Но то, что творилось в «Каса де суэньос», вряд ли можно объяснить его детскими страхами. Кэтрин Белфорд скончалась, а две женщины пропали без следа. И он знал, кто в этом замешан!
Грегори до последнего противился этой мысли. Разве призраки могут проткнуть колеса? Или оборвать проводку? Призрак — не более чем сгусток энергии. Разве кто-то когда-то умирал от руки, призрака?
Впереди что-то ярко блеснуло, и Грегори замигал, напрягая ослепленные солнцем глаза.
Навстречу ему медленно, как во сне, двигался человек. Неужели от жары у него начались галлюцинации?
Нет, не может быть! Грегори прищурился и разглядел наконец, что незнакомец едет на велосипеде!
Грегори помчался навстречу, размахивая руками и вопя:
— Эй, сеньор! Эй!
Оказалось, что это подросток. Он остановился и как ни в чем не бывало посмотрел на Грегори, словно в округе все было спокойно и он не слышал ни про какого маньяка-убийцу. Грегори вытащил из бумажника банкноту в две тысячи песет и сказал, что хочет купить его велосипед. Спорить было не о чем — за такие деньги мальчишка мог купить три новых велосипеда, и Грегори с облегчением устроился в седле. До последней минуты его терзал потаенный страх, что кто-то непременно постарается помешать ему попасть в полицию. Теперь он в два счета доберется до города! Грегори усердно нажимал на педали.
За его спиной громко загудела сирена.
От неожиданности Грегори едва не потерял равновесие. Он оглянулся и увидел, что его нагоняет огромный грузовик.
У Грегори тревожно екнуло сердце. Сирена взревела вновь. Грозно сверкая фарами и бампером, железная махина надвигалась на него со скоростью восемьдесят километров в час.
Что за идиот? Ему что, места мало? Какого черта он прет по самой обочине? Грегори не на шутку испугался.
Он резко вывернул руль, едва удержав равновесие на узкой пыльной тропинке, отходившей вправо от шоссе. Но железное чудище по-прежнему дышало жаром у него за спиной: оказывается, тяжеловоз свернул на тропинку следом за ним! Грегори затравленно обернулся и всего в паре метров от себя увидел лобовое стекло, а за ним лицо водителя.
Он закричал.
За рулем тяжеловоза сидела женщина.
Грегори из последних сил налег на педали, судорожно сжимая руль, но огромное колесо настигло его велосипед, и в этот миг он все понял.
Его со страшной силой швырнуло вперед, и он взлетел высоко над тропинкой, все еще сидя на велосипеде, а потом от удара о землю все внутри взорвалось острой, невыносимой болью. Кубарем падая со скалистого обрыва, Грегори понимал: это конец.
Он рухнул на дно ущелья, по которому протекал жалкий ручеек, и последней его мыслью было: «Вот чего она добивалась все эти годы!» Как он мог сомневаться?
Она выиграла!
Касс и без того было страшно, но от слов сестры впору было рехнуться от ужаса.
— Кассандра, позволь, я помогу!
Антонио! Касс с готовностью отодвинулась, давая ему место.
— Она вся изранена! Постарайся не делать ей больно!
Антонио вытащил Трейси из машины и поднял на руки. Она без сил опустила голову ему на плечо.
— Отнесу ее наверх, — сказал он. Наверх, в ее спальню… А дети?
— Ради Бога, пронеси ее так, чтобы дети ничего не увидели! — крикнула ему Касс.
— Совершенно с тобой согласен.
Касс дрожащими руками распахнула перед ним дверь и поспешила вперед, на второй этаж. Дверь в спальню Трейси оказалась распахнута настежь, и что-то здесь показалось не так, но Касс было не до этого.
— Давай сразу в ванну! — велела она, и Антонио кивнул.
Он опустил Трейси в ванну и с трудом оторвал от себя ее скрюченные пальцы. Касс включила душ и направила на Трейси струю горячей воды. Несчастная сидела неподвижно, крепко зажмурившись и отбивая зубами частую дробь. А Касс чуть не стало дурно.
Вода в ванне моментально покраснела от крови.
С трудом сдерживая подступившую к горлу тошноту, Касс сорвала с сестры всю одежду. И испуганно охнула.
Те ссадины, что она уже обнаружила у Трейси, оказались ерундой по сравнению с жуткими кровоподтеками на ребрах. Грудь, плечи и внутренние стороны запястий покрывала частая сетка беспорядочно нанесенных порезов.
Касс растерянно оглянулась на Антонио — он тоже был потрясен. Кто бы ни сделал эти порезы, он явно пользовался ножом. Господи, что все это значит?
— Хочешь, это сделаю я? — предложил он.
— Нет! Она же моя сестра! — выкрикнула Касс, и в следующую секунду ей стало стыдно. Ведь он просто хотел ей помочь! И разве Антонио в чем-то виноват? А вдруг все-таки виноват? Так же, как и она сама? Трейси сбежала из дому в припадке безумия, но не их ли сближение послужило толчком этому помешательству?
На Касс обрушилось сознание вины.
Она машинально принялась мыть Трейси голову, не замечая, что плачет.
— Пожалуйста, позволь мне помочь! — прошептал Антонио.
Касс глянула на него сквозь слезы. Он находился так близко, он так сочувствовал ей и был готов прийти на помощь! Поздно, слишком поздно! Отныне для них все кончено, Касс не вынесет груза вины, она не простит себе того, что случилось с Трейси!
— Я ни за что ее не оставлю! — хрипло ответила Касс.
Наконец Трейси кое-как отмыли от крови, завернули в простыню и уложили в кровать. Касс хотела было посидеть рядом, но Трейси моментально заснула, и она укрыла сестру одеялом, обливаясь покаянными слезами.
Антонио положил руку ей на плечо. Касс покачала головой. У нее не было сил говорить. Пожалуй, так даже лучше — иначе она выставила бы Антонио вон.
Однако он не убрал руку, и в конце концов Касс пришлось ее скинуть. Она не желала, чтобы Антонио ее утешал.
— В случае чего я буду внизу. Нужно проведать Альфонсо и детей.
Касс не ответила и даже не посмотрела в его сторону. Но стоило ему скрыться за дверью, она спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.
— Касс!
Она так и подскочила, услышав слабый жалобный шепот. На нее смотрели измученные, полные слез глаза — под стать ее собственным. Касс осторожно погладила сестру по щеке и взяла за руку.
— Я люблю тебя!
Трейси моргнула, отчего по щеке побежала слезинка.
— Алиса… С ней ничего не случилось?
— Нет, конечно, — торопливо заверила Касс и похолодела от ужаса. Ведь она не видела детей с самого утра! — Она в полном порядке!
— Передай ей, что я ее люблю!
Касс застыла. Что за ужас довелось пережить ее сестре? Прежде она ни за что в жизни не заговорила бы таким тоном!
— Ты сама скажешь ей это, как только немного отдохнешь!
— Нет! — Трейси отчаянно замотала головой. — Нет! Не приводи ее сюда! Я тебя умоляю!
— Хорошо! — согласилась Касс, не желая расстраивать Трейси еще больше и понимая, что так будет лучше и для матери, и для дочери. — Трейси! — Она ласково пожала сестре руку. — Пожалуйста, расскажи мне, что с тобой случилось? Кто все это сделал?
— Я не знаю, о чем ты говоришь… — Взгляд Трейси снова застыл.
— Как… как не знаешь?.. — недоумевала Касс, а услужливая память уже подсказывала слова «шок» и «амнезия».
— Все так смешалось, — прошептала Трейси, и по ее щекам снова потекли слезы. — Я ужасно устала! Как вы меня нашли?
— Но ты же сама вернулась! Ты сидела в автомобиле Грегори!
Судя по ее виду, Трейси действительно ничего не могла вспомнить.
— Ты не помнишь, как ушла из дома? — спросила Касс.
— Кажется, помню. Я ужасно разозлилась. Просто невероятно. Разозлилась на тебя.
Касс зажмурилась, как от удара.
— Мне так жаль! — сдавленно прошептала она. Действительно, в этот момент она сожалела о каждой минуте, проведенной вместе с Антонио. И о чем только она думала?
— Я вовсе не хотела злиться. Я даже испугалась самой себя!
— Но теперь тебе злиться не на кого! — приговаривала Касс, гладя ее по лицу. — Ты здесь, со мной, и тебе ничто не грозит! Я буду присматривать за тобой! Обязательно!
— Я испугалась, — хрипло повторила Трейси.
— Больше тебе нечего бояться! — И Касс героическим усилием воли изобразила уверенную, безмятежную улыбку. — Но почему ты испугалась? Ты помнишь, что было дальше?
Трейси долго не отвечала, а потом заговорила — хрипло, неразборчиво, так что Касс вынуждена была ловить каждое слово:
— Дальше было что-то ужасное… Я ничего не понимаю… Я не понимаю саму себя…
Касс смотрела на сестру во все глаза.
Она онемела от ужаса перед теми выводами, к которым должна была прийти пусть даже против воли.
Однако на карту было поставлено слишком многое. Жизни самых дорогих для нее людей. И ради них Касс задала следующий вопрос:
— Что же случилось?
— Не знаю! — вскричала Трейси, тряся головой.
Касс уже с облегчением перевела дух: не знает, ну и не надо, — но Трейси вдруг выпростала из-под одеяла изувеченные руки и разрыдалась, протягивая их:
— Я не хотела!!!
— Что случилось? — повторила Касс, поймав ее за запястья. — Ты что-то вспомнила? Кто это сделал?
Но Трейси лишь трясла головой и рыдала.
— Чего ты не хотела?! — не выдержала Касс.
— Я не хотела этого делать! — кричала Трейси ей в ответ. — Я как будто раздвоилась! Я ненавидела себя и все же делала это! Я ненавидела себя изо всех сил, и я старалась остановиться, но моя левая рука не могла остановить правую! И я как будто смотрела на себя со стороны и делала это! Там было столько крови и столько боли, а я не могла остановиться!
Касс все еще была вне себя от горя, когда задержалась на пороге библиотеки. Дети сидели на полу и играли в «Монополию». Антонио пристроился возле них на диване, обложившись книгами. Уютная отрадная картина едва затронула ее сознание. Касс старалась припомнить название психического расстройства, при котором больной старается изувечить себя так, как это сделала Трейси.
Что случилось с ее сестрой?
Она всегда отличалась завидным здоровьем. Неужели психический недуг мог оставаться скрытым на протяжении стольких лет?
Касс устало прикрыла глаза. «Каса де суэньос» с каждым днем все сильнее смахивал на сумасшедший дом. Вот и еще одно жуткое происшествие, которому нет разумного объяснения… Или все-таки есть?