– Доворот. Идем с ускорением. Правый борт – залп. Левый – залп. Расстреливайте к чертовой матери всю шоболу, нам нужно прорваться к авианосцам. Группе ПДТР[4] запуск всех спутников с боевыми вирусами. Цель – линкоры. Не спать радистам. Забить эфир помехами. Подавить связь флагмана.
– Выполняется, Андрей Владимирович. – Флаг-капитан Гаврилов Иннокентий Павлович, облаченный в устрашающий боевой скафандр, размалеванный под стилизованную боевую особь когов, дополнял команды командира на правах старшего помощника. – Носовым башням залп 12–34. – И тут же пояснил Андрею: – Там крейсер лезет, может пересечь траекторию.
– Ракетным расчетам стрельба по готовности. Цели самостоятельно. Не зевать. – Андрей выдал несколько коротких матерных слов, и гул выпускаемых ракет засвидетельствовал, что дело пошло.
Появление имперского крейсера привело халифатовцев в растерянность. Несмотря на абсолютное превосходство в силах, тыловые и вспомогательные звездолеты спешно стали менять курсы и в беспорядке отходить от занимаемых позиций. Заметались и авианосцы, лишь их прикрытие – пять крейсеров – осталось на месте, готовясь встретить врага.
И пока «Принц Эузебио» безнаказанно крушил прикрытие, ракетоносцы расстреливали беззащитные авианосцы. Так уж сложилось, что самые могучие звездолеты флота захватчиков и все внутрисистемные катера сейчас оказались на значительном расстоянии от крейсера, штурмуя орбитальную крепость.
Но капудин-паша, заметив опасность, нависшую над арьергардом, стал спешно соединяться с ним и разворачивать флот навстречу новой угрозе. Головным звездолетом в этой атаке стал линкор «Мелеки Бахри» с практически опустошенными накопителями силового щита. Это стало его приговором. Экипаж крейсера не собирался жалеть ни себя, ни сам крейсер, ни врагов империи. Саломатин бесстрашно развернул свой тяжелый крейсер прорыва на линкор и пошел в самоубийственную атаку.
Пока держался силовой экран, пока орудия извергали залп за залпом и гул от пуска ракет не смолкал, крейсер казался Андрею ангелом мщения. И пусть на пределе выли вытяжные двигатели вентиляции, не справляющиеся с возрастающей температурой, и отчаянно сигналил искин о недопустимом падении энергии в накопителях и снижении готовности ПКО крейсера до сорока процентов. Даже неутомимые беспилотники и те отстали, не в силах поддерживать такую бешеную скорость. Звездолет нес смерть всем, до кого могли дотянуться его канониры.
– Ракеты все, кончились, – доложил кто-то из помощников.
– Расчетам вооружиться и убыть к местам расположения десантных катеров. – Андрей, получая массу переменных данных, уже просчитал последствия своей атаки. Через десять минут или чуть больше должен был отключиться силовой экран. И это станет началом конца. Еще через две или три минуты крейсеру неминуемо выбьют чашки отражателей и сопла двигателей перестанут слушаться рулей управления. Следом будет пробита броня и нарушена целостность конструкций звездолета. Затем занавес.
– Боезапас опустошен на девяносто процентов.
– Начинайте снимать орудийные расчеты, кроме БЧ один. Перевести огонь в автоматический режим. – Андрей вновь резко изменил курс. Описывая вокруг линкора «Мелеки Бахри» широкую дугу, он надеялся добить линкор, прежде чем его звездолет окончательно потеряет ход.
– «Мелеки Бахри» разломился пополам.
– БЧ-5, 6, 8 и 10, покинуть свои посты и пополнить ряды абордажных команд, – вновь приказал Андрей, понимая, что до гибели крейсера остались считанные минуты. Штатная численность крейсера составляла 1210 человек, но сейчас в бой пошли только добровольцы – четверть экипажа, включая всех 42 офицеров.
Тем временем плотность ответного огня нарастала. И наступил миг, когда в рубке управления все окрасилось тревожно красным цветом – «силовой щит отключен, внимание, силовой щит отключен». Лишившийся энергетической защиты, крейсер предсказуемо, в течение сотых долей секунды, окутался осколками разлетающейся динамической защиты. А следом пришел черед превращаться в крошево бронированному поясу крейсера.
– Командир, фиксирую попадание ракеты в левый борт.
– Есть накрытие залпами флагмана «Голос Ислама». Теряем скорость.
– Пожары в отсеках 12, 34 и 60.
– Автоматика не справляется.
– Энергетическая сигнатура реактора не стабильна.
– Всем стоп. Приказываю всему экипажу, циркулярно. Через две минуты тридцать секунд мы окажемся у левого борта тяжелого крейсера «Капудан-паша Улудж Али». Это цель нашего абордажа. С нами империя… – Андрей кивнул уводившему людей первому помощнику и добавил ему вслед: – Удачи, Иннокентий Павлович.
После этой команды управление огнем полностью перешло в ведение искина. По мониторам бежали десятки и сотни сообщений о критических повреждениях и сбое работы систем управления. Но их уже никто не читал. Универсальные орудия смолкли. Кончился боезапас. Где-то повело стволы или даже разорвало от такой нагрузки.
Андрей на остатках инерции и, пользуясь немногими уцелевшими вспомогательными движками, продолжал маневрировать.
А адмиралы халифата не понимали, как этот треклятый крейсер продолжает движение и огрызается огнем главного калибра. И поэтому запуск четырех больших десантных катеров и еще целой россыпи мелких точек, абордажников в реактивных ранцах, прошел практически незаметно. Все внимание к себе приковал гибнущий звездолет «Принц Эузебио». Его путь, устланный разбитыми и выведенными из строя звездолетами халифата, прервал отважный малый охотник. Приблизившись на расстояние в два своих корпуса, он без помех опустошил разом в срединную часть крейсера все свои десять ракет, и имперский звездолет переломился пополам. Затем вверх поднялся огромный столб огня в кормовой части по левому борту в районе кормовой орудийной башни. Это взорвался реактор. Страшный блеск на несколько секунд ослепил наблюдателей, а затем большая туча пепельного облака окутала разломившийся крейсер. Мимо смелого и удачливого малого охотника пронесся ствол главного калибра с куском конструкции, напоминавшей крышу башни.
Флот халифата, несмотря на столь явный успех, спешно отходил от имперской космической крепости. Хаос и полная неразбериха – вот, пожалуй, главный результат разыгранного Саломатиным гамбита с жертвой. В итоге после подсчета и оценки ущерба выяснилось, что флот вторжения потерял безвозвратно двадцать шесть звездолетов, включая линкор, два авианосца и пятерку тяжелых крейсеров. Лишился практически всей группировки беспилотников и внутрисистемных катеров. Единственными боеспособными частями оставался десант, потерявший около двух тысяч своих солдат.
Сил для продолжения штурма было еще предостаточно, но последней каплей, полностью убившей моральный дух космолетчиков халифата, стала тихая кража тяжелого крейсера «Капудан-паша Улудж Али», взятого на абордаж.
Туристский квартал Блистательной Порты был особенным местом. Здесь располагались десятки отелей, казино и развлекательные комплексы. Тут не действовали многочисленные запреты и ограничения, связанные с религией и обычаями халифата. Этакий маленький кусочек империи в самом сердце исламского государства, приносящий немалую прибыль своим хозяевам.
Тихо тренькнул колокольчик на входной двери кафе, пропуская внутрь очередного клиента – обманчиво расслабленного старшего мастера боя, обладателя пожизненного титула «стоящий у трона» Хафиза Хосу.
Это заведение называлось довольно любопытно – «У Папы пить». Здесь готовили простую домашнюю еду на крошечной открытой кухне. И подавали в небольшой зал с тесно-тесно расставленными столами.
Старый вояка регулярно ходил сюда вовсе не из-за чудных куриных крылышек по-имперски или нежных кальмаров по-арабски на гриле. Здешнюю стряпню он воспринимал всего лишь как хорошую закуску. Почти сто наименований винной карты, не считая разливного и бутылочного пива, – вот истинная причина частых визитов отставного легата корпуса карателей.
Вот и сейчас, не торопясь, сделав заказ – целый литр прекрасного розового вина – и ожидая двух своих старых приятелей по легиону, Хафиз Хосу продолжал размышлять, а все ли он делает правильно.
Предстоящая схема действий была вполне понятна старшему мастеру боя: ловля на живца, зачем продавать необработанные алмазы, когда у тебя есть «надежный» друг, а у него ближний родственник – талантливый ювелир. Блеск драгоценных камней и жажда наживы должны были облегчить доступ к тому, кто так не хотел встречаться с отставным легатом.
Почему алмазы? Тут не было однозначного ответа. Хафиза Хосу вела его интуиция, та самая, что помогала выживать все эти годы: и в страшной резне на Калисто, и при десантировании на печально знаменитый Новый Тебриз, где от первой волны десанта в живых осталось всего полпроцента, и еще в десятках разных случаев. Ведь алмазы для отъявленного головореза были лишь инструментом для поиска сгинувшего повелителя. Молодой эфенди, имперец, чужак – казалось, зачем он убеленному сединой ветерану?
Но у Хафиза Хосу сомнений не было – именно с ним можно освободиться от гнетущих дум о былом, обрести уверенность в завтрашнем дне и обеспечить свою семью не просто достатком, а наполнить ее подлинным смыслом жизни. Пусть другие скажут, что это глупо. Для ветерана, выжившего в одном из самых кровавых сражений за клятый Гардез, где от семи тысяч отборных головорезов в живых осталось всего двадцать шесть, интуиция была самым весомым аргументом.
После трагической гибели тяжелого крейсера «Принц Эузебио» события понеслись для ветерана лавинообразно. Прошел уже целый месяц в отчаянных поисках Саломатина. В смерть Андрея Хафиз Хосу не поверил. Старому мастеру боя довелось многое увидеть в этой жизни. И он не понаслышке знал, что такое боевая рубка имперского звездолета. Тем более что ложемент командира корабля – это самое защищенное место, оснащенное к тому же совершенной системой медицинского обеспечения.
Из рассказов очевидцев он узнал, что имперцы с погибшего крейсера высадились на обломок «Принца Эузебио» в надежде спасти своего командира спустя семь часов после окончания боя. Но опоздали на чуть-чуть. Их опередил спецназ халифата. Ударная группа лишь зафиксировала, что кто-то с корнем выдрал капитанский ложемент и утащил его, для этого прорезав во внутренних перегородках ряд технологических проемов.