ой и Германской империй желательно заключить соглашение о том, что вы все станете его душеприказчиками, рассадите его детей на положенные им троны, назначите им регентов, и в случае необходимости подкрепите все это военной силой. Думаю, что после обнародования такой новости количество желающих убить этого неплохого человека резко поуменьшится, ибо затея сразу потеряет смысл.
– А вот это и вправду хорошая идея, – сказала императрица. – Спасибо тебе, Павел Павлович, за хороший совет. А Сашке я отпишу, чтобы он занял Воеводину и остановился, держа приклад у ноги и глядя в оба глаза. В случае соблюдения указанных тобой условий он будет вправе поступать абсолютно самостоятельно, без дополнительных согласований с Нашим Императорским Величеством. И горе будет венгерским политиканам, если они и в самом деле совершат нечто такое, что заставит моего супруга действовать в свойственной ему неудержимой манере. Dixi! Быть посему!
25 октября 1907 года, 11:15. Сербия, восточнее н.п. Смедерево.
Запасной королевич и капитан сербской армии Георгий Карагеоргиевич
Сырой порывистый ветер, перемешанный с мелкими дождевыми каплями, бьет прямо лицо. Низкое серое небо над головой, серые волны Дуная, стремящегося к далекому Черному морю, и светящиеся ярким свежеотесанным деревом нитки понтонных переправ, прорезающие реку от берега до берега. А по ту сторону Дуная идет бой русских авангардов с яростно огрызающимся гонведом: там грохочут полковые орудия, вспухают в воздухе клубки лопнувших шрапнелей, а злая ружейная трескотня, татаканье пулеметов и кличи «ура» отмечают те места, где противоборствующие войска сошлись в ближнем бою. А еще там, едва различимые в туманной дымке, в небо встают столбы дыма – это горят несчастные сербские села, и чад от этих пожарищ поднимается к заплаканным небесам. Венгерская солдатня жжет их, не особо разбирая, кто там истинный сербский патриот, жаждущий воссоединения со своей Родиной, а кто сидит смирно, не желая «лезть в политику». Времена, когда австрийцы и венгры выигрышно выглядели рядом с турками, давно прошли, да и турок никаких с недавних пор уже нет.
Здесь, западнее Смедерево, основное направление удара русской экспедиционной армии, которой командует Павел Адамович Плеве, прославивший свое имя во время Турецкой кампании. Битва при Урошеваце была жарким делом, но по сравнению с Одринской операцией и последующими боями за Константинополь она сейчас выглядит стычкой местного значения. Там русская армия постоянной готовности показала миру, как правильно сражаться в соответствии с заветом фельдмаршала Суворова «не числом, а умением». Там в свой первый бой пошел русский корпус морской пехоты, и показал, что невозможное возможно. Вражеская столица пала под совместным натиском армии и флота, династия потомков Османа оказалась низложена с трона победителями, древний хищник, терзавший окрестные христианские народы, превратился под их ударом в ничто.
И теперь перед русскими солдатами еще один наш старый общий враг. Русская армия постоянной готовности – это страшная сила. Низкие облака распадаются от частого грохота тяжелых орудий, которые, высоко задрав свои кургузые стволы, кашляют снарядами куда-то за реку. Там в первых рядах сражается морская гренадерская бригада полковника Дроздовского, форсировавшая реку в предутреннем тумане по наведенным саперами мостам. Сейчас русские морские гренадеры ведут бой за город Ковин (по-венгерски Кубин), расположенный чуть ниже по течению от места переправы. Там отчаянно сопротивляется сто первый пехотный полк регулярно (имперской[20]) армии, очевидно, целиком и полностью перешедший на сторону венгерских повстанцев. Исконная вражда со славянскими народами для его солдат и офицеров оказалась намного важнее приказа нового императора. Слишком глубоко в их плоть и кровь въелись установки недоброй памяти старика Франца-Иосифа. И оберст Слон, и русский князь-консорт говорили мне, что история – это не легкая бричка, которую можно развернуть одним движением поводьев, а тяжелая ломовая телега, мчащая с горы под крутой уклон. Попробуй сверни такую в сторону, не сломав при этом шею.
Но русская морская пехота, с которой австрийцам сейчас приходится иметь дело – далеко не подарок. Головорезы полковника Дроздовского в первой волне десанта высаживались на берег Босфора, одну за другой опрокидывая турецкие батареи, а потом глаза в глаза резались с озверевшими, загнанными в угол, османами на улицах бывшей турецкой столицы. Даже регулярная австрийская армия до турецкого «стандарта» не дотягивает на две головы. Вооружение у турок, может быть, и плохое, дисциплина слабая, но если их припрет, то драться они будут отчаянно, до последнего вздоха и капли крови. Мы, сербы, тоже такие, в угол нас лучше не загонять, а вот типичные европейцы, венгры и австрийцы так не могут. Поэтому, столкнувшись с яростным натиском русской морской пехоты, сто первый австрийский полк попятился к северо-востоку, открывая фланг седьмого пехотного полка венгерского гонведа, на который давили авангарды русской 45-й пехотной дивизии, побатальонно переправлявшейся сейчас на левый берег. В противоположность австрийцам, венгры отступали на северо-запад, из-за чего между северо-западной окраиной Ковина, занятой австрийцами, и селом Скореновац, где окопались венгры, уже наметился разрыв вражеского фронта шириной около двух верст.
Как сказал господин Новиков окружающим его генералам – это классический случай удара в стык не только двух полков, но и двух разных дивизий. С одной стороны – двадцать девятая дивизия, с другой – сорок третья. Донесения о том, что творится по ту и по другую сторону разрыва фронта, смогут соединиться только в штабе седьмого корпуса в Темешваре не раньше, чем к вечеру сегодняшнего дня, когда венграм уже поздно будет пить боржом. Добавляет противнику хаоса и пестрый состав его войск, а также их растянутость в глубину (самая дальняя, 39-я пехотная дивизия дислоцирована аж в Дебрецене, в трехстах километрах от границы). И вот – война уже началась, а часть сил находится на марше пешим порядком в сторону приграничных рубежей, часть еще принимает мобилизованных и не может никуда тронуться, часть отказывается воевать за интересы венгерских магнатов и требует, чтобы их вернули на родину. При этом дополнительная путаница происходит из-за того, что венгры зачастую не понимают австрийцев, ибо не все офицеры гонведа на достаточном уровне владеют немецким языком.
По сути, австро-венгерская армия и в лучшие времена была способна вести боевые действия только после месяца предварительных действий, необходимых для проведения всеобщей мобилизации и передислокации войск на угрожаемые направления. Если бы в подавлении мятежа будапештских политиканов участвовал только хорватский домобран да ландверные части Австрии и Богемии (без особого энтузиазма), то так бы и было. Но русская императрица не собиралась предоставлять венграм такой роскоши. Еще в Вене, когда делегации собирались разъезжаться по домам, моя сестра Елена встретилась с русской императрицей, и они решили для дела против Венгрии создать объединенное войско, главнокомандующим которого назначили господина Новикова. А это совсем не тот командир, который будет ловить ртом мух, в то время как враг готовится к наступлению.
Какой там месяц – на все вместе с объявления мятежа в Будапеште до начала полномасштабных боевых действий ушло меньше недели. Едва в Будапеште заявили, что не собираются признавать разрыв хорватско-венгерской унии, и объявили о неподчинении законному властителю, как русский князь-консорт, в свою очередь, предъявил правительству графа Андраши ультиматум в трехдневный срок очистить от венгерских войск территорию Баната и Воеводины. Реакция на это была такая, будто коту под хвост плеснули скипидаром. Сербы этих территорий сказали венграм: «Убирайтесь вон». Венгры стали жечь села и вешать бунтовщиков, хотя сами только что взбунтовались против своего короля. После этого русская армия форсировала Дунай в районе Смедерево и начала наступление вглубь Баната и Воеводины. Одновременно полностью отмобилизованные сербские войска (по согласованию с новым правительством Хорватии) пересекли реку Саву и вступили в Восточную Славонию. Сделано это было потому, что в соответствии с оглашением о сербо-хорватском размежевании Восточная Славония, она же Сирмий, отходит к территории сербского королевства, и в то же время части гонведа в любой момент могут форсировать Дунай и устроить там резню, не деля своих жертв на сербов и хорватов. А у хорватского домобрана в Земуне (ныне часть Белграда) всего один батальон, и один батальон имперской армии, которая вообще непонятно за кого будет воевать. Отмобилизованная для войны с турками сербская армия, переправившись на другой берег Савы, существенно меняет расклад сил в Славонии. Теперь уже гонведу следует думать об обороне, ибо выдвигающиеся в направлении Нови Сада победоносные сербские дивизии полного штата представляют собой серьезную угрозу прорыва его оборонительных позиций по Дунаю еще на одном участке.
А тут, под Смедерево, к вечеру морская гренадерская бригада должна уже окончательно вытеснить сто первый австрийский полк из Ковина, а 45-я дивизия при поддержке артиллерии выбьет гонвед из Скореноваца, в результате чего разрыв во вражеском фронте приобретет такую ширину, что через него можно будет вводить во вражеские тылы стратегическую кавалерию. Кавкорпус генерала Келлера находится у переправ, в полной готовности входить в прорыв с момента захода солнца. Именно так, ночью, два дня назад русские части морской пехоты в момент полнолуния форсировали Дунай и, закрепившись на противоположном берегу, позволили саперам приступить к наведению переправы. Теперь еще где-то неделю постепенно уменьшающаяся луна даст возможность русской армии неожиданно для противника проводить ночные операции свежими частями. И это хорошо – чем скорее мы освободим сербские земли от венгерских поработителей, тем лучше.