«Внимание! Отойдите от края смыкания створок шлюза. При открытии возможен перепад давления!» – На повторяющуюся запись никто из собравшихся в шлюзе внимания не обращал. Отсек был заполнен гоготом и смехом. Вместе со всеми беззаботно гоготал и Томми Хаас, впервые прилетевший на Норфолк, да еще в такой компании.
Первый год учебы в элитном вузе пролетел незаметно, и он воспользовался приглашением одного из своих приятелей по группе и отправился в беззаботный круиз на знаменитые курорты Норфолка.
Давид Кроненберг – наследный граф империи, сын могущественного сенатора Кроненберга, главы сенатского большинства партии Прогресса организовал этот вояж, пригласив своих близких друзей, подруг и приятелей по группе на собственную виллу.
Их летело семнадцать человек: семь девушек и десять парней. Все из так называемой золотой молодежи, за исключением самого Томми. Его попадание в эту учебную группу походило на чудо. Но юноша, убивший своего первого врага в девять лет, уже давно не верил в сказки. За него поручились и помогли попасть в особый круг избранных.
Нет, он не стал здесь своим. Но с его мнением считались, а его исключительная работоспособность, удивительная физическая мощь и жажда к знаниям вызывали уважение. Он как бы замер на определенной дистанции, преодолеть которую мешал неосязаемый лед в отношениях между приятелями.
Помимо юных студентов с ними летели девять телохранителей, тринадцать личных слуг и две девушки из службы эскорта.
Вот такой огромной толпой они и набились в шлюз, ведущий к высотному лифту, способному всего за пару десятков минут опустить их из промежуточного терминала, расположенного на высокой гелиорбите Норфолка, на земную поверхность в здание космопорта. Но прибытие лифта задерживалось. Точнее – сама кабина уже поднялась, но створки почему-то не распахивались. Хотя, судя по шуму воздуха, давление в отсеках уже было выравнено. Наконец створки дрогнули и поползли в разные стороны. С сопутствующим непонятным звуком.
Первым на него, как это ни странно, среагировал Томми.
– Ложись. Все ложись. Это роторный рельсовый пулемет. – Юноша успел повалить стоящих рядом с ним двух парней и девчонок, а потом в рывке, зацепив за ляжку, уронил и самого Кроненберга. Уже понимая, что больше ничего сделать не успевает, он в последнем усилии подрубил какие-то обворожительные женские ножки. Вышло грубо, но действенно.
Но остальные не отреагировали. Кто-то глупо захохотал, заулюлюкал. Лишь телохранители на всякий случай потянулись к своим кобурам. Но когда створки лифта распахнулись полностью, стало уже поздно что-то предпринимать. Память, особенная военная, не подвела Томми. Он сразу узнал стрекот электропривода на стационарном роторном пулемете.
Ужасающий по силе залп буквально превратил в фарш первых, кто стоял перед лифтом. Весь шлюз заволокло дымом от заискрившейся проводки и пробитых труб систем жизнеобеспечения. Стрельба тут же стихла.
К Томми прилетела оторванная рука со сжатым игольником. Но немедленно геройствовать он не собирался. Весь шлюз заполонили крики ужаса и боли. Пинком и тычками Томми задал направление движения ополоумевших приятелей по направлению к стенке, где располагались кислородные маски на случай разгерметизации шлюза. Натянув на себя одну такую, он осмотрелся. Из лифта тем временем вышли трое непонятных полудурков в китчевых кислотных нарядах с примитивными огнестрелами и принялись добивать раненых. Но тут же нарвались на ответный огонь пары выживших телохранителей.
Возникшую перестрелку прервал расчет роторного пулемета. Вновь застрекотал электропривод, и шквал пуль выбил жизнь из незадачливых вояк-телохранителей.
Этой заминки с лихвой хватило Томми, чтобы ужом проскользнуть по стеночке к лифту и, лежа, как в тире расстрелять расчет роторного пулемета. Теперь отморозков осталось только двое. Это был неплохой расклад. Но времени занять более удобную позицию не оставалось совершенно.
Юноша даже успел начать стрелять первым, убив одного и, видимо, ранив другого. Больше Томми сделать ничего не успел. Ответный огонь был точен, и он потерял сознание от нестерпимой боли.
Праздничный ужин в честь дня рождения Лизы Энн Меркауси, председателя Сенатского комитета по энергетике и натуральным ресурсам был в самом разгаре. Сотни приглашенных гостей, весь истеблишмент партии Прогресса собрался сейчас здесь.
Альфред Кроненберг, один из ее бессменных лидеров, тоже присутствовал в зале. Он успешно делал вид, что очень доволен, и активно хлопал словам очередного выступающего. На самом деле, работа сорок два года в сенате империи научила его с успехом изображать заинтересованность и внимательность, даже если тебе это опостылело до самых колик.
Занимая свою почетную должность, Кроненберг никогда не забывал, что функции лидера большинства накладывали весьма избыточные обязанности. Временами это было утомительно – следить за порядком в парламенте, раздираемом противоречиями и конфликтами корпораций, могущественных дворянских фамилий и членами императорского дома.
Но сегодня у сенатора было отличное настроение. Пришло время расстаться с сенатом и получить новое долгожданное назначение.
– Что скажет личный представитель императора в сенате? – Кроненберг с теплотой посмотрел на подошедшего к нему Мигеля Лавсара, внучатого племянника императора, жесткого по своей природе, как кусок жилистого стейка за пять лат.
– Императора смогли убедить, что вы нужны нам в сенате, Альфред. Ваше назначение откладывается. Я знаю, что он обещал вам лично. Но обстоятельства. У нас сейчас война.
– Почему я не участвовал в дискуссии? – Кроненберг ни на йоту не изменил тембр своего голоса. Хотя сейчас в его душе начиналась знатная буря.
– Бюрократическая уловка. Среди членов императорского дома бытует мнение, что ваше усиление принесет лишь проблемы венценосной особе.
– Без меня вы бы никогда не провели необходимый закон о финансировании армии и флота.
– Это так. Но на повестке еще несколько болезненных налоговых реформ. Мы хотим быть уверенными, что сенат нас не подведет.
– Я могу лично поговорить с императором?
– Решение принято, – Мигель Лавсар попытался было еще что-то добавить, но в этот момент к ним, нарушив незримый круг отчуждения, подошел личный помощник сенатора и протянул бумажную записку. Прочитав ее, Кроненберг вновь никак не выразил своих эмоций.
– Передайте императору, что я принимаю его выбор. А теперь прошу меня извинить. На Норфолке тяжело ранен мой сын. Я вынужден покинуть вас. – Кроненберг сдержанно попрощался и развернулся к выходу.
– Подробности… – отрывисто бросил он своему помощнику. Сенатора тут же окружили телохранители, давая понять окружающим, что ситуация чрезвычайная.
– Их мало. Предположительно теракт. Какие-то фанатики. В шлюзе орбитального лифта центрального космопорта на Норфолке. Из всей группы в живых осталось девять человек. Информация предварительная. Поступила двадцать минут назад с пометкой «молния».
– Это все?
– От вашего имени я известил канцелярию императора, первого заместителя имперской службы безопасности и попросил придержать информацию для СМИ.
– Правильно. Теперь запоминай. Первое – свяжись с заместителем генерального штаба генералом армии Моисеенко Эдвардом Андреевичем. Мне нужна скоростная яхта «Гелиос». Через тридцать минут она должна стартовать на Норфолк. Второе – найди Лешу Сержанта и посылай его на Норфолк в этой яхте. Если разрешат медики, пусть вывезет всех выживших сюда. Остальных под усиленную охрану.
– Шеф. Будут трупы. Ваша креатура ни разу не дипломат. Он отмороженный боевик.
– Наплевать. Его задача обеспечить безопасность моего сына. Пусть берет всю свою команду. Третье – подыщи среди оперативников службы охраны сената хорошего сыщика. Лучше молодого и не замазанного. Выбей ему максимум полномочий и отправляй на Норфолк. Потом перепоручи ему часть людей Леши Сержанта. Я хочу головы исполнителей и соучастников.
– А заказчики?
– Только имена. Этим займусь лично. Никто не смеет покушаться на членов моей семьи. Четвертое – свяжись с родственниками, кого пригласил мой сын. Нужно убедить их, что я лично взял это дело в свои руки. Не нужно мешать друг другу.
– Сделаем.
– Сколько займет перелет на Норфолк?
– «Гелиос» уступает только императорской «Звезде». С учетом, что не нужно жалеть пассажиров, пойдут с максимальным ускорением. Думаю, через восемнадцать часов они будут на Норфолке.
– Те, кто решился на это, проклянут этот день, я обещаю. – Сенатор с силой хлопнул дверью глайдера, и катер в сопровождении сторожевиков охраны взмыл в небо метрополии.
«В район площади Гирей-хан мобилизованы дополнительные подразделения полицейского спецназа. Повышенные меры безопасности введены во всех районах, прилегающих к космопорту. Перекрыт исторический центр столичного мегаполиса, где расположено большое количество гостиниц и исторических достопримечательностей.
Паники в городе нет, но и стражи порядка, и местные жители ведут себя с повышенной бдительностью. Усилены меры безопасности и в некоторых других районах города, где традиционно собирается большое число людей. В частности, это проспект Императора в районе площади Сиган. К сожалению, это пока все, что я могу сообщить. Самир…»
– Да спасибо, Екатерина. Мы продолжаем наш экстренный выпуск.
«Не может быть никакого оправдания для такого бесчеловечного акта, циничного и поражающего своей невероятной жестокостью» – вот единственная реакция на чудовищный теракт в центральном космопорте Норфолка.
Военный губернатор планеты своей властью ввел временный запрет на передачу части новостей о происшествии, количестве жертв и об именах погибших, что может повредить следствию или вызвать нежелательный общественный резонанс. Запрещен показ голографий, любых изображений и видеоматериалов, посвященных теракту, обстановке сразу после него, установочных данных на пострадавших и погибших…»