об этом, он рискует вновь потерять ее доверие, и может статься так, что она не простит его на этот раз, но другого выхода у него нет. Слухи все равно рано или поздно дойдут до его жены, и если он не признается сам, у нее тем более будут все основания не доверять ему. Занятый этими мыслями, Воронцов и не заметил, как они подъехали к дому. Из раздумий его вывел голос возницы.
- Приехали, барин, - громко произнес Никитка.
Выйдя из экипажа, он подал руку жене. Едва Анна оказалась на мостовой, она выдернула свою ладонь из его руки и, не оглядываясь, стала подниматься по ступеням особняка. Алексей догнал ее и развернул лицом к себе.
- Сударыня, что бы ни случилось, помните, что я люблю Вас. Вы и Саша составляете весь смысл моей жизни, - горячо произнес он.
- Хорошо бы и Вам об этом не забывать, Алексей Васильевич, - ответила Аня, сбрасывая его руку со своего плеча.
В эту ночь Алексею не спалось. Все его мысли были о будущем ребенке, Арсеньевой. Из-за его минутной прихоти на свет появится новая жизнь. И этот маленький человечек, как и его мать, с самого начала обречен на презрение и насмешки света. Чувство вины терзало его. Это он один во всем виноват.
Елена Дмитриевна проснулась довольно поздно, впрочем, как и все в особняке Вяземских. Вечер удался и затянулся до самого утра. Приведя себя в порядок с помощью горничной своей тетки, она спустилась к завтраку.
Княгиня уже была за столом и явно ждала ее.
- Доброе утро, милая, - приветливо улыбнулась она.
- Доброе, тетушка, - вздохнула Елена, усаживаясь напротив нее на отодвинутый лакеем стул.
Вяземская внимательно оглядела свою племянницу. Утреннее платье цвета зеленого яблока удивительно шло ей. Лена выглядела юной и свежей. Даже и не скажешь, что ей уже исполнилось тридцать.
- Как прошел твой разговор с Воронцовым? – поинтересовалась княгиня, намазывая маслом теплую булочку.
- Алексей отказался признать отцовство, - скривилась девушка.
- Но оно и понятно, - заметила княгиня, слегка приподняв бровь, - Он не отец твоему ребенку.
- Что ж мне теперь, всему свету в этом признаться? - поджала губы Лена, - Может, еще и сказать, что его настоящий отец - мой собственный лакей?
- Ну, а если лакей твой проболтается? - осторожно спросила княгиня.
- Не проболтается, - усмехнулась Арсеньева, - его вчера вечером до смерти запороли за кражу.
- Господи, - поднесла ладонь к губам Вяземская, - Лена, как можно… Грех какой…
- Нет у меня пути назад, тетушка, и Вы обещали мне помочь, - подняла глаза Арсеньева, глядя прямо на тетку.
- Я понимаю. Делаю все, что могу. Я вчера и так попросила Михаила отвлечь Анну, чтобы ты имела возможность уладить свои дела. Кстати, ты не заметила? По-моему, он всерьез увлечен ею. Это могло бы быть нам на руку.
- Пожалуй. Только пока не пойму, как это может быть нам полезно?
- Скажем, если соответствующим образом преподнести Анне весть о грядущем отцовстве ее супруга, она вполне может кинуться искать утешения у того, кто проявит к ней интерес и сочувствие, - заметила княгиня, допивая чай.
- Уж не Вы ли собираетесь ей рассказать об этом? – спросила Арсеньева.
- Нет. Достаточно будет и письма без подписи, - пожала плечами княгиня.
- Да уж, тетушка, если бы Вы возглавляли кампанию против Бонапарте, мне думается, мы бы выиграли войну без таких потерь, - ответила Елена, - Ну что ж, спасибо Вам за гостеприимство! Пора мне собираться.
Домой Елена Дмитриевна возвращалась в смешанных чувствах. Отступиться она уже не может, и ей остается только идти до конца. Быть матерью внебрачного сына светлейшего князя - все же не так плохо, и если даже Алексей официально не признает своего отцовства, слухи все равно сделают свое дело.
Лена подумала про своего другого любовника. Лакей, мальчишка, лет двадцать от силы. Красивый малый был, - вздохнула она, и на Воронцова похож чем-то. Такие же темные непроницаемые глаза с длинными ресницами, волосы, пожалуй, чуть светлее были, чем у Алексея. Жаль, конечно, но она не могла рисковать, оставив его в живых. Стоило ему только открыть рот и заикнуться, где он проводил ночи, и вся ее затея пошла бы прахом. Надо бы конюха Степана в поместье отправить. Как бы не удумал чего. Так вчера на нее посмотрел, аж дрожь пробрала до костей. Мальчишка то покойный ему племянником вроде приходился.
Аня не спустилась к завтраку. С Алексеем видеться не хотелось. Слишком свежа была нанесенная им обида. Вместо этого она позавтракала в детской в обществе сына и его няньки. Дождавшись, когда муж удалится в свой кабинет, она спустилась вниз. Вспомнив, что оставила свою корзинку с рукоделием в малом салоне, направилась туда. Едва она вошла, ей в глаза бросился огромный букет. Лилии, никогда их не любила, - подумала она. Подойдя, Аня вынула небольшую карточку, прикрепленную к цветам.
«Встретив Вас вновь, душа моя, я прозрел. Я не в силах забыть Вашей чарующей красоты. Ваш облик перед моими глазами денно и нощно. Отныне и навеки у Ваших ног. Михаил».
Аня вздохнула и позвала лакея.
- Уберите это, - махнула она рукой в сторону букета.
- Куда прикажете, барыня?
- Да хоть выбросите, мне все равно.
Лакей подхватил вазу с цветами и вышел за дверь.
Проходя по коридору мимо кабинета хозяина, неуклюжий малый налетел на дворецкого, едва не сбив его с ног. Карточка выскользнула из букета и осталась лежать под дверью кабинета Алексея.
Воронцов провел все утро за счетными книгами, которые накануне привез управляющий из имения. Но мысли о его положении не давали ему возможности сосредоточиться. Бросив сию затею, он решил выйти прогуляться. Выходя из кабинета, он заметил на темно-красном ковре небольшой белый прямоугольник, по виду похожий на карточку к букету. Подняв, не удержался и прочел.
Черницкий! Шельмец! То-то он вчера весь вечер около Анны увивался! Смяв послание, Алексей решительным шагом направился к будуару супруги.
Глава 32
Алексей застал Аню у себя. Едва он переступил порог, она подняла глаза от рукоделия и посмотрела прямо на него.
В своем светло голубом платье она была чудо как хороша в это утро. Воронцов невольно залюбовался ею. Вспомнив, зачем он пришел, Алексей нахмурился, память услужливо напомнила, какими глазами смотрел вчера на нее Черницкий.
- Вы что-то хотели, Алексей Васильевич?
Алексей сделал несколько шагов и остановился рядом с ней.
- Что это? – ей на колени упала смятая карточка.
- Карточка к букету, - невозмутимо ответила она.
- Я вижу, сударыня, - холодно ответил Алексей.
Аня поднялась с софы, выпрямившись во весь свой небольшой рост и ткнула пальцем ему в грудь.
- Вы вчера продемонстрировали всему свету, насколько сильно дорожите мной, так что не удивляйтесь тому, что другие, заметив Ваше ко мне пренебрежительное отношение, пользуются, случаем, чтобы предложить мне свое общество.
- Хотите сказать, что Вы не поощряли графа Черницкого…
Анна вздохнула.
- Вчера вечером Михаил Юрьевич любезно составил мне компанию, пока Вы проводили время в обществе дамы, столь любезной Вашему сердцу.
- Я уже говорил Вам, что отношения между мной и Еленой Дмитриевной давно в прошлом.
- О, ради, Бога! О чем же тогда можно было столько беседовать?!
Алексей опустил голову.
- Я должен Вам признаться кое в чем…
Аня приложила палец к его губам.
- Не надо, я ничего не хочу знать о ней! Мне довольно Ваших слов о том, что отношения между Вами кончены. Я Вам верю!
Воронцов поймал тонкое запястье и поднес ее пальцы к губам, целуя каждый по очереди.
- Я должен это сказать. Дело в том, что наша связь с Арсеньевой имела определенные последствия.
- Что Вы хотите этим сказать? –побледнев, спросила Анна.
- У нее будет ребенок от меня. Именно об этом мы вчера с ней говорили.
- О, Боже…, - в изнеможении Аня опустилась на софу и беззвучно зарыдала, закрыв лицо руками. Алексей опустился на колени подле нее.
- Прости меня… Клянусь, что никогда более с ней не увижусь.
- Уйдите. Оставьте меня. Мне больно видеть Вас сейчас! - сдавлено прошептала она.
Воронцов обхватил ее тонкую талию и притянул к себе.
- Аня, мне так жаль…
Вырвавшись из его объятий, Анна выбежала из комнаты.
Признание Алексея камнем легло на грудь. Не в силах справиться с эмоциями, Анна, накинув первый попавшийся плащ, вышла из дома и пешком направилась к особняку своих родителей.
Для конца ноября погода стояла довольно теплая. Она почти бегом бежала по мостовой, стремясь как можно скорее увидеть мать.
- Анна Никитична! Анна! – услышала она знакомый голос.
Аня обернулась.
- Добрый день, Михаил Юрьевич, - улыбнулась она через силу.
- Какое счастье видеть Вас снова. Я только, только думал о Вас, и тут Вы - словно бы ответ на мои молитвы. Я вижу, Вы торопитесь куда-то? Могу я Вас подвезти? – спросил он, открывая дверцу своего экипажа и спускаясь на мостовую.
- Нет, спасибо. Это не обязательно. Я уже почти пришла.
- Анна Никитична, не отказывайтесь. Позвольте мне сделать хоть что-нибудь для Вас.
- Ну, хорошо.
Аня оперлась на протянутую руку и с помощью Черницкого села в его экипаж.
- Вы чем-то расстроены, сударыня? – заметил Михаил.
- Вам показалось, - отозвалась Аня.
- Аня, могу я Вас так называть?
- Сделайте милость, Михаил Юрьевич.
- Ну, тогда и Вы зовите меня по имени, - улыбнулся граф.
Анна невольно улыбнулась в ответ. Михаил был приятным молодым человеком несколькими годами старше ее мужа. В обществе он слыл весельчаком и балагуром, душой компании. Невозможно было остаться совершено равнодушной к его обаянию.
- Аня, я хотел бы извиниться перед Вами за свои вчерашние откровения. Мне и в голову не приходило, что Вам ничего не известно, - начал он.
- Довольно, - резко прервала его Анна, - Михаил Юрьевич, мне бы не хотелось говорить на эту тему.