ягкий ковёр, не удовлетворившись диваном — на нём нельзя так удобно разлечься всем четверым, а на полу мы расслабленно полулежали, потягивая вино. В голове приятно шумело, а опустившаяся на городок темнота располагала к полной откровенности. По телу разливалось приятная нега и хмельное тепло, хотелось поделиться счастьем со своими мужчинами.
— Как вам вино? — мой язык уже слегка заплетался.
— Вкусное!
— Отличное!
— А почему ты раньше его не покупала? Ни разу не видел, чтобы ты пила алкоголь, — Алан оказался самым наблюдательным. И проницательным. Впрочем, ничего нового.
— Да… давно я не пила ни с кем. Наедине только и что-нибудь покрепче, чтобы уснуть без сновидений. Со временем научилась засыпать без этого, — я, поболтав в бокале рубиновый напиток, залюбовалась его переливами на свету.
— Что произошло? — не сдержал любопытства Тайлер, сидевший рядом. Я уже опиралась на него, положив голову на широкое мужское плечо.
Я помолчала, решая, рассказать или нет? Тем более в свой день рожденья. С другой стороны, он уже почти закончился, а вечно держать всё в себе — какой смысл?
Алан сел ближе, прижавшись с другой стороны. Дилан, устроился, положив голову мне на колени. Я ласково потрепала его по отросшим волосам, допила остатки вина и решилась…
Моя мама умерла рано, я была ещё совсем маленькой. Она создавала артефакты, постоянно проводила какие-то эксперименты. В одном из них что-то пошло не так, и, чтобы не произошло взрыва, который уничтожил бы не только наш, но и несколько соседних домов, ей пришлось замкнуть магические потоки на себя. Но она не рассчитала свои силы, и её магические каналы повредились. Маг может выжить, если полностью выкачать его магию, но не с уничтоженными каналами. Мы с отцом остались одни.
Я выросла, поступила в университет. Мои магические способности едва дотягивали до средних, но я особо не переживала по этому поводу — у отца магии совсем не было, но это не мешало ему быть одним из лучших следователей столицы. Конечно, до того, как мы оттуда уехали после гибели мамы в небольшой город, чем-то похожий на Санрейн. Я выбрала специальность «судебный маг». Моих скромных способностей как раз должно было хватить для этой профессии вместе с полученным в университете образованием. А когда заканчивала первый курс, из дома пришло сообщение, что умер отец. По естественным причинам: просто остановилось сердце. Так я осталась одна…
Алан сочувствующе гладил меня по плечу, а Тайлер осторожно коснулся губами моих волос. Дилан смотрел так, что я чувствовала его ментальную поддержку — он явно настроился на волну моих эмоций.
— Расскажи, как вышло, что ты поступала на одну специальность, а выучилась на другую? Разве уровень магических способностей меняется в течение жизни? Я думал, он не растёт, — задавал правильные вопросы Алан.
Это намного лучше, чем если бы меня спросили, почему я в постели не люблю мужчин сверху, почему часто меняла любовников и откуда у меня шрамы?
Но я расскажу. Хватит всё держать в себе.
Ещё глоток вина для храбрости мне бы не помешал…
Глава 26
— На самом деле, всё началось довольно банально. Я осталась без родных, озлобилась, стала циничнее. Стремясь забыться, с головой ушла в развлечения. Нет, училась по-прежнему прилежно, понимала, что это нужно для моего будущего, но вот всё своё свободное время уделяла походам по вечеринкам. Танцы, море алкоголя, ни к чему не обязывающий флирт… Надоедливых поклонников отвергала, не стесняясь в выражениях. И в какой-то момент сделала это чересчур грубо. Но парень не сдался, потом ещё в самом университете ходил за мной хвостом. Чего тут скрывать, в каком-то плане мне это даже импонировало и, возможно, я дала ему какие-то ложные надежды. Сейчас уже точно не скажешь. Спустя какое-то время он даже решился сделать мне предложение, при всех. Близилась годовщина смерти отца, настроение и так на нуле, а тут ещё он… В общем, наговорила ему тогда много гадостей, высмеяла и его, и его чувства, и всё это при большом скоплении народа. Понятно, что опозорила сильно, но меня это не заботило. Несколько дней потом его не видела, да, в общем-то, и вовсе было плевать на него. И столкнулись случайно вечером, когда я возвращалась в свою квартирку, которую снимала неподалёку от университета. Он вёл себя так, будто между нами не было никакой ссоры, предложил зайти в соседний бар, выпить. Я не стала отказываться, даже не возникло мысли, что что-то может пойти не так. А когда поняла, что в выпивку мне что-то подлили — уже было поздно. Теряя сознание, услышала, как он кому-то объясняет, что его подруга немного перебрала и он отведёт её домой, — судорожно вздохнув, я замолчала.
Перед моим взглядом словно наяву вновь разворачивались события прошлого, которое так тщательно пыталась забыть на протяжении стольких лет. Но, видимо, не особо преуспела в этом. Помнила мельчайшую подробность, каждое слово, интонацию, даже запахи в том баре.
Каждое слово, сказанное им, его манеру чуть растягивать гласные. Ещё помнила свои слёзы, мольбы, уверения, что буду его девушкой, пусть только отпустит. Но он лишь смеялся в ответ, повторял, что так будет лучше для нас двоих и для наших «отношений».
Возможно, если бы я вела себя изначально по-другому, ничего бы этого не было. С другой стороны, кто знает, когда и на ком он бы сорвался? Законопослушный гражданин точно не сделал бы такого со свободной девушкой, какой бы стервой она ни была.
— Если тебе тяжело рассказывать, может, не надо? — неподдельное сочувствие в голосе Тайлера заставило меня вымученно улыбнуться.
— Кому, если не вам? Принесите, лучше, ещё вина, с ним как-то спокойнее, — я предприняла попытку пошутить, но как-то не очень успешно. Дилан поспешно наполнил мой бокал вином.
После глотка чуть терпкой сладковатой пряной жидкости стало полегче, и я продолжила рассказ, стараясь говорить сухо, без эмоций. События далёкого прошлого вновь развернулись передо мной…
Очнулась я в каком-то незнакомом доме, имевшем все признаки заброшенности, но ещё сохранявшем жилой вид. Лежала на старом матрасе, пахнувшем пылью, от которой сразу же запершило в горле. Но это было меньшей из моих проблем: чувствовалась ломота во всём теле, слабость, подкатывала тошнота, запястья плотно обхватывали антимагические наручники, а от подобного «украшения» на лодыжке тянулась толстая цепь, ведущая к крюку, крепко вбитому в стену.
Ещё полностью не осознав происходящее, подумала, что это чья-то глупая шутка. Почему-то до последнего не хотелось верить, что именно со мной может произойти что-то плохое. Кто-то другой — да, но не ты. Заблуждалась я недолго — мои надежды растоптали практически сразу.
— Очнулась? Я уж начал беспокоиться, — раздался знакомый мужской голос.
— Стэн? — я искренне удивилась, не понимая, что происходит.
Парень сидел рядом на корточках с искренним любопытством заглядывая мне в лицо, словно боялся упустить малейшее проявление эмоций. Увидев мой непонимающий взгляд, расплылся в довольной, почти счастливой улыбке.
— Ты будешь моей. Сколько бы ни пришлось держать тебя здесь. Посмотрим, что останется от твоей строптивости спустя несколько месяцев. А теперь иди сюда, моя дорогая, давно мечтал это сделать, — с кривой ухмылкой он опустился рядом со мной.
Моё сопротивление для него ничего не значило, как и крики, слёзы, мольбы. Стэн просто делал то, что хотел. Старался быть осторожным и не причинить вреда, но изнасиловать меня ему это не помешало. К тому моменту я уже не была невинной, вот только от этого было не менее мерзко.
С тех пор приходил ко мне каждый вечер. Кормил, заботился о других естественных потребностях, после чего вновь брал меня силой. Находился рядом всю ночь, а утром уходил по своим делам.
Оставлял меня захлёбываться слезами: опустошённую, измученную, наедине со своими мыслями. Если бы хоть раз уснул рядом, я бы попыталась его задушить, но он предусмотрительно ложился спать отдельно.
Страх, беспомощность, безысходность и омерзение к самой себе стали моими постоянными спутниками. Я не могла поверить, что всё это происходит со мной, и что никто меня не ищет. Вот только дни шли за днями, а моя ужасная реальность не менялась, становилось лишь хуже.
Мои слёзы и просьбы отпустить поначалу расстраивали Стэна, он даже пытался как-то успокаивать меня, обещая, что со временем я привыкну и буду радоваться совместной жизни с ним. Даже притащил кровать взамен матраса.
— Видишь, как я о тебе забочусь? А ты за меня замуж не хотела. Ничего, скоро всё изменится, мы будем счастливы, и ты поймёшь, насколько была неправа, — он явно гордился своим поступком, его глаза горели безумным огнём.
А ещё парень много говорил о нашем совместном будущем, не желая слушать мои возражения. Для себя он уже всё решил.
Постепенно слёзы начали его раздражать. В какой-то день моё сопротивление разозлило, и Стэн ударил меня. Больше в его отношении ко мне не было ни намёка на нежность, ему стало нравиться причинять боль. И с каждым разом всё больше.
А потом его посетила «замечательная» идея, что было бы неплохо сделать из меня рабыню, заставить подписать рабский договор, чтобы я уже точно никуда не делась. Это ведь лучше жены — всегда безотказная, легко контролировать, исполняющая все желания.
Но поскольку договор, составленный под давлением, будет считаться незаконным, он решил вынудить меня прийти к этому самой. Для этого уже обращался так, будто договор составлен, отдавая приказы, как своей личной постельной игрушке, наказывая за непослушание.
Почему-то решил, что если так держать меня около года, я привыкну и к нему, и к такой жизни, и сама буду счастлива стать его собственностью. Надеясь, что этот кошмар когда-то закончится, даже подыгрывала ему, но, видимо, недостаточно старательно. Он, уже не скрываясь и не пытаясь объяснить всё «высокими чувствами», просто использовал моё тело, как хотел, срывал на мне плохое настроение, зная, что я полностью в его власти.