон осмотрел результаты сборки, хороший полноценный «Пилум» в руках Гне