– Ты бы поставила меня в известность о своей беременности, не вмешайся в эту ситуацию твой кузен? – спросил он отрывисто.
Карла посмотрела прямо в глаза Чезаре.
– Нет, – ответила она.
– Почему?
Карла едва заметно пожала плечами:
– Зачем? Ты помолвлен с другой женщиной.
И в глубине темных глаз Чезаре что‑то вспыхнуло.
– Предоставь мне возможность самому разобраться с моей… моей бывшей невестой, – бесстрастно произнес он. – Думаю, ты понимаешь, как нелегко ей придется. В создавшейся ситуации нет вины Франчески, и я должен сделать все возможное, чтобы помочь ей с достоинством выйти из трудного положения. – Чезаре снова взял бокал с вином и на этот раз сделал большой глоток. Его непроницаемый взгляд снова вернулся к Карле. – Как только я поговорю с Франческой и с ее родителями, о нашей помолвке будет объявлено официально. Но до этого времени я просил бы тебя никому ничего не говорить.
Карла ничего не сказала, и он продолжил, словно принуждая себя:
– По тем же причинам я прошу тебя оставаться здесь, на вилле, до тех пор, пока я улажу все формальности и смогу объявить о нашей помолвке.
Ее ответом был молчаливый кивок.
Довольно долго Чезаре не отрывал взгляда от Карлы. Эмоции накапливались в его груди, но он держал их в крепкой узде. Для него это было крайне важно. Он смотрел, как Карла берет в руки нож и вилку и начинает есть. Беременной она не выглядела, да ведь и срок еще небольшой – три месяца.
Она носит моего ребенка! Ребенка, о котором никогда не сказала бы мне. А я бы женился на Франческе, у нас появились бы дети. Сын стал бы моим наследником. А Карла в это же самое время растила бы еще одного моего ребенка, рожденного вне брака.
Всего на какое‑то мгновение в голове Чезаре мелькнули запечатленные живописцами образы. Граф Алессандро в окружении двух женщин, одна из которых – жена и мать наследника, а другая – любовница, беременная его внебрачным ребенком.
Нет! Таким я не буду. Никогда.
Чезаре ощутил, как его и так с трудом сдерживаемые эмоции взбунтовались, пытаясь вырваться на свободу, но он лишь крепче обуздал их. Иначе было нельзя. Сейчас он должен был сосредоточиться на безотлагательном разрешении возникшей проблемы.
От всего остального следовало абстрагироваться. Преградить путь атаковывавшим его воспоминаниям о том, как часто в уик‑энд они с Карлой приезжали сюда, на виллу, чтобы побыть только вдвоем, наслаждаясь друг другом в постели и вне ее.
Он собирается нарушить вековую традицию, согласно которой все мужчины из рода Мантенья вступали в брак с ровней по знатности происхождения. Однако этим, традиционным для рода Мантенья, обязательством теперь придется пренебречь из‑за собственного безрассудного поступка, когда он, влекомый демонами, с которыми не совладал, помчался ночью к Карле. Образовалось новое обязательство – перед ребенком, которого уже носит Карла.
Но только ли перед ребенком? Этот вопрос прожигал Чезаре голову в поисках ответа. Но сейчас не время размышлять над этим. Он снова надолго задержал внимательный взгляд на Карле, такой бледной, молчаливой.
Ежась под этим взглядом, Карла вспомнила, как они часто обедали здесь, за этим столом. Как легко было им разговаривать друг с другом, улыбаться, смеяться. Теперь же создавалось впечатление, что каждый из них закован в ледяной панцирь.
А что мы можем сказать друг другу? О чем тут говорить? Разве мы сможем сейчас разговаривать, как когда‑то прежде? Спокойно, дружелюбно…
– Как ты переносишь беременность? – Чезаре по‑прежнему произносил слова отрывисто, и они буквально врывались в поток унылых мыслей Карлы.
– Прекрасно, – ответила Карла таким же тоном. – Иногда немного тошнит, но не более того. В следующем триместре тошнота должна прекратиться.
Чезаре кивнул:
– Рад это слышать. – Он помолчал. – Я обеспечу тебе прием у любого специалиста в Риме, который тебе потребуется.
– Спасибо, – сказала Карла, безуспешно пытаясь придумать, что бы еще сказать.
– Тебе уже делали ультразвуковое исследование? – Очередной неловкий вопрос Чезаре в их натянутом диалоге лишь усугубил эмоциональное напряжение.
Карла отрицательно покачала головой.
– Вероятно, тебе надо пройти эту процедуру? Какие еще тесты тебе следует сделать?
– Я поговорю об этом с доктором, но, думаю, никаких сложностей не возникнет.
Чезаре снова кивнул:
– Хорошо.
Карла сидела, флегматично гоняя вилкой по тарелке остатки еды. Чезаре старался поддерживать вялотекущий, наводящий тоску разговор о ее беременности. Он задавал ей вопрос за вопросом, ответы на которые вызывали у нее затруднение.
По окончании обеда они направились пить кофе на террасу, в затененный от солнца зонтом уголок, овеваемый легким, несущим прохладу бризом. Отсюда было видно, как в бассейне искрится под солнцем вода.
– Какие физические нагрузки тебе рекомендованы? – спросил Чезаре.
– Какие захочу. Приоритет за плаванием – оно рекомендовано беременным вплоть до самых родов, – ответила Карла, бросив взгляд в сторону бассейна. То же сделал и Чезаре.
Он тоже, наверное, вспоминает, как мы, обнаженные, купались в этом бассейне под звездами.
Карла налила из серебряного кофейника черный кофе в чашку из тончайшего фарфора, поставила на блюдце и протянула Чезаре. Он натянуто улыбнулся, поблагодарил Карлу и с чашкой кофе в руке откинулся на спинку кресла, вытянув и скрестив длинные ноги.
– Мы справимся с этим, Карла. Ты же все понимаешь. Нам просто нужно сосредоточиться и действовать поступательно, – решительно произнес он.
Карла сделала небольшой глоток кофе и только потом мрачно посмотрела на Чезаре, не разделяя его решимости.
– Как ты себе это представляешь? – спросила она. – Ты женишься на любовнице?! Разве такое допустимо для графа Мантенья? – Карла говорила ломким голосом, готовым прерваться в любой момент подобно проволоке при чрезмерном натяжении.
– Я никогда не считал тебя любовницей, Карла. – Эти слова вырвались у Чезаре непроизвольно. – Так что нет смысла клеймить себя этим словом. У нас с тобой был роман, любовные отношения. Просто… – Чезаре замолчал.
Карла закрыла глаза и прерывисто вздохнула. Все это уже в прошлом. По правде говоря, они оба с самого начала знали, чем закончится их связь. И она решила помочь ему.
– …просто вопрос о женитьбе на мне никогда даже не рассматривался, Чезаре. Пусть все так и останется. Я буду жить в Испании с матерью и никогда больше не появлюсь в Риме. Если ты захочешь финансово помогать мне растить ребенка, пожалуйста, хотя я в твоих деньгах не нуждаюсь и подпишу любой документ о том, что никогда не стану претендовать на твое состояние или какое‑то наследство.
Карла замолчала, затаив дыхание. Она не сводила глаз с Чезаре, остановив на нем решительный, словно бы застывший взгляд.
Я должна была сказать это и поступить так, как сказала. Пусть он знает, что брак на таких условиях мне не подходит. Не об этом я мечтала.
В тот последний их вечер, когда Чезаре показался ей не похожим на самого себя, Карла подумала и искренне поверила в то, что он осознал, как много она для него значит.
А в итоге она стала для Чезаре бременем, источником проблем, связавшим его обязательством выполнить отцовский долг перед ребенком.
– Об этом не может быть и речи, – произнес он.
Чезаре допил кофе и поставил чашку с блюдцем на стол. Он пристально посмотрел на Карлу и сказал:
– Когда‑то считалось вполне приемлемым иметь одновременно вторую, неофициальную семью. – Перед мысленным взором Чезаре промелькнул портрет беременной любовницы графа Алессандро кисти Карадино. – Но в наше время такое невозможно!
Резкость Чезаре не остановила Карлу, скорее подстегнула к сопротивлению.
– Все как раз наоборот! – парировала она. – Сейчас в обществе не считается бесчестьем рождение детей вне брака, и нам с тобой вовсе не обязательно жениться ради соблюдения каких‑то внешних приличий.
Чезаре ответил как отрезал.
– Ни один мой ребенок не будет рожден вне брака, – заявил он.
Вокруг его рта резче обозначились глубокие складки.
– Когда мы сможем официально объявить о нашей помолвке, – голос Чезаре доносился до Карлы словно откуда‑то издалека, – ты переедешь в замок и поселишься там. А сочетаться браком будем в часовне…
– Нет! – вновь прервал его вызывающий голос Карлы, которая непокорно вскинула подбородок, а ее глаза засветились фиолетовым пламенем. – Будет только гражданская церемония. Тогда ты сможешь развестись и вступить в нужный тебе брак.
Чезаре свел брови.
– О чем ты говоришь, Карла? – требовательным тоном спросил он.
– О том, как мы должны поступить. Если наше бракосочетание действительно необходимо, тогда, во имя Бога, давай поступим так, чтобы нанести как можно меньший ущерб другим.
Карла провела кончиками пальцев по лбу. Внезапно ей стало жарко, несмотря на тень от зонта. Жарко и душно. Как она может сидеть здесь с Чезаре и принимать участие в этом кошмарном фарсе?
Карла понизила голос:
– Чезаре, только гражданское бракосочетание, чтобы узаконить рождение ребенка, а затем цивилизованное расторжение этого брака.
Он взглянул на нее.
– Если родится сын, он должен будет расти и воспитываться в том месте, которое впоследствии унаследует.
Карла ответила на его взгляд.
– Тогда помолимся, чтобы родилась девочка. Ведь это все упростит, не так ли? Девочка сможет жить со мной, а ты сможешь жениться на подходящей женщине, которая родит тебе наследника, достойного твоего древнего рода. Пожалуй, это наилучший выход из положения, разве нет?
Выражение лица Чезаре показалось Карле странным. Она не могла его понять, но не потому, что за ним он пытался что‑то скрыть. Просто такого выражения она ни разу прежде у Чезаре не видела.
– Неужели одна мысль о браке со мной вызывает у тебя такое неприятие, Карла?
Она была вынуждена опустить глаза. Что она могла ответить Чезаре?