— Не знаю, — неохотно признал Гай.
Затрещина оказалась не очень сильной, однако, болезненной.
— Она даймон, ты, asinus! Даймон самого Лакона! Как можно было не понять?
Брови Гая встретились на переносице, потом поднялись на лоб, снова встретились на переносице, пока…
— Даймон?! Настоящий?!
— Какой кретин. Она — отделённая и оформленная капля божественной силы, которая, хоть и является самостоятельным существом, всё равно остаётся частью своего создателя. Чем ты слушал, когда дед учил нас, жопой?
— Ну, он сказал, что это редкое проявление божественного дара, что мы, скорее всего, никогда не столкнёмся, и я точно знал, что мне неинтересно, и я не особо об этом…
— И вот теперь подумай, — процедил брат, — Пирокластикус был родоправителем, магистром армии, понтифексом Вулкана, он старший из всех Игниев в мире и самый могучий повелитель огня. Каст Игний Нигрумос, наш двоюродный дед и нынешний dominus genusae, стал во главе всего только потому, что Пирокластикуса подвергли опале. Мы в изгнании, но у нас всё ещё есть право первородства, думаешь, Лакон даст нам хороший совет через свою отдельную частицу?
В сощуренных глазах брата Гай смог разглядеть только гнев и пренебрежение, но это не заставило его растеряться.
— Я думаю… что ты все мозги в мышцы перетренировал, Гней. Я думаю, что Лакон — божественный нобиль, а мы — всего лишь эквиты, и если он захочет, то окажись ты хоть самым сильным огневиком в поколении, отправишься учиться в ликей самого далёкого пограничного легиона, и будешь заниматься там земельными работами до самого конца службы, а не стяжать славу во имя фамильного виртуса. Никому не нужно тебя обманывать, чтобы сделать с тобой всё, что угодно, потому что для нобилей ты никто. Но это всё ерунда, что я могу знать в свои девять лет, верно? Пойду лучше посплю. Или в носу поковыряюсь. Или и то, и другое.
Гай покинул термы.
Уединившись на чердаке, он замкнул первый круг медитации, вернулся в свой внутренний покой, уселся там перед дверью с двойной замочной скважиной. На первый взгляд новых изменений пока нет: дыхание Скрытого вырывается слабеньким сквозняком через щель снизу, он спит и видит.
Долгое время Гай просто прислушивался, ощущал легчайшее касание прошлой жизни, навевавшее… воспоминания? Поняв это, он тут же разорвал круг и вернулся в полное сознание. Потребовалось время, чтобы успокоиться, по коже так и бегали мурашки.
За всю эту жизнь он не раз щедро делился воспоминаниями о прошлой со всеми, кто хотел слушать, потому что одно из трёх правил гласило: «никаких секретов». Но, по сути, Гай даже не помнил ту жизнь, он просто знал её, как если бы решил считать своей чью-то прочитанную биографию. Это было важно для него, — знать, а не помнить, ведь что есть память, как не часть личного опыта? А зовётся он личным именно потому, что формирует личность. Если бы Гай помнил свою первую жизнь, то был бы он не Гаем, а тем, другим человеком, который продолжал бы жить здесь и сейчас. Эта перспектива оставалась единственным, чего он искренне боялся: не умереть, а просто перестать быть собой.
Но этот сквозняк из-под двери… он как ветер ностальгии, будоражил что-то в потрохах… они, кстати, так и не вернулись на место. Что-то сдвинулось внутри после той ночи и продолжает елозить, кровь Сатурна что-то изменила в нём и Гай сомневался, что ему это нравилось.
Как бы то ни было, он набрался храбрости и решил замкнуть сразу два медитативных круга: в материальном мире и уже во внутреннем покое. Так он мог углубиться во тьму на грани бессознательного и понять себя лучше. Вернувшись во внутренний покой, он потратил какое-то время, чтобы синхронизировать свой дыхательный ритм с дыханием Скрытого, что оказалось непросто, ибо дыхание спящих неровное, прерывистое. Но у Гая получилось, и он погрузился в медитацию внутри медитации…
Солнце заливало плац, полсотни молодых парней в одинаковом городском камуфляже стояли по стойке «смирно» уже больше часа. Несмотря на свежую весеннюю погоду, они обливались потом и вынуждены были совершенствовать искусство неподвижности, незаметно перемещая вес с одной ноги на другую, чтобы не потерять чувствительность. Когда виновник этого праздника жизни наконец-то появился, успел наступить полдень.
Мужчина среднего роста и уже совсем не первой молодости, но жилистый, и крепкий, встал перед ними. Белый как выгоревшая под солнцем кость, с морщинистым лицом, казавшимся ещё старше настоящего возраста, одетый в мешковатые камуфляжные штаны, ботинки военного образца и футболку, он заложил руки за спину и вдоволь попользовался возможностью рассмотреть молодёжь. Курсанты постарше называли Бориса Кугова «Борис-или-умри», но делали они это, лишь зная, что инструктора нет поблизости.
— Товарищи курсанты, — тихий голос накрыл весь плац, — по каким-то соображениям, мне непонятным, командование решило, что раз вы проявляете способность к пользованию Арканой, то будет целесообразно направить вас на курсы углублённой практики. Я переговорил с другими инструкторами по поводу каждого, и вырисовывается довольно банальная картина. Кому-то из вас легче даётся метод ускорения трения между молекулами для усиления теплоотдачи, — пирокинез, иначе говоря. — Глаза Кугова, практически бесцветные, побелели, он потёр пальцы правой ладони и на них появилось пламя. — Другие предпочитают перемещать материю в пространстве, включая собственные тела, — его ботинки оторвались от плаца, — кто-то взаимодействует с атмосферным электричеством, другие тренируются воздействовать на разум.
Все почувствовали, как их волосы становятся дыбом, а затем пять десятков мозгов сдавило резкой болью, но ни один курсант не поддался этой слабой ментальной атаке. Кугов опустился на землю, потушил огонь и разрядил атмосферу.
— Всё это очень полезно, если требуется подогреть сухпаёк в походе, зарядить рацию, отогнать комаров, и всё в таком роде. Но меня направили на этот объект чтобы отобрать наиболее способных из вас, кто сможет войти во взаимодействие с наиболее сложной, необъяснимой силой природы, и по ходу дела не убьётся об неё. Речь, конечно же, идёт о гравитации как таковой. Например, этот приём внесён в реестр как «ГТ-003», но в обиходе он зовётся просто Крушащим давлением. Следите за рукой.
Кугов поднял правую руку тыльной стороной ладони вперёд и медленно стал опускать её, сгибая в локте, сжимая пальцы в кулак. Незабываемое чувство боли пронзило все кости и суставы курсантов, сдавило внутренности, заставив сердца пропустить удар, а лёгкие сжаться; невидимая гора обрушилась на их плечи и трещащие позвоночники, приказывая упасть и вжаться в землю. Инструктор, продолжал удерживать поле повышенной гравитации, следя за тем, как курсанты один за другим падают, пока не стало ясно, что из пятидесяти противостоять может только один. Тогда он разжал пальцы и прекратил искажать законы природы.
— Всем встать! Смирно! Это лишь один пример из многих. Вам следует запомнить, что способы использования Арканы не поддаются точному исчислению, но самый действенный из них в военное время, — это взаимодействие с силой, которая пронизывает всю вселенную и до сих пор ставит учёных в тупик. Большинство из вас никогда не освоит Крушащее давление, — быстрый зрительный контакт с тем, кто так и не упал, — поэтому начнём постижение гравитации с чего попроще. Например, этот приём проходит в реестре как «ГТ-020», или просто Сверхмалая. Внимательно следите за моей энергетической сигнатурой.
На этот раз, Борис-или-умри начал с открытой ладони, его пальцы стали медленно сжиматься и на плацу поднялся ветер.
— Кто опишет мне термохимические реакции, характерные для большинства веществ при сверхмощном нагреве? Может ты, рядовой?
Стойкий курсант сделал шаг вперёд и отдал честь:
— Слушаюсь! При продолжительном нагреве вещества оно испаряется, но если продолжать нагрев, не позволяя пару рассеиваться вместе с накопленным теплом, то его молекулы распадаются на атомы, затем атомы разрушаются на ядра и электроны, после чего образуется плазма!
— Верно. Сейчас на ваших глазах я своей Арканой создаю и удерживаю точку гравитационного притяжения настолько плотную, что она засасывает в себя окружающую материю, прежде всего: газы, из которых состоит воздух. Процесс продолжается, газов становится больше, давление увеличивается, молекулы уплотняются, всё сильнее раскаляясь и разрушаясь. Я уже втянул, утрамбовал и продолжаю втягивать объём воздуха, слишком великий для такой маленькой точки пространства. Температура растёт, начинается выделение света. Я выбрал для примера воздух, чтобы вы могли наблюдать процесс без спешки, для более скорого результата следует использовать более плотное сырьё.
В его скрюченных пальцах теперь билось сердце ослепительно яркой и болезненной, как колющее в глаз шило, звезды.
— В нужный момент остаётся просто освободить этот сгусток давления.
Отведя руку в сторону, инструктор разжал пальцы и от взрыва немного заложило уши, а от вспышки на секунду стало ярко, словно мир озарила молния. На плацу появился новый оплавленный шрам, длинный и дымящийся.
— Это делается как-то так. Перейдём к практике. Первым опробует свою Аркану в новом виде воздействий, ну, скажем, курсант…
Гай разомкнул второй круг медитации, чтобы не услышать имя. Он знает все имена всех людей из прошлого, тысячи имён, и только собственное прячется, как старый сом-людоед на дне, в гнилостном иле. Гай боится, что, вспомнив его, он разбудит Скрытого, ведь когда твоё имя называют, ты откликаешься.
Гай разомкнул первый круг медитации, и открыл глаза на тёмном чердаке. Сколько времени прошло? Неуклюже поднявшись на затёкшие ноги, побрёл вниз. Мысли о сытном ужине переплетаются с чужими воспоминаниями; почему вдруг именно этот эпизод… Несвоевременный вопрос! Воспоминания распространяются шире, прямо как болезнь, всплывают разные дни и разные занятия, тренировки, сложные практики… Борис-или-умри был хорошим арканистом и ещё лучшим инструктором… Нет, голова превращается в тонущий корабль, чужая память как вода, нашедшая пробоину в корпусе, за