е германский посол Фридрих фон Пурталес – сейчас он с изумлением оглядывался, впервые в жизни попав в логово русского канцлера. И в то же время на британского посла Никольсона Одинцов смотрел с брезгливым недоумением: мол, а этот скользкий, как жаба, человек зачем сидит в Петербурге? И потому все свои дела с британцами он вершил через королевскую дочь, находящуюся в шаговой доступности.
– Итак, господа, – сказал канцлер Одинцов, едва императрица уселась в свое личное кресло, – должен поставить вас в известность, что дело с кометой прошло благополучно. После торможения в атмосфере и времени некоторой неопределенности стало известно, что период ее обращения вокруг Земли составит сорок девять часов, а наиболее вероятное место падения – восточное побережье Североамериканских соединенных Штатов в окрестностях Нью-Йорка. Сценарий апокалиптический при попадании прямо в яблочко, и вообще никакой, если взрыв произойдет над просторами Атлантического океана, канадской тайгой или Гудзоновым заливом… Я лично предпочел бы второй вариант, но кто же меня будет спрашивать. Перекрестье прицела лежит как раз на Нью-Йорке, а Господь, когда захочет, бывает очень метким стрелком.
– Какой кометы, герр Одинцов? – растерянно переспросил германский посол. – Я не знаю ни о какой комете, и думал, что меня пригласили обсудить отношения в треугольнике «Россия, Германия и Великобритания»…
– Зато об этой комете прекрасно осведомлен ваш кайзер, – сказала императрица Ольга. – Будьте уверены, он с нетерпением ждет от вас сообщения по результатам этого совещания.
– Там, в нашем далеко не прекрасном мире, – сказал канцлер Одинцов, – тридцатого июня 1908 года над сибирской тайгой в районе Подкаменной Тунгуски, на высоте примерно десяти километров прогремел ужасающий взрыв, чья мощность впоследствии была оценена в запредельные для вас пятьдесят миллионов тонн тротила. Перед этим очевидцы видели быстро снижающееся над тайгой объятое пламенем небесное тело, а за трое суток до означенного события небо над севером Европы озарилось странным жемчужным сиянием, да только тогда этому никто не придал значения. Мы, люди обстоятельные и дотошные, не оставляющие ничего на волю случая, больше года назад вывалили все имеющиеся у нас материалы на директора Санкт-Петербургской обсерватории академика Баклунда и попросили его, как специалиста, внимательно рассмотреть все обстоятельства и выдать заключение: ждать нам удара снова на том же месте или возможны другие варианты. Важнейшие открытия в истории человечества делались на кончике пера; самое главное – вручить это перо подходящему человеку. Одновременно в высокогорном районе Кавказа началось строительство астрономической обсерватории, оснащенной новейшими изделиями фирмы «Карл Цейс». Ее предназначением на первом этапе была ловля этой кометы, а впоследствии – работа на благо русской и мировой науки. Академик Баклунд с чисто скандинавской дотошностью математическим путем исследовал несколько гипотез, но каждый раз приходил к выводу, что они не соответствуют наблюдавшимся в нашем мире явлениям. Падающая комета по факту была гораздо медленнее, чем должно было быть при прямом столкновении, с какой бы стороны ни пришел удар. Тогда прозвучало предположение, что столкновение было двойным. Сначала – скользящий удар по касательной, пришедшийся на верхние слои атмосферы, и только потом потерявшее большую часть скорости небесное тело, описав один оборот вокруг Земли, упало на ее поверхность. Место такого падения заранее предсказать невозможно, ибо в каждом новом мире, оторвавшемся от Основной последовательности, эта русская рулетка крутится заново. Единственное, что было известно сразу – это что падение состоится где-то в диапазоне между сороковым и шестидесятым градусами северной широты. Во время Второго Венского конгресса мы ознакомили с полученными результатами британского короля Эдуарда, германского кайзера Вильгельма, а также императора Австро-Венгрии Франца Фердинанда, и попросили держать эти сведения в тайне. В противном случае могли разгореться ужасающая паника, пир во время чумы и прочие негативные явления. Сегодня, когда это небесное тело уже прошло через атмосферу, и результаты наблюдений за этим явлением обработаны, в европейских столицах, лежащих между пресловутыми сороковым и шестидесятым градусами северной широты, могут выдохнуть. Пронесло – ибо взрыв над крупным городом принес бы пострадавшей стране миллионные жертвы…
– Ну, если мой кайзер был осведомлен об этом явлении заранее, что называется из рук в руки, – сказал германский посол, немного подумав, – то я снимаю свои вопросы. Представляю, что могло бы случиться если бы хотя бы отрывочные сведения о таком взрыве, возможном над любой из европейских столиц, просочились в прессу. Содом и Гоморра, а также буйные выходки обитателей Бедлама и Башни дураков[43] мгновенно поблекли бы в сравнении с явленными миру образцами паники, глупости и авантюризма. Только святой мог бы спокойно заниматься текущими делами, зная о возможности катастрофы с миллионными жертвами. О таком лучше не знать, чтобы не сойти с ума, и я снимаю шляпу перед своим кайзером, королем Британии, а также вашим императорским величеством, которые продолжали исполнять своим монаршие обязанности, даже не поменяв выражения лица.
– Благодарю вас, господин посол, за высокую оценку моих способностей, – благосклонно произнесла императрица Ольга. – На самом деле в России и Германии были разработаны секретные планы по быстрой эвакуации населения из угрожаемых районов, что должно было существенно сократить число потенциальных жертв…
– В Британии подобные мероприятия потребовалось бы проводить через Парламент, – прервала свое молчание Виктория Великобританская, – что привело бы к огласке на весь свет и той самой панике, которой хотелось бы избежать с самого начала, поэтому мой отец, скрепя сердце, махнул на все рукой. Когда комета будет падать на Лондон, решил он, король будет делать что должно, и пусть случится что суждено. По счастью, этот вариант отчаянного стоицизма не потребовался, и Старая Добрая Англия оказалась спасена без каких либо особенных усилий, как, собственно, и Германия и Россия.
– Теперь, когда наши страны в безопасности, – веско произнесла императрица Ольга, – нужно решить, что мы будем делать, если в Нью-Йорке или его окрестностях все же случится величайшая одномоментная катастрофа со времен вымирания динозавров. Будем ли мы злорадствовать и улюлюкать, или, как настоящие христиане, подадим выжившим страдальцам руку помощи.
– При этом следует понимать, – добавил канцлер Одинцов, – что наихудший сценарий предусматривает миллионные жертвы и полное разрушение всей городской инфраструктуры. Я думаю, что в первую очередь из угрожаемого района следует эвакуировать всех дипломатов наших стран, а также находящие в порту Нью-Йорка корабли с командами и всеми, кто успеет сесть на борт перед отплытием. Первейшая обязанность монарха – отеческая забота о своих подданных.
– Соответствующая информация уже отослана в Лондон, – сказала принцесса Виктория. – Вероятность удара по Канаде не очень велика, но все же угрожаемая полоса будет полностью эвакуирована.
– Угрожаемая полоса в Канаде? – переспросил германский посол. – Но ведь, кажется, герр Одинцов говорил про Нью-Йорк?
Князь-консорт любезно пояснил:
– Нью-Йорк лежит в самой середине эллипса рассеивания, большая ось которого протянулась на четыре с половиной тысячи километров от острова Пуэрто-Рико до центра Гудзонова залива, а малая ось, в самом широком месте этого эллипса, простирается на пятьсот километров от Балтимора до Вашингтона. Где конкретно взорвется комета, мы не знаем, ибо у вычислений параметров орбиты тоже есть предел точности, просто Нью-Йорк и его окрестности – наиболее вероятное место предполагаемой катастрофы. Хотя пятьдесят километров недолета – и дело кончится взрывом над Атлантическим океаном, грандиозным фейерверком и максимум выбитыми стеклами.
– Хотелось бы, чтобы это было так, – сказал канцлер Одинцов, – в Нью-Йорке, разумеется, обитают отменные мерзавцы, банкиры и биржевые спекулянты, готовые продать весь мир, купить его обратно и снова продать в сто раз дороже. Но они составляют среди его населения абсолютно ничтожное меньшинство, так что не хотелось бы, чтобы их уничтожение стоило жизни жизнями миллионам простых американцев.
– До этого момента, – сказал полковник Баев, – самой большой катастрофой Америки было случившееся в 1906 году катастрофическое землетрясение в Сан-Франциско. Город был частично разрушен и пострадал из-за пожаров. Жертвами тогда стали три тысячи человек, погибших, скорее, от огня, чем под обломками зданий. К настоящему моменту те шрамы почти затянулись, а подвергшийся удару стихии город стал еще краше. В Нью-Йорке, над которым взорвется комета, относительно той истории с землетрясением все надо будет умножать на тысячу – и жертвы, и разрушения…
– Я думаю, что мы должны попытаться спасти всех, кого сможем, – сказал князь-консорт, – а иное будет противно нашей чести. С Шиффами, Кунами и Леебами и прочей мразью люди Игоря Михайловича (полковника Баева) смогут посчитаться позже и без помощи кометы, зато спасение жизней простых нью-йоркцев должно быть для нас в этом деле главным.
– В этом деле есть одно толстое обстоятельство, – сказал адмирал Карпенко, – комете до окрестностей Нью-Йорка лететь чуть больше двух суток, а даже самому быстроходному трансатлантическому лайнеру «Мавритания» на переход через океан потребуется четверо с половиной суток. Добавьте сюда время на дебаты в парламенте, переговоры с руководством компании Кунард Лайн, сборы всего необходимого, мобилизацию медицинского персонала и – вы поймете, что помощь придет через десять дней после катастрофы, когда по большому счету она будет уже не нужна. В Германии и России бюрократических проволочек, конечно, может быть меньше, но и суда там не такие быстроходные, расстояния до Нью-Йорка больше, да и необходимость сборов никто не отменял, так что результат получится схожий с британским.