Не деликатничая.
А наоборот — настойчиво, упорно.
Она садится в машину, словно рождена для этого, и я закрываю за ней дверь. Как только я забираюсь внутрь и устраиваюсь за рулем, я улыбаюсь ей.
— Надеюсь, тебе нравится барбекю.
Я не даю ей времени возразить и отъезжаю от здания. Двигатель умоляет, чтобы его испытали и поддали газу. Но, я никогда не езжу быстрее, чем указано на знаках ограничения скорости. Частенько, тигр под капотом дергается и мечется по своей клетке от желания рвануть с места или выжать по полной по автостраде.
Я никогда не уступаю этому зверю.
— Почему ты едешь так медленно? — спрашивает она в ужасе, когда я еду по Уэкер Драйв со скоростью тридцать миль в час (30 миль примерно 48 км. Прим.пер.)
— Потому что здесь ограничен скоростной режим, детка.
Она фыркает, и я не уверен, из-за прозвища или из-за моего отказа ехать быстрее. Я позволяю ей томиться в тишине, пока мы направляемся в то место, где мне нужна ее помощь. Когда я подъезжаю к парковке у строительного магазина, она резко поворачивает ко мне голову.
— Зачем мы здесь?
Дым от уличной плиты, восхваляющей барбекю Билли Бада$$, витает на стоянке. Как только я паркую машину, божественные ароматы заполняют машину.
— За этим, — говорю я и указываю на палатку с барбекю, — мы здесь.
Ее живот снова урчит, и я смеюсь.
— И, — говорю ей, достав образец краски с заднего сидения, — мы здесь, потому что мне нужно подобрать одну краску. Ты девушка, а у девушек хорошо получается эта хрень.
Не дожидаясь ее ответа с каким-нибудь феминистским замечанием, я вылезаю из машины и направляюсь к ее стороне, но она уже выбирается самостоятельно.
— Я не могу шататься с тобой весь день, Чейз. — рявкает она. Но, я замечаю, как она краем глаза поглядывает на барбекю, заставляющий мой рот наполниться слюной, и вне сомнений, ее тоже.
— Один час, Тори. Это все, о чем я прошу.
Несколько минут спустя мы располагаемся за грязным столом для пикника, над которым жужжат надоедливые мухи, но они не останавливают нас от поедания сэндвичей с нарезанной грудинкой, политых самым ароматным соусом по эту сторону Миссисипи.
— О, Боже, —ноет она, прикончив свой сэндвич и взявшись за картошку фри. — Из-за тебя я растолстею.
Я громко смеюсь.
— Не хочу тебя расстраивать, ворчунья, но твоей заднице не помешает наростить немного мяса.
Она морщит нос от этих слов, и она чертовски сексуальна, когда так делает.
— С моей задницей все в порядке.
Мои губы кривятся в ухмылке.
— Да, детка, с твоей задницей определенно все хорошо. Но, могу более тщательно осмотреть ее, на всякий случай.
Смешок — такой чертовски милый — раздается в воздухе, и она швыряет в меня скомканную салфетку.
— И почему я здесь с тобой опять? — бормочет она с наигранным раздражением.
И все же, правда в том, что ей весело. Очень весело к ее явному неверию.
Это хорошо, я прослежу, чтобы веселые моменты в ее жизни продолжали случаться все чаще.
— Пойдем, время — деньги, Тори. — говорю я с упреком, вставая и протягивая ей свою руку. — Кто-то мудрый однажды сказал мне это.
Она закатывает глаза, но принимает мою руку, ни секунды не колеблясь. Мое сердце сжимается, и я понимаю, что один за другим рушатся ее барьеры. Я рассказываю ей о нескольких других местах, где подают отличную еду, когда мы входим в магазин и направляемся в отдел красок.
Когда Клифф, работающий тут полный рабочий день, видит меня, он прикидывается, будто не видел, и бубнит другому работнику-девушке, что идет на перерыв. Я хмурюсь, но как только оказываюсь перед "Дарлой" согласно ее бейджу, я расслабляюсь.
— Я могу вам помочь? — спрашивает она без энтузиазма.
Не отпуская руку Тори, я швыряю образец на прилавок.
— Мне нужен галлон дорогой краски для внутренних работ, матовой, такого цвета.
Она кивает и берет его с прилавка. Но, прежде чем она уходит, я останавливаю ее.
— И, — говорю я сдавленным голосом, — она должна в точности совпадать. Обратите особое внимание к номерам, которые вводите. Нам надо будет открыть ее, чтобы я удостоверился.
Рука Тори становится потной, и я решаюсь взглянуть на нее. Она наблюдает за мной, хмурясь, хотя не так, как обычно. С беспокойством. И хотя мне нравится новое выражение на ее лице, смущение крадется по моему позвоночнику, и я ощущаю его тепло на своих щеках.
— Конечно, как скажете. — Усмехается Дарла, прежде чем отправится выполнять задание.
Как только она уходит, Тори спрашивает,
— Почему этот цвет так важен?
Опустив взгляд на прилавок, испещренный множеством разных красок, я пожимаю плечами.
— Просто важно.
Могу сказать, что ей хочется задать еще вопросы, но она оставляет эту тему, соглашаясь с моим нежеланием объяснять свои причины.
— Что ты красишь? — наконец спрашивает она.
Поворачиваясь к ней, я замечаю ее бегающий взгляд — адвокат в ее голове быстро принялся за работу — пока она пытается объяснить мое необычное поведение.
— Стену.
Мой односложный ответ сводит ее с ума, и я наслаждаюсь тем, как мило она выглядит, когда раздраженно хмурится.
— Надеюсь тебе будет весело красить свою стену, — резко бросает она в ответ.
Я смеюсь, и это разрушает атмосферу.
— Не злись на меня. Ты поможешь мне. Сегодня вечером.
И Снежная Королева со взглядом, мечущим кинжалы и наводящим ужас на невинные души, возвращается...
Глава 6
Тори
Внутри меня все клокочет от ярости в ответ на возмутительное заявление Чейза, что я помогу ему с покраской стены. Как могу, сохраняю на лице невозмутимое выражение, но я уверена, что мои глаза отражают мое потрясение.
— Я не занимаюсь покраской, мистер Монро.
Предполагалось, что это будет своего рода колким замечанием, которое установит между нами некое расстояние, но в его взгляде сквозит веселье. Эти чертовы сексуальные глаза цвета расплавленного шоколада, вызывающие дрожь и заставляющие трусики плавиться.
Соберись, подруга!
Десять лет воздержания, и за какие-то пару дней все вылетает в трубу?
Плачевно.
Я подавляю стон из-за своих бушующих эмоций и физической реакции и со злостью смотрю на Чейза. Он мне подмигивает. Тьфу, будь проклято это сексуальное, мать его, подмигивание. Есть ли что-то в этом парне, что не кричало бы об обнаженных телах и мятых простынях?
— Доктор Монро. — Очевидно, заметив недоумение на моём лице, он продолжает, — это доктор Монро. Не стесняйся называть меня так в спальне. В других случаях, зови меня Чейз, детка.
На этот раз я не могу удержаться от заикания вслух, подавляя возбуждение, охватившее меня при упоминании его прозвища.
— Я не… это не… я также не имею никаких дел со спальнями.
— Серьёзно? — Чейз выглядит абсолютно ошарашенным. — Ты спишь на диване в гостиной? Надеюсь, ты не ночуешь в палатке на полу. Мыши, и насекомые, и все такое.
Его передергивает, но смеющиеся глаза выдают, что он меня дразнит.
— Во-первых, ты никогда не найдешь в моей квартире мышей или насекомых. Во-вторых, я имела в виду, что ничем не занимаюсь в спальне с противоположным полом.
Мне сразу же хочется забрать свои слова обратно.
— Ты сейчас серьёзно? — Чейз выглядит заинтригованным. — По тому, как твоё тело реагирует на меня, я бы не принял тебя за лесбиянку. Или...ты хотела сказать мне, что твои забавы в спальне ограничены только тобой и мистером Вжиком? Который, кстати говоря, ты можешь значительно улучшить, если заменишь его доктором.
Я стою, открыв рот и потеряв дар речи, чувствуя, как румянец заливает мои щеки и спускается ниже к шее. Не могу вспомнить, когда в последний раз я краснела, что делает меня ещё более безмолвной. Как только я собираюсь с мыслями, я наконец произношу:
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой.
Я мысленно аплодирую себе за свой спокойный и в каком-то роде высокомерный тон. Я убеждена, что это заставит его заткнуться и закрыть эту нелепую тему.
— Ты ведь знаешь, что этот голос "сексуальной библиотекарши" очень возбуждает, правда?
Теперь я настолько смущена, что не могу мыслить ясно. К счастью для меня, в этот момент возвращается Дарла, и Чейз отвлекается. Выражение его лица меняется, становясь взволнованным и серьезным. Я хочу спросить его об этом, докопаться до причины этой смены настроения. Но, это может побудить его сделать со мной то же самое, полагая, что ему дан зеленый свет.
Дарла швыряет банку с краской на прилавок и поворачивается к кассе, постукивая своими накладными ногтями по аппарату. Чейз нетерпеливо стучит костяшками пальцев по прилавку.
— Мне необходимо, чтобы вы открыли ее, пожалуйста.
Она закатывает глаза и снова поворачивается к банке с краской, с трудом открыв ее. Затем уперев руки в бока, выгибает бровь, излучая нетерпение. Мне хочется рявкнуть, чтобы она перестала быть такой стервой, но это битва Чейза, не моя. Поэтому, я молчу.
Он изучает краску, поворачивая вправо-влево, сверяя с образцом. Наконец, он, кажется, в какой-то степени удовлетворен и возвращает крышку на банку.
— Достаточно близко.
Она снова закатывает глаза — эта девица действует мне на нервы.
Я натягиваю на себя самое стервозное лицо Снежной Королевы и немного наклоняюсь вперед, довольная своим фактором устрашения, когда она неловко отступает назад.
— Я искренне надеюсь, что у вас сегодня просто плохой день, и вы не обращаетесь с клиентами таким образом постоянно. Тем не менее, ваша личная жизнь не должна влиять на профессиональную. А теперь, советую вам нацепить на свое чертово лицо улыбку и по крайней мере притвориться, что вы знакомы с тем, как нужно обслуживать клиентов, и отнестись к доктору Монро с уважением.
Дарла моргает, а затем робко улыбается.
— Позвольте мне только закрыть эту крышку обратно, доктор Монро. Я могу вам еще чем-то помочь сегодня? Или вам? — она нервно сглатывает и бросает на меня робкий взгляд. — Мэм?