„Да, — ответил я ему. — Видел. Видимо, тебе не суждено завершить это дело. Дай мне шнур“. Я сделал два витка шнуром вокруг ее шеи и крепко завязал двойным узлом».
В это время Рики Кнапп и Чип Карнес сидели в автомобиле. В доме Аллена все стихло. Тишина пугала Карнеса, и он предложил Кнаппу пересесть на водительское сиденье и уехать.
Кнапп перебрался на водительское место и начал задом выезжать с дорожки к дому. «Нет, не могу их оставить», — сказал он и запарковал машину на улице напротив дома. Они ждали.
После того как Дэн перевязал шнуром шею Бренды, он сделал следующее:
«Я вошел в комнату, а потом в коридор. В руке у меня был нож. Я не знал этого дома и не знал, где находится детская. Но первая открытая дверь на моем пути оказалась детской. Ребенок стоял в своей кроватке. Я закрыл дверь, чтобы нам никто не мешал. Мне кажется, что ребенок принял меня за Аллена, потому что тогда Аллен ходил с бородой, и у меня была борода. Потом у нас были практически одинаковые голоса.
Я с минуту что-то ей говорил. Потом я сказал: „Я не уверен в том, что я делаю, но, судя по всему, Господь приказал тебе покинуть этот мир, может быть, потом мы все это обсудим“. Потом я положил ладонь на ее голову, поднес лезвие ножа к ее горлу…»
Дэн на секунду прерывает свой монолог и руками, на которые надеты кандалы, показывает, как подносит острый как бритва нож мясника к горлу Эрики. Он почти отрезал ей голову, которая держалась на коже и тонких сухожилиях на затылке.
«Я закрыл глаза, чтобы не видеть того, что делаю. И я ничего не слышал».
Дэн Лафферти рассказывает об убийстве Эрики очень спокойным тоном, словно описывает, как ездил за покупками в хозяйственный магазин.
«Потом я пошел в ванную и вымыл руки и нож. Я ничего не чувствовал. Я даже и не знал, убил ли я Эрику до конца… Об этом я узнал только потом, когда мне показывали фотографии… Я уверен, что ей не пришлось страдать. Может быть, я считаю так только для того, чтобы мне самому было легче. Я надеюсь, что нож был достаточно острым и она ничего не почувствовала.
В общем, я смыл кровь с ножа. Потом я вернулся на кухню, где лежала Бренда. Я сел на нее, разрезал шнур и снял его с ее шеи. Я приложил лезвие к ее шее и сделал движение рукой. Я и в этот раз закрыл глаза и ничего не видел. Я услышал, как нож режет трахею, и почувствовал, как он натолкнулся на какую-то кость, видимо, шейные позвонки. Я пошел в ванную, снова вымыл нож и сказал Рону: „Теперь мы можем идти“.
Мы с Роном вышли через заднюю дверь и сели в машину».
Когда Кнапп и Карнес увидели, что одежда братьев испачкана кровью, по словам Дэна, «они начали паниковать». В особенности Карнес.
В салоне почувствовался сильный запах крови. Карнес схватил Дэна за рубашку и сказал: «Тебе срочно от нее надо избавиться!»
«Когда он произнес эти слова, я подумал: „Эй, не гони лошадей“, — говорит Дэн. — Зачем переодеваться? Дело еще далеко не закончено. Нам еще по двум адресам надо съездить».
Тем не менее, когда машина отъехала от дома, Дэн снял рубашку и надел новую, которую ему дал Карнес.
Рон пребывал в возбуждении, но Дэн был совершенно хладнокровным.
«Я абсолютно спокойно себя чувствовал. Произошло то, чего желал Господь. Рон был сильно потрясен всем случившимся и ослабел. Он все говорил, что его руки пахнут кровью. Я положил свою руку ему на плечо, чтобы его успокоить».
Постепенно Рон пришел в себя. Он давал указания, куда ехать, и не разрешал превышать скорость. Мы ехали в Хайленд, где раньше он жил с Дианой и детьми и где сейчас жила Хлоя Лоу.
За четыре месяца до описываемых событий Господь послал ему откровение, в котором были следующие слова:
Да будет Моя воля, и пусть исчезнут с лица земли следующие люди, ставшие препятствиями на ее пути. Первой надо убрать жену твоего брата Бренду и ее дитя, а потом Хлою Лоу и Ричарда Стоу. Да свершится Моя воля, чтобы другие поняли, что нельзя бороться с истинными святыми Господа.
Бренда и Эрика были убиты. Братья сделали все так, как предписывала им первая часть откровения. Они ехали в Хайленд, и Рон с Дэном обсуждали, как они убьют всех остальных. Следующей жертвой должна была стать Лоу, и все убийства надо было закончить в один день. Хотя братья решили, что «убить Лоу будет просто, потому что она маленькая женщина», Рон признался Дэну: «Боюсь, что я не смогу это сделать».
«Ты переживаешь по поводу, по которому совершенно не стоит переживать, — сказал ему я. — Я займусь этим. Потому что надо вершить волю Господа».
Часть третья
Лучшее в истории религии — это лучшее в истории человечества… Религиозным идеалам мы обязаны появлению потрясающих примеров благородства, верности, терпения, милосердия, доверия и храбрости.
Нам часто говорят, что неправильно выступать против религии, потому что она делает людей добродетельными. Так, по крайней мере, говорили мне, хотя лично я не нахожу этому никаких доказательств…
Если изучить историю мира, то становится очевидным, что церковь противилась любому поступательному шагу вперед, прогрессу как таковому, любому улучшению законодательства и права, любой мере, направленной на предотвращение войны, любому шагу, ведущему к улучшению жизни цветных и представителей других рас, отмене рабства, любому положительному изменению в морали людей…
Относительно религии я придерживаюсь взглядов, которых придерживался Лукреций[26]. Я считаю, что религия — это болезнь, рожденная страхом. Религия принесла человечеству бесчисленные страдания. При этом я не могу отрицать, что она в некоторых областях способствовала развитию и прогрессу. Религия помогла создать календарь. Египетские жрецы следили за появлениями затмений и через какое-то время научились их предсказывать. Вот две положительные вещи, которым мы обязаны религии. Никаких других плюсов от религии я не знаю и не вижу.
Глава 17Исход
Их поддерживали надежда и горечь. Их объединили гонения, убийства, мученическая смерть пророка и оставленные по пути могилы. Каждая новая волна переселенцев в запряженных лошадьми телегах и кибитках была словно волной исхода евреев из Египта. Истории из Ветхого Завета служили им примером; может быть, некоторые из них даже ожидали, что их станут преследовать войска фараона, которых поглотят бурные воды. Они закалялись, они шли вперед, как стадо бизонов, которых вели самые умные и хитрые быки. Бригам Янг не был провидцем, он был практичным человеком дела, великим организатором и колонистом.
Солнце вставало на востоке, и вместе с солнцем в Наву влетел на лошади Портер Роквелл, «ангел-мститель» и телохранитель Джозефа Смита. Это произошло 28 июня 1844 года. Прошло двенадцать часов после того, как в тюрьме Картажа толпа ополченцев застрелила пророка мормонов, несмотря на заверения губернатора Томаса Форда, что он лично гарантирует безопасность Джозефа Смита. Роквелл скакал по улицам просыпающегося города и кричал: «Джозефа убили, они убили его! Пусть они будут прокляты! Они его убили!»
«Святые» горевали и клялись отомстить. Но сперва необходимо было решить более насущную проблему — сохранение веры. Десять тысяч скорбящих прихожан пришли в дом пророка, чтобы проститься с ним. Кто из оставшихся в живых лидеров мормонов сможет возглавить церковь в период великой опасности? Известный историк Майкл Куинн в книге «Иерархия мормонов: истоки власти» писал: «После смерти Джозефа Смита в июне 1844 года встал вопрос: сможет ли церковь выжить без основавшего ее пророка? Сможет ли устоять здание, лишившееся своего основания?»
Джозеф не оставил четких указаний, которые могли бы помочь при выборе его преемника. Более того, он давал довольно противоречивые указания о возможной передаче власти. После его смерти образовался политический вакуум, который пытались заполнить самые разные «пророки». На пост руководителя церкви наметилось несколько кандидатов.
Старший сын Джозефа, Джозеф Смит III, которого отец, вероятно, хотел сделать своим преемником и которому на момент убийства было одиннадцать лет.
Младший брат пророка Самуэль Смит.
Сидни Ригдон, известный теолог, назначенный Смитом его вице-президентом во время избирательной кампании 1844 года на пост президента США. Ригдон страдал от «спазмов и иногда терял сознание». Он не был достаточно последовательным и мог начать себя вести непредсказуемо и сумбурно.
Бригам Янг — приземленный, надежный человек, обладающий практичным складом ума, президент Кворума двенадцати апостолов.
Главным спорным вопросом, разделившим кандидатов на два лагеря, было их отношение к многоженству. Некоторые кандидаты рассчитывали, что после смерти Джозефа им удастся искоренить практику многоженства на корню — до того, как она получит широкое распространение, а другие уже успели взять себе несколько жен и воспринимали полигамию как священный принцип, который необходимо сохранять и поддерживать. Джозеф рассказал о своем откровении о многоженстве узкому кругу ближайших сторонников за год до своей смерти. Сразу после смерти пророка девяносто пять процентов мормонов понятия не имели о полигамии, не знали, что у Джозефа было много жен, а также что пророк считал принцип многоженства одним из ключевых моментов, открывающих «святым» доступ в Царство Небесное.
Эмма Смит, Самуэль Смит, Сидни Ригдон, Уильям Ло и ряд других мормонов не принимали принцип полигамии и были убеждены, что эта политика приведет к неизбежному краху церкви. Антиполигамные мормоны стремились поставить у руля человека, который искоренит эту практику до того, как она получит широкое распространение. 13 июля Эмма предупредила, что, если следующий пророк мормонов «не будет человеком, которого она одобряет, она намерена принести церкви столько вреда, сколько возможно».