Он кивает и поднимается. Я понимаю, в каком он состоянии. Я и сама не в лучшем.
– Нам нужно будет с тобой поговорить, – наконец выдавливает Ариф.
– Потом, потом, завтра утром. Или сегодня ночью. Только ты прямо сейчас поезжай.
Здание Министерства национальной безопасности находится отсюда совсем недалеко. Минут за десять туда можно будет доехать. И по вечерам там не бывает таких больших пробок.
– Я поеду, – соглашается Ариф.
Он поднимается и медленно идет к своей машине. Он даже не предложил меня подвезти. Хотя правильно не предложил. Я живу совсем в другой стороне и сейчас не время заниматься любезностями. Ведь мы оба офицеры и понимаем свой долг.
Я прохожу на угол парка и останавливаю первое свободное такси. В нашем городе появились изумительно удобные такси – такие английские машины, похожие на кебы, только водитель сидит с левой стороны. Очень удобно и просторно. Вообще, мы очень неплохо используем наши финансовые возможности. Красивые мусорные ящики, которые я видела в Стамбуле, элегантные газетные киоски зеленого цвета из Парижа, которые так органично смотрятся в нашем городе. И конечно, эти английские такси, самые удобные и узнаваемые в мире машины.
До моего дома довольно далеко, и, сидя в такси, я набираю номер телефона Самира Бехбудова. Но его телефон отключен. Нашел время отключать аппарат. Я со злости едва не разбила свой телефон. И вспоминаю про аварийный номер полковника Кафарова, по которому я еще никогда в жизни не звонила. Этот номер телефона на тот случай, когда агент остается один и без поддержки. Но в Баку мне такой телефон просто не был нужен. А сейчас он мне впервые понадобился за столько лет. И я набираю этот номер. И слышу автоответчик:
– Вы позвонили в институт автоматизированных процессов, – слышу я приглушенный голос, – если вам нужно срочно переговорить с оператором – нажмите цифру один. Если оставить сообщение – нажмите цифру два. Если нужно кого-то найти, чтобы с ним соединиться, то нажмите цифру три.
Я сразу нажимаю цифру три и слышу уже живой голос неизвестного мне офицера, который спрашивает, с кем именно меня соединить.
– Микаил Кафаров, – негромко говорю я, надеясь, что нас сумеют соединить. Иначе, какой толк в этом телефоне.
Раздается какой-то щелчок и мне предлагают ждать. Затем проходит секунд сорок и тот же неизвестный голос сообщает мне, что в данный момент соединение с Микаилом Кафаровым невозможно. Просят назвать другую фамилию или оставить сообщение.
– Прошу срочно перезвонить на мой телефон, – уже громче прошу я.
– Назовите ваш кодовый номер.
– Эл – семьсот тридцать четыре.
– Сообщение принято. Вы хотите что-то еще сказать?
– Да. Я прошу срочно найти Самира Бехбудова.
– Подождите.
Через двадцать секунд слышу знакомый голос Самира:
– Что происходит? Почему ты позвонила?
– У моего подопечного неприятности. Там появилась группа чужих наблюдателей, которые даже не пытаются прятаться. Он считает, что это плохой знак.
– Правильно считает. Сейчас примем меры. Он в «Хилтоне»?
– Да.
– А где находишься ты?
– В машине. Еду домой.
– Какая машина?
– Такси.
– Назови номер?
– Я не знаю номера. Хотя подождите. – Я диктую номер, который записан на табличке передо мной.
– Записал. Поезжай домой и никуда не выходи. Мы примем меры, – говорит Бехбудов и отключается.
Этот разговор меня немного успокоил. Ведь даже формально подполковник Бехбудов мой непосредственный руководитель и я обязана была доложить ему о создавшейся ситуации. Чуть успокоившись, я закрываю глаза, положив телефон рядом с собой. Затем набираю номер мамы и жду, пока она ответит.
– Вы остались у меня дома? – спрашиваю я у мамы.
– Нет. Я забрала девочку и сейчас она у нас, – говорит мама, ты опять хочешь пригласить своего друга?
Я чувствую, как краснею. Все-таки не в наших традициях обсуждать такие вещи даже с родной матерью. Пока я не выйду замуж, мои встречи с Арифом будут считаться неприличным адюльтером, о котором никто не должен знать.
– Нет, он не приедет, – отвечаю я маме, – у нас слишком много работы.
– Тебе уже пора определяться, – в который раз говорит мне мама, – не забывай, сколько тебе лет. И девочке нужен брат или сестра. Она уже взрослая и все понимает. Даже твой непутевый муж уже женился, а ты все тянешь и тянешь.
– Мне самой нужно делать предложение? – нервно уточняю я.
– Я говорю тебе не об этом. Просто пора определяться. Сколько лет вы встречаетесь с твоим другом? Он холостой и ты незамужняя женщина. Скажи, что я буду приглядывать за твоей дочкой и у него не будет никаких особых проблем. Пусть определяется. В его возрасте уже нужно иметь детей.
– Обязательно передам, – мне становится смешно. Мама в своем репертуаре. Ей кажется, что меня обязательно нужно выдать замуж. В общем-то, она права. Если женщина в моем возрасте не выходит замуж и живет одна, то это неприлично.
Машина подъезжает к моему дому. Ключ у меня в сумочке. Нужно будет позвонить из дома Якову Ароновичу и пожелать ему спокойной ночи. Конечно, он не боится, но ему будет спокойнее, если я ему позвоню. Машина мягко останавливается. Я достаю деньги и протягиваю их пожилому водителю. Тот возвращает мне сдачу. Наши денежные купюры так подозрительно похожи на евро…
Я выхожу из машины и снова достаю свой телефон. Зачем ждать, если можно позвонить прямо сейчас. Когда Гольдфарб приехал, я сразу вручила ему карточку нашей местной телефонной компании, чтобы он мог бесплатно звонить по нужным ему номерам телефонов. И поэтому я набираю его номер. Но в ответ слышу, что телефон отключен. Странно, что отключен, ведь он обычно заряжает его на ночь и никогда не отключает.
Машина уехала, и я стою на улице, набирая еще раз номер мобильного телефона Якова Ароновича. И опять сообщение, что номер отключен. Тогда я набираю телефон «Хилтона» и прошу соединить меня с номером Гольдфарба. На другом конце какое-то секундное замешательство. И затем трубку берет кто-то посторонний. И я слышу незнакомый мужской голос:
– Извините. Но его сейчас нет в номере. Кто это говорит? Что ему передать?
Я отключаю телефон. Это уже совсем плохо. В пятизвездочном отеле меня не соединяют с нужным номером, а уточняют, кто позвонил и почему. Это могут сделать только в том случае, когда что-то подозревают. Кажется, мне придется поймать машину и вернуться в отель. Ведь я координатор этого проекта с нашим гостем. Черт возьми! Почему они меня не соединяют с его номером? Нужно возвращаться. Или подняться домой, чтобы забрать оружие. Какая глупость. Что мне может угрожать в родном городе. Да еще там дежурят в холле два наших офицера. И Самир с Арифом тоже предупреждены. Нет. Ничего страшного там произойти не может.
И все-таки я нервничаю. Поэтому решаюсь позвонить снова Самиру. И опять его телефон отключен. Интересно, как его смог найти дежурный офицер по специальной линии. Или у них есть вторые телефоны? У меня только один аппарат. И я набираю номер Арифа. Кому еще мне позвонить в такой сложный момент?
Сразу слышу знакомый голос и немного успокаиваюсь.
– Ты где находишься? – спрашивает меня Ариф.
– У своего дома. Ты успел добраться до управления?
– Все в порядке. Не беспокойся. Оставайся дома и никуда не выходи.
– Что с Яковом Ароновичем? Его мобильный не отвечает, а по городскому не соединяют.
– Там все нормально, – упрямо повторяет Ариф, – не беспокойся. Мы сейчас занимаемся всеми проблемами нашего гостя. Иди домой и ни о чем не беспокойся.
– Я хотела помочь…
– Это не тот случай, – перебивает меня Ариф и отключается.
Я по-прежнему стою перед домом. Кажется, скоро начнется дождь. Нужно подниматься домой. Но я все еще решаю, что мне делать. Может, действительно вернуться в отель? Как мне не хватает умных советов Микаила Алиевича. Куда он мог так внезапно исчезнуть?
Так нельзя. Я просто обязана что-нибудь предпринять. Речь идет не о моих личных интересах или даже о комфорте и безопасности нашего гостя. По большому счету, речь идет о безопасности моей страны, об успешном проведении этого конкурса, за которым будет следить весь мир. Конечно, Ариф меня нарочно успокаивает, пытаясь не пустить обратно в отель. Но я уже давно не девочка, а боевой офицер, на счету которого несколько успешно проведенных операций. Однако появляться в отеле ночью, без санкции просто немыслимо. И поэтому я набираю еще раз номер Самира Бехбудова и наконец слышу телефонные гудки. Еще через несколько секунд он отвечает:
– Слушаю тебя, Кеклик.
– Ты послал людей в отель?
– Я тебе перезвоню, – говорит он и снова отключается.
Они все сошли с ума. К черту субординацию! Я сейчас поймаю такси и вернусь в отель. Только поднимусь наверх за оружием. Я поворачиваюсь к своему подъезду и слышу телефонный звонок. Это Самир Бехбудов. Наконец он обо мне вспомнил.
– Что у вас происходит? – сразу спрашиваю я.
– Мы опоздали, – глухо говорит Самир.
– Как? – вскрикнула я.
– Они поднялись в его номер, – продолжает Самир, – наши офицеры дежурили в холле и ничего не слышали. В коридоре нашли убитого сотрудника отеля.
– А где Яков Аронович? – Не сдержавшись, я перебиваю его.
– Он исчез, – упавшим голосом сообщает Бехбудов, – в его номере найдены пятна крови. Возможно, его застрелили и труп увезли. Это в самом лучшем случае.
Про худший вариант лучше не думать. Если забрали Гольдфарба, то мы можем с полным основанием менять всю систему охраны, все посты службы безопасности, все наши планы. А еще лучше – вообще отменить проведение конкурса «Евровидения». За две недели мы ничего поменять не успеем. Это абсолютный крах. И в этом крахе виновата я одна. Я не имела права уезжать из отеля, оставив его одного. Даже с нашими недалекими охранниками, которые так и не поняли, что именно произошло. И не потому, что старик может все рассказать. Как раз я уверена в том, что он будет молчать под любыми пытками. Но сейчас фармакология достигла таких высот, что уже давно никого и нигде не пытают. Это только для наивных читателей рисуют такие апоплексические картины, когда людей калечат или мучают. Ничего подобного. Делается один укол и практически любой человек начинает говорить. Лекарство просто подавляет его силу воли. И чем сильнее он сопротивляется, тем быстрее расскажет все, что знает. Учитывая возраст Якова Ароновича, никто не сможет поручиться за его жизнь.