Нерон же фыркнул и все также не двигался.
— Мы будем просто спать. Я здесь, а ты там, — она отодвинула вторую стопку подушек на самый край кровати и указала на них котенку. Тот угукнул, вытер волосы, затем все остальное тело, бросил полотенце на пол и навис сверху над Айвен, опираясь на руки.
— Я недостаточно твердо говорю? — надо попытаться отпихнуть его, сделать над собой усилие. Но тело отчего-то не слушалось, оно ждало, горело так, что капля воды с волос котенка заставила вздрогнуть.
— Ты недостаточно твердо думаешь.
Он наклонился и поцеловал ее, без языка, только губами, будто подросток на первом свидании, а не зрелый обнаженный кот, который навис над женщиной. Айвен сама потянулась за продолжением. В конце концов, это же не секс, которого точно не будет, а простые поцелуи. А она только-только распробовала, какое удовольствие может приносить это нелепое переплетение языков, касание губ и объятия.
Особенно последнее, когда руки скользят по чужой чуть влажной спине, твердым мышцам и позвоночной выемке, вплоть до таких же твердых ягодиц. С таким рельефом и объемом хватит сил и скорости, чтобы утомить даже прим-леди. И Бездна ее прибери, но сейчас Айвен хотела почувствовать такую усталость и блаженной спокойствие после разрядки. В одном Нерон прав — мыслит она крайне нетвердо. Более того, в принципе не хочет ни о чем думать и сопротивляться.
Она выгнулась и подалась навстречу, затем позволила себя раздеть, даже стащить майку, которая закрывала повязку на груди. Нерон в самом деле был очень аккуратен, ни разу не потревожил рану, хотя в крови Айвен сейчас плавал такой немыслимый коктейль из гормонов, что боли и не почувствуешь. Они с котёнком снова целовались, а после Айвен оказалась сверху. На мгновение она растерялась и попыталась слезть обратно на кровать, но Нерон удержал.
— Я не шутил. Сегодня ты сверху.
— Думаешь отлежаться, пока я тружусь?
Это неправильно, невозможно, странно, но во рту пересохло ещё сильнее, а от желания чуть ли не судорогой сводило. Все равно Айвен предпочла бы оказаться снизу, пускай и лицом в подушку, как вечно пугает котенок, но не так, не брать всю ответственность на себя. Одно дело — знать это в теории, другое — столкнуться на практике.
— Думаю, — когда говорил, Нерон улыбался, но без издёвки, — что тебе нужно слегка расширить горизонты. Не бойся, здесь нет экспертной комиссии, которая оценит качество нашего секса и вынесет вердикт, насколько он подходит прим-леди. Ты и я, больше никого. Просто попробуй.
Он говорил и целовал ее шею, ключицы, губы, ласкал уцелевшую правую грудь, и, похоже, не слишком горевал по временному отсутствию левой. Зато левому бедру и ягодице, пусть чуть менее знаменитым, тоже досталась своя порция поглаживаний, сжатий и прочего.
— Не понравится — вернёмся к проверенным позам. Или нет, здесь неподалеку есть отличный плетень, хочу избавить тебя от остатков девственности максимально неподобающе…
Айвен почти укусила его за нижнюю губу, провела языком по верхней и села, опершись руками о грудь Нерона.
— Хочешь стих на тему девственности?
Он улыбнулся углом рта и мотнул головой, но не двигался, оставив всю инициативу Айвен.
— Вот и молчи, — она приложила палец к его губам и чуть приподнялась, чтобы сесть уже правильно, соединяя их тела.
Затем осторожно двинулась вверх, пробовала новые ощущения и следила за реакцией котенка. Но тому, похоже, нравилось. А если и нет — сам напросился, и не маленький, всегда сможет остановить и попросить сменить позу. Так же поступают обычные люди?
Потому можно отпустить себя на волю.
Айвен двигалась быстрее, затем медленнее, меняла темп, интенсивность, угол наклона и смещала ноги, пока не нашла ту самую позицию, при которой каждое движение превращалось во вспышку. Котенок не мешал ей, не жаловался, не пытался перехватить инициативу, а просто подстраивался под темп и всегда точно знал, куда деть руки, чтобы умножить удовольствие Айвен.
Она долго ходила на грани, затем застыла и почти сразу провалилась в то состояние после оргазма, когда начинался обмен энергией. В этот раз Айвен осторожно выпила силы Нерона и влила часть своих, после повалилась ему на грудь и прислушалась к биению сердца.
Удары, вначале частые и гулкие, постепенно стихали и выравнивали ритм, чтобы вернуться к положенным шестидесяти двум в минуту. Кажется, этот звук становился своего рода фетишем для нее. Отличным завершением и одновременно отправной точкой для следующего секса.
— Я будто оглох и потерял нюх.
Нерон осторожно переложил Айвен на подушку и сел. Затем потряс головой и зажмурился.
— Стал чуть ближе к альтеру. Это скоро пройдет, не волнуйся. Полностью ты не изменишься, сколько бы энергии не получил.
— А ты бы хотела?
Айвен помотала головой, обняла котенка и утащила обратно на подушки. Не хотела бы. Точно нет. Не потому, что вдруг оценила котов, приравняла их к примам, а просто потому, что Анрир сам себя вполне таким устраивал, даже с неправильным именем. И ее устраивал тоже. Наверное, больше чем любой другой из мужчин.
Даже рядом с котёнком ей не спалось, энергии хватало, усталость тоже будто испарилась, и буквально до зуда тянуло проверить передатчик. Айвен украдкой поцеловала спящего котенка, укрыла его одеялом и встала с кровати, затем быстро приняла душ, оделась и спустилась в свою новую мастерскую. Странно, но ее слабый сигнал, завязанный на позывной, вряд ли выходивший за пределы системы Лучезарного, кто-то перехватил и сбросил сообщение. Из кода отправителя Айвен смогла расшифровать только имя "Гвэн" и принадлежность к захудалому примовскому роду.
— Привет! Такие частоты уже пару тысяч лет не используют. Я случайно тебя поймала.
И множество бестолковых рожиц, радующихся, кричащих и заливающихся слезами, на которых чуть не полетел дешифратор.
— Привет, — Айвен осторожно набрала и отправила ответ. Человек, начинающий общение с прим-леди со слова "привет", был по меньшей мере странным, но и так просто остаться без единственного, кто вышел на контакт — глупо.
— А ты правда прим-леди Айвен из рода Арк Хай и прочие бла-бла-бла чины?
— Да.
— Круть! А я не верила старику, думала, он окончательно спятил. Вышлешь свой снимок? Запощу в группу, у нас тут вроде как, — здесь шли картинки с двумя согнутыми пальцами, — клуб поддержки твоей персоны. Его старик организовал, точнее — Леннард Рей. Ща!
Больше всего Айвен хотелось выключить передатчик и сделать вид, что он никогда не работал. Если в новом мире все общаются так, то, возможно, не стоит в него и возвращаться. Но она все же отправила неизвестной Гвэн свой снимок, вполне приличный, в форме, сделанный ещё перед визитом в храм. Правда, рядом стоял котенок, но на нём же не написан титул. А иметь рядом имуса — вполне нормально для прима.
Гвэн ответила почти сразу, и тоже с россыпью рожиц:
— Аха-ха-ха, вот это номер! У меня такой же брюнетик.
И приложила изображение, на котором красноволосая низенькая девчонка стоит рядом с копией Нерона. Чуть младше, чуть дружелюбнее, без капли имусовской крови, но этот прим походил на погибших Ниро, Роука и Кирара настолько, что это казалось подозрительным.
Глава 11
Крей
Этой ночью дом Крея штурмовали горожане. Они требовали вернуть храм водных богов, Блудницу и полисы восточного сектора. А ещё — рассказать правду о случившемся там. Многие заметили летящие с неба объекта, издали — самих исполинов, но никто не знал, что случилось дальше.
Крей смотрел на толпу равнодушно, с высоты своего балкона. Пил крепкий коктейль, обнимал одну из служанок, любовался на громаду Супремия и отдавал команды протекторам. После, когда нападающих разогнали, вернулся в спальню и отлично провел час наедине с девчонкой, спустился в холл и наткнулся там на Восемьсот Третьего. Некрос сидел неподвижно, не пил и не ел, и, кажется, сросся со стулом.
— Есть какие-то хорошие новости? — Крей устроился напротив и вытянул ноги. В доме была ещё одна служанка, более выносливая, ее хватит до самого утра. И сейчас хотелось идти к ней, а не болтать с тем, кто давно мертв.
— Да. Мы нашли способ и вас ввести в общество Бессмертных. Но тело выйдет специфическим.
В этом была своеобразная ирония — Лейле подошло только тело старика, а Крею то, что и по меркам невозмутимого мертвяка, специфичное. Женское? Детское? Возможно, звериное? Имусы не подходили на такую роль, это точно. А то кошачье стало бы невероятной шуткой судьбы. Впрочем, пока Крей не собирался умирать. Завтра его полностью оправдают на заседании Совета, а дальше… Дальше придет время мертвякам вмешаться.
— Что вы хотите за помощь? — Крей следил за лицом Восемьсот Третьего, неподвижным, кукольным и оттого пугающим.
Сколько лет было его телу? Двадцать пять — тридцать, не больше. И бывший хозяин ушел из мира ради того, чтобы освободить место Восемьсот Третьему. Достойной ли вышла замена, оправданной ли? Вдруг Бесмертныхе единственные правы в своей рациональности. Живет достойнейший, тот, кто может лучше всего послужить обществу. Все остальные — расходный материал, почва, на которой вырастут истинные цветы. Так Бенедикт, старый и выживший из ума, прогибающийся под Атроксом, отдал свое тело Лейле, самой прекрасной и доброй из женщин.
— О, ничего особенного. Мы мирная нация, поэтому удовлетворились бы небольшими пунктами сбора будущих тел.
Восемьсот Третий положил перед Креем россыпь рекламных листовок “Дороги к лучшему миру”. Отличная белая бумага и качественная печать, водяные знаки с летящими птицами — на Авроре ассигнации сделаны хуже. Некросы же такой красотой заманивали граждан добровольно продать свободу за небольшую сумму и пожизненное содержание, расписывали ждущее бедолаг счастливое будущее, сытое, беззаботное, обеспеченное, угодное богам. А после — легкий и безопасный переход в лучший мир. Крей бывал и в “садах удовольствий”, и в питомниках, и не мог сказать, будто мертвяки врут. Они в самом деле заботились о будущих телах. Часто те жили лучше, чем во времена свободы, а зелье, которое подмешивали в еду и питье, постепенно отнимало силу воли и жажду самостоятельности. Хорошая, гуманная смерть, не сравнить с той, что ждала бы людские отбросы в трущобах.