Воодушевленно вещает упакованная в темно-синий брючный костюм блондинка, а я ловлю себя на мысли, что была бы не против сменить картинку. Очутиться с Никитой в скромном бунгало на территории соснового бора на Алтае. Или забуриться в уютный индейский «бохо-домик» с витражными окнами и видом на реку на границе с Карелией. Или забронировать шатер-палатку на берегу дикого пляжа с золотистым песком.
Я увлекаюсь мелькающими перед глазами красочными слайдами настолько, что невольно озвучиваю часть из своих фантазий вслух. По крайней мере, Никита невесомо касается моей ключицы и тихо выдыхает.
– Глэмпинг я, конечно, не обещаю. Но сменить обстановку – пожалуйста. Командировка в Питер. Через две недели. Ты. Я. И белые ночи.
– Здорово!
От кипучего энтузиазма я загораюсь, словно промоченный в керосине фитиль. Вспыхиваю, как лампочка в новогодней гирлянде. И упрямо шикаю на внутреннего червячка, бурчащего: «Твои родители вряд ли оценят вашу командировку, Кира».
Глава 32
Никита
– Кира еще не готова, мам. Нет, мы не заедем сегодня на ужин. Мы вообще через четыре часа улетаем в Петербург. Вдвоем, да.
Отбиваю десятый по счету вопрос и глубоко вдыхаю. Попутно листаю материалы, которые прислал адвокат. Не придерешься. Будь я судьей, я бы развел нас с Дарьей в тот же момент, как только эти бумаги поступили бы в канцелярию.
Разный досуг. Разные цели. Чужие люди. Из общего – только штамп в паспорте.
– Никита Сергеевич, ваш кофе.
– Спасибо.
Стук в дверь разбавляет мои размышления, которые сводятся к тому, что разойтись надо было намного раньше. Кивнув, Карина ставит передо мной чашку дымящегося американо и подсовывает целую кипу документов на подпись.
Старательно перелистывает страницы, чтобы я быстрее черкнул свою закорючку, и никак не комментирует недавно появившуюся на столе фотографию меня, Мити и Киры.
В отличие от Жанны, девчонка не любопытная, исполнительная и молчаливая, что добавляет очков ей в копилку. Вполне вероятно, ее стажировка закончится полноценным контрактом.
– Три дня нас с Ильиной, по возможности, не беспокоить. Звонить в случае крайней необходимости. Текучку запускать через зама, важное отложить до моего возвращения. Поняла?
– Да, Никита Сергеевич.
– Отлично. И Гордину не забудь отправить от меня презент.
– Коллекционный виски и именное портмоне с нашим логотипом? Помню.
– Молодец.
С чистой совестью отпускаю секретаря и надеюсь, что за несколько дней моего отсутствия поезд фирмы не скатится с рельс и не произойдет никаких форс-мажоров, вроде горящих изб и бегущих коней.
В конце концов, все время с госпитализации отца я пахал на максималках и теперь хочу взять заслуженный перерыв. Насладиться живописными видами, расслабиться и побыть рядом с женщиной, от которой захватывает дух и кружится башка. Как будто я поднялся на гребанный Эверест и мне адово не хватает кислорода.
Кира, кстати, выглядит сегодня выше всяких похвал. В светло-бежевом платье рубашке, достающем до колен, в белых аккуратных кедах, обутых по случаю перелета, она достойна покорять мировые подиумы, а не корпеть над формулировками очередного скучного договора.
– Готова?
– Наверное.
Она нерешительно кусает нижнюю губу, когда я просовываю голову в дверь ее кабинета, и задумчиво прикусывает нижнюю губу. Постукивает кончиком карандаша по столешнице и не спешит выбираться из нового кресла, купленного снабженцами по моей просьбе.
Старое мне не нравилось. Слишком жесткое.
– Переживаешь из-за медвежонка?
– Немного.
– Если ты хочешь, мы все отменим.
Я тоже немного волнуюсь оттого, что Митя остается в Москве с Кириными родителями (а таскать его с нами по презентациям и банкетам не комильфо), поэтому с легкостью забью и на сгоревшие билеты, и на деньги, перечисленные за бронь номера в отеле, если только Кира попросит.
Но она не просит. Зарывается тонкими пальцами в платиновые волосы и давит из себя робкую улыбку.
– Мне пора начать привыкать к тому, что он взрослый самостоятельный парень. У него через две недели летний лагерь с хоккейной командой, а я бегаю за ним, как за маленьким. К тому же, мама обещала мне постоянно писать.
– Это нормально – заботиться о сыне.
– Знаю. Но я ведь хочу, чтобы он вырос настоящим мужчиной. Душить его опекой и лишать свободы – плохой вариант.
Уговаривая скорее себя, чем меня, Кира выключает компьютер, поднимается на ноги и выскальзывает в коридор, пока я придерживаю для нее дверь. Обдает меня шлейфом дразнящих горьковатых духов и устремляется к лифту, пока я, как мальчишка, залипаю на ее силуэте.
Изящные изгибы скорее угадываются, нежели обрисовываются свободно струящейся тканью, но это не мешает мне сглатывать слюну, наполнившую рот, и неуклюже поправлять ремень брюк.
Во мне бурлит не только вожделение, переплетающееся с маниакальной потребностью обладать. С каждым днем я привязываюсь к Кире все больше, открываю в себе новые грани и осознаю, что способен практически на все, если дело касается ее комфорта, желаний, слабостей.
– Ты ведь бывала раньше в Питере?
– Кажется, сто лет назад. На экскурсии с одноклассниками.
Отвечает Ильина, пока мы спускаемся на первый этаж, а я крепну в уверенности, что неполных трех дней нам будет мало. Нужно будет обязательно сгонять туда втроем с медвежонком. Побродить по Васильевскому острову, полюбоваться крейсером Авророй и надолго зависнуть в Петергофе с его неподражаемыми фонтанами и позолоченными скульптурами.
Прибываем в аэропорт за несколько часов до рейса и оккупируем пару неудобных металлических кресел. Я вдохновенно расписываю перспективы, которые нас ждут, а Кира украдкой зевает и крепче льнет к моему плечу.
– Тогда первым делом, как только приземлимся и закинем сумки в отель, отправимся на прогулку по каналам и рекам. Будем смотреть на разводные мосты, кутаться в пледы и пить горячий глинтвейн. Его там на каждом углу продают.
– Здорово.
Мягко улыбается Ильина и начинает дремать спустя десять минут. Я же вздрагиваю от вибрации телефона и недоуменно кошусь на незнакомый номер, высвечивающийся на экране.
«Здравствуй, Никита».
Игнорирую сообщение от анонима и планирую вообще отключить гаджет, но в переписку падает сначала селфи от Даши, а затем пробуждающий самые черные струны души мэсседж.
«Как думаешь, твой сын будет любить тебя так же, как сейчас, если я расскажу ему правду? То, что ты бросил его мать и восемь лет жил с другой женщиной, а?».
Ощущения примерно такие, как если бы я проглотил осиновый кол или раскаленный прут. Внутренности скручивает тугим узлом, поливает снопами искр, режет.
Понимаю, что Дашины угрозы – это не больше, чем глупая провокация и никто ее и близко к Мите не пустит, но все равно психую. Выдыхаю рвано, пока Кира ворочается на моем плече, и обнимаю ее крепче левой рукой. Правая рука же живет своей жизнью.
Пальцы сами листают список контактов, останавливаются на нужном, остервенело тапают по дисплею.
Никита: Здорово, Богдан. Можешь надавить на Вершинина? Пусть поторопится со сделкой и дочку чем-нибудь полезным займет.
Богдан: Привет, брат. Достала эта пиявка? Разрулим. Загляну к ним через пару часов.
Никита: Спасибо. С меня магарыч.
Ставлю в переписке жирную точку и справедливо рассчитываю на то, что Багиров всколыхнет Вершининское болото так, что весь их клан будет ужом вертеться на сковородке и забудет обо всем, кроме своего бедственного положения.
Что бы ни значилось на четырнадцатой странице моего паспорта, Кира и Митя – моя семья. Они мой приоритет и моя высшая ценность. Жаль только, что к осознанию этой простой истины я шел так долго…
– Все в порядке, Никит?
Словно почувствовав что-то неладное, Кира просыпается, отклеивается от моего пиджака и широко распахивает свои пушистые угольно-черные ресницы. Хлопает ими растерянно, суетливо поправляет выбившиеся из аккуратной прически пряди, вытягивается в струну.
Уязвимая такая. Трогательная.
– Все хорошо, родная. Объявили посадку на рейс. Пойдем.
Произношу негромко, умолчивая о мерзких сообщениях, прилетевших от Дарьи. А потом с чистой совестью выключаю телефон, предъявляю наши посадочные талоны вежливому парню в кипенно-белой рубашке и черной жилетке и переплетаю наши с Кирой пальцы, млея от растекающегося по телу тепла.
Не знаю, почему, но волнуюсь как сопливый зеленый пацан. И когда стюардесса просит пристегнуть ремни безопасности. И когда взмываем в бескрайнее небо с пушистыми перистыми облаками. И когда чиркаем посадочную полосу шасси. И когда нерешительно мнемся у стойки регистрации отеля премиум-класса, номер в котором нам забронировала исполнительная Карина.
– Никита Сергеевич, Кира Андреевна, добро пожаловать в «Индиго Палас». Наш отель располагает бесплатной парковкой, бассейном, фитнес-центром. На крыше расположен ресторан и лаунж-зона. В вашем номере есть кондиционер, сейф и мини-бар. В шаговой доступности находится Мозаичный двор и Блюз Клуб Джими Хэндрикс. Если вам понадобится трансфер до аэропорта…
Не улавливаю и половины из того, что говорит улыбчивая девушка в униформе. Большую часть мимо ушей пропускаю, потому что целиком и полностью сосредоточен на Кире. Реагирую на каждое ее движение – на поворот головы, на взмах руки, на глубокий шумный вздох, от которого вздымается грудь.
Настолько отрешаюсь от реальности, что даже не замечаю, как администратор заканчивает заполнять что-то у себя на компьютере и протягивает мне конвертик с пластиковыми картами – ключами от полулюкса с террасой. На помощь приходит Кира.
– Нам пригодится трансфер. Спасибо.
Забрав ключи, Ильина мягко меня подталкивает, и я отмираю. Подхватываю наши чемоданы, размашисто шагаю к лифтам и слежу за тем, как Кира топит кнопку с цифрой шесть тонкими изящными пальчиками.
Наклоняюсь к ней, цепляя носом мочку уха, и озвучиваю то, что вертится на языке весь полет.