- Я слишком много выпил в тот вечер, - продолжил Алексей, - Мне стыдно это признавать, но я не помню ничего из того, что произошло той ночью между мной и Арсеньевой. Но сегодня мне стало известно, что она воспользовалась моим состоянием и солгала, что ждет от меня ребенка.
- Ты хочешь сказать, - не веря своим ушам, произнесла Аня, - что между Вами ничего не было?
- Именно это я и хотел тебе сказать, - тихо ответил Алексей.
- К тебе память вернулась? – спросила Анна.
- Нет, - грустно улыбнулся Воронцов, - ее горничная не слишком предана своей хозяйке, а когда я сказал Арсеньевой, что все вспомнил, она призналась.
- Письмо, которое я получила сегодня, - это ее рук дело?
Алексей кивнул.
- Сможешь ли ты меня простить когда-нибудь?
Вместо ответа Аня спрятала лицо у него на груди. Как же хорошо и тепло в его объятьях! Как она скучала по таким вот простым минутам счастья, когда можно просто сидеть, обнявшись, рядом и прислушиваться к сердцебиению друг друга.
Воронцов прикоснулся губами к ее виску там, где под кожей билась тоненькая жилка. Обхватил хрупкие плечи, прижимая ее еще ближе к себе. Обняв ее за талию, он опрокинул жену на софу, легчайшим поцелуем коснулся нежных губ.
- Анечка, сердце мое, я соскучился по тебе, - прошептал он, покрывая поцелуями тонкую шейку.
- Не здесь, Алеша, - задыхаясь от нахлынувших ощущений, ответила она.
Подхватив жену на руки, Воронцов шагнул к двери, ведущей в его покои. Оказавшись в своей спальне, он осторожно поставил ее на пол и, вернувшись к двери, запер ее на ключ. Алексей раздевал жену, покрывая поцелуями обнаженные плечи. Платье с тихим шорохом упало к ее ногам. Аня, отступив от него на шаг, спустила с плеч тончайшую сорочку, позволяя ей упасть на пол вслед за платьем. Алексей разделся, не отводя от нее жадного взгляда и, обняв, увлек к широкой постели.
Его теплые ладони нетерпеливо заскользили по бархатистой коже, лаская прекрасное тело.
- Моя, только моя, - хриплый шепот сорвался с губ, обжигая, заставляя терять голову.
Алексей приподнялся на вытянутых руках, заглянул в затуманенные страстью зеленые глаза, качнулся вперед, погружаясь в распростертое под ним тело. Его пальцы переплелись с тонкими пальцами жены. Ни с одной женщиной он не испытывал ничего подобного. Желание обладать ею сводило с ума. Он все глубже погружался в омут страсти, туда, где не было ничего важнее учащенного сердцебиения, тихих стонов, жарких объятий. Страсть, накрывшая любовников с головой, отступила, оставив их утомленными в объятьях друг друга.
- Люблю тебя, душа моя, - прошептал Воронцов, ласкового проведя кончиками пальцев по нежной щеке.
Поздним вечером Едена Дмитриевна нервно расхаживала по будуару своей тетки, заламывая руки в истерике.
- Все кончено, тетушка! Все кончено! Господи, Боже! Что же мне делать?!
- Успокойся! – повысила голос княгиня, - Ты сказала ему, что никакого ребенка нет?
Лена кивнула, присаживаясь в кресло.
- Поедешь ко мне в имение, родишь. Ребенка я заберу. Скажу, что какая-нибудь дальняя родственница померла, разрешившись от бремени. Никто не узнает.
Арсеньева судорожно вздохнула, пытаясь справиться с подступающими к горлу рыданиями. Княгиня Вяземская перевела взгляд на племянницу.
- Решено, завтра уедешь.
- Как скажете тетушка, - смирилась Елена.
Наутро Арсеньева велела паковать багаж. Обидно было уезжать из столицы в самый разгар сезона, но возможности остаться у нее не было. Скоро ее положение станет совершенно очевидно. Елена Дмитриевна выглянула из окна. На улице пошел снег крупными белыми хлопьями. Вчера еще было тепло и солнечно, а сегодня… - вздохнула она. Так и ее жизнь, совершенно безмятежная накануне, в одночасье совершила крутой поворот. Выйдя из спальни, она спустилась вниз.
- Дуня, ты Семена не видела? – спросила она.
- Не, барыня, с утра не видела, - покачала головой горничная.
- Куда же этот шельмец запропастился? – в раздражении спросила Арсеньева, - Увидишь, вели экипаж готовить.
Алексей с утра пребывал в отличном настроении. Спустившись в кабинет, он собирался написать записку Долгоруким, сообщить, что они с женой принимают приглашение на вечер, который должен состояться в конце недели. Он уже сел за стол, когда в кабинет робко постучали.
- Войдите!
На пороге показался его дворецкий.
- Алексей Васильевич, там Вас спрашивают.
- Кто?
- Мужик какой-то, говорит дело у него срочное к Вам.
- Пусть войдет, - махнул рукой Воронцов.
Семен робко протиснулся в роскошный кабинет бывшего любовника своей хозяйки. Поклонившись, мужик поднял глаза на сидевшего за столом барина.
- Мне сказали, что у тебя ко мне дело имеется, - нахмурился Алексей, внимательно оглядев вошедшего.
- Так и есть, барин. Не гневайтесь. Я у Вас помощи пришел просить.
- И чем же я тебе помочь могу? – откинулся на спинку кресла хозяин кабинета.
- Меня Семеном зовут. Конюх я Елены Дмитриевны, - начал мужик.
- Ну, а ко мне что тебя привело? – недоуменно спросил Алексей.
- Правды ищу, - ответил мужик. - Был у меня племянник, Арсений, двадцати лет. Два дня назад барыня велела его насмерть запороть, вроде как за кражу безделушки своей какой-то.
Алексей вздрогнул.
- И что?
- Так не крал он ничего! Здесь в другом дело. Барыня в спальню свою еще с лета его вызывала и понесла от него, а ребеночка, слыхал я, на Вас спихнуть хотела, - замялся Семен.
- Вот оно как, значит, - протянул Алексей.
- Так это еще не все. Арсений моей сестрой от покойного графа Арсеньева был прижит, потому и назвали его Арсением. Барин-то, когда прознал про это, велел вольную ему отписать, а бумаги перед самой смертью своей мне отдал. Арсений тогда маленький был, мамка его померла, и другой родни у него не было, - утер скупую слезу мужик, - Вот я и решил, что вырастет, тогда и отдам ему, а тут вон как получилось.
- Бумаги эти у тебя? – спросил Воронцов.
- Так вот они, барин, - выложил перед ним мужик свернутые грамоты.
Развернув бумаги, Алексей погрузился в чтение. По мере того, как он читал документы, у него зашевелились волосы на голове. Среди бумаг была не только вольная на Арсения, но и письмо от государя десятилетней давности – ответ на прошение графа Арсеньева об усыновлении им его внебрачного ребенка. Император удовлетворил его прошение ввиду того, что граф находился при смерти после полученного им на Кавказе ранения, и других наследников мужского пола у него не было. Выходит, что Елена Дмитриевна велела насмерть молодого графа запороть?! Выдохнув, он отложил их в сторону.
- Ступай, я подумаю, что можно сделать, - ответил он Семену.
Глава 35
Алексей еще долго сидел за столом, рассматривая лежащие перед ним документы. В голове не укладывалось, как такое вообще могло случиться? Если только граф совсем уж плох был и не сказал Семену всей правды о своем наследнике, а мужик, судя по всему, не грамотный. Откуда ж ему было знать, что за бумаги ему в руки попали? Жаль молодого Арсеньева. Вот судьба-то! Так ничего и не придумав, Воронцов собрал бумаги и велел заложить экипаж.
Через час он уже сидел в кабинете своего отца. Вкратце пересказав историю, поведанную ему утром конюхом Арсеньевой, и показав бумаги, Алексей ждал ответа от Василия Андреевича.
- Сие есть преступление, - заметил князь, - и оно не должно оставаться безнаказанным.
Василий Андреевич принял решение передать Арсеньеву в руки правосудия. Несмотря на разногласия, имевшиеся у него в молодости с нынешним генерал-прокурором князем Дашковым, Воронцову-старшему удалось сохранить с ним хорошие отношения.
- Графиня в тягости, - напомнил отцу Алексей.
- Тебя это заботит? – удивленно спросил он.
- Дети не должны отвечать за грехи своих родителей.
- Это ты верно заметил. Ну что ж, тогда подождем, когда Елена Дмитриевна от бремени разрешится. Да, и вот еще что… надобно бы этого Семена найти и предупредить, чтобы языком зря не болтал, а то не доживет он до суда над графиней.
- Может, выкупить его? - предложил Алексей.
- Нет. Арсеньева сразу догадается обо всем. Ступай, Алексей. Дальше это уже не твоя забота.
Домой Алексей возвращался в смятенных чувствах. Участи, которая ожидала Елену Дмитриевну, вряд ли можно было завидовать, но и жестокая смерть молодого графа Арсеньева, произошедшая по ее вине, заслуживала самого сурового наказания. Ангельская внешность, которой обладала графиня, не соответствовала жестокости ее деяний. Вспомнив про Семена, он велел вознице ехать к особняку Арсеньевой.
Воронцов приказал остановить экипаж, не доезжая ее дома. Алексей, чтобы не привлекать внимания дальше решил идти пешком. Как он и предполагал, Семен был на заднем дворе, готовя экипаж графини к отъезду. В особняке царила суета, лакеи грузили багаж. Увидев Воронцова, конюх испугался, но Алексей приложив палец к губам, жестом указал на конюшню и сам направился туда быстрым шагом.
Семен вошел следом.
- Барин, нельзя Вам здесь находиться, - испуганно озираясь по сторонам, прошептал мужик.
- Я тебя не задержу, - ответил Алексей.
- Скажи мне, тебе граф говорил что-нибудь, когда документы на Арсения отдал?
- Дык он при смерти был. Сказал только, чтобы я бумаги сохранил и барыне ничего про них не говорил.
- Понятно, - вздохнул Воронцов. - Племянник твой законным наследником графа был, так что ты рот держи на замке. Сам понимаешь, что теперь твою хозяйку ожидает.
- Буду нем, как рыба, барин. Вот Вам крест, - перекрестился мужик.
- Ступай, я через задние ворота выйду, - ответил Алексей.
Домой он вернулся с чувством выполненного долга. Если Василий Андреевич обещал заняться этим делом, значит, сделает. Алексею было совершенно не жаль бывшую любовницу. Матушка с детства внушала ему, что человеческая жизнь бесценна, и не важно дворянин это или крепостной. То, что Елена так бесчеловечно расправилась с ни в чем не повинным человеком ради своего каприза, вызвало в нем лишь отвращение к ней, и ничего более.