усло.
Шел Чезаре целенаправленно. Он понимал, что должен связаться с Франческой, но пока еще не был готов. И поступил так, как часто делал в детстве, когда хотел избежать встреч с отцом после очередной ссоры.
На берегу он устроился на выступе скалы и под лучами послеполуденного солнца наблюдал, как каскадом низвергается сверху свежая, чистая, холодная вода горной реки. Как часто в годы отрочества Чезаре находил здесь убежище, спасаясь от упреков отца. Здесь он, забравшись на нагретый солнцем уступ, подолгу лежал, наблюдая за стремительным полетом птиц, слушал шелест листвы. Любовью к этому месту было пронизано все его существо.
Сколько других юношей из рода Мондейвов поступали так же в течение веков? Старшим сыновьям предстояло унаследовать эту прекрасную землю и замок и много других богатств, переходивших от поколения к поколению. И вот теперь, возможно, еще один сын его рода готовится к рождению.
И тут на Чезаре словно снизошло озарение, и все встало на свои места.
Карла носит моего ребенка! Может быть, сына, моего наследника!
Одна ночь, один акт безумной страсти изменили его судьбу. Карла… Карла будет его женой. Не Франческа. Карла носит его ребенка. И именно она станет графиней Мантенья.
Чезаре ощутил, как кровь неистово пульсирует в его венах, воспоминания одно за другим накатывают волнами. Каждая ночь, каждый день, проведенные с Карлой. Ее податливое щедрое тело в его руках. И дружеское, непринужденное общение.
Я не хотел расставаться с ней, но мне пришлось это сделать.
И он честно признался Карле в этом. Не только ей, но и себе тоже. Но его желания никого не интересовали и во внимание не принимались. Над всем довлело слово «должен».
И вот он идет наперекор предначертанному ему судьбой. Он женится на Карле и разрывает помолвку с женщиной, которая по традиции его рода предназначалась на роль графини. Перед мысленным взором Чезаре сами собой возникли образы с картин триптиха Лучиезо – Карадино. Две женщины рядом с графом Алессандро, его предком, которому не пришлось выбирать.
Взгляд Чезаре стал мрачным, когда он, оглянувшись, посмотрел на замок. Его предназначением было продолжение традиций этого дома.
Я всю жизнь следовал по предначертанному пути. Сначала обязанности графа и наследника, затем женитьба на Франческе. А теперь вынужден поступить по чести и вступить в брак с Карлой, которая носит моего ребенка. У меня, по сути, никогда не было права выбора.
Все с тем же мрачным выражением лица Чезаре встал, вернулся в замок и поднялся по лестнице наверх, в галерею, точно зная, зачем он туда идет.
Он подошел к триптиху и всмотрелся в лицо своего старинного предка, затем перевел взгляд на бледную светловолосую женщину справа от графа, его жену. На женщину, выбранную для него в жены. В руке у нее были четки, а на коленях лежал молитвенник. Портрет брал за душу, а религиозные атрибуты подчеркивали отрешенность женщины от реального мира и ее сосредоточенность на духовных исканиях. Создавалось впечатление, что ей хочется находиться где‑то в другом месте, потому что печаль ее была слишком велика, чтобы ее можно было вынести.
Он посмотрел на женщину слева. Ее граф Алессандро выбрал сам. В ярко‑красном атласном платье, в драгоценных украшениях, с розами на коленях и… с довольно заметным животиком. В глазах ее таилось понимание их незаконных и бесперспективных отношений.
Глаза Чезаре вновь обратились к портрету графа Алессандро. Он посмотрел на его руку с длинными, как у него самого, пальцами, сжимающую эфес шпаги, затем устремил взгляд на лицо, которое живописец Лучиезо так талантливо запечатлел для последующих поколений.
Впервые Чезаре обратил внимание на то, сколь сумрачным было лицо графа. Он по‑иному расценил сейчас и выражение темных глаз этого человека, будто погруженного в раздумья, плотно сжатые губы. И почувствовал его внутреннюю напряженность, неестественность. Казалось, что ему вовсе не в радость его привилегированная жизнь, а хочется чего‑то совершенно иного.
Резко развернувшись, Чезаре поспешил в библиотеку замка, вмещающую огромное количество книг и исторических документов. Архивариус был на месте и вел, как знал Чезаре, сбор информации по запросу кафедры истории одного из университетов. Он быстро поднялся ему навстречу.
– Скажите, существуют ли какие‑нибудь личные дневники или заметки графа Алессандро, того, чей портрет рисовал для триптиха художник Лучиезо? – без всяких предисловий спросил Чезаре.
Архивариус от удивления несколько раз моргнул.
– Я должен проверить, – ответил он неуверенно.
– Будьте любезны. И пожалуйста, если что‑нибудь найдете, отправьте сразу же в мой офис. Благодарю вас. – И Чезаре поспешно удалился, задаваясь вопросом, что же побудило его обратиться к архивариусу с такой просьбой. Что такого он разглядел в бесстрастном, казалось бы, лице своего далекого предка?
Но прежде всего он обязан позвонить Франческе. Оттягивать разговор с ней больше было нельзя. Чезаре нахмурился. Нет! Он просто не имеет морального права ограничиться телефонным разговором. Он должен сообщить ей о расторжении помолвки ввиду сложившейся ситуации лично.
Заказав авиабилет, он стал думать, говорить ли о поездке Карле. Он пробудет там совсем недолго, тут же вернется, и они с ней объявят о своей помолвке. Говорить или не говорить?
На рассвете Карла лежала в постели, слушая пение птиц. Этой ночью она почти не спала. После отъезда Чезаре она так и не смогла заснуть. Чтобы успокоить мятущуюся душу, она спустилась к бассейну и с наслаждением погрузилась в его прохладную воду. Она медленно плавала брассом от борта к борту, чувствуя, как ею овладевает оцепенение.
Вечером ей позвонил Чезаре. Разговор получился неловким и вымученным. Вначале он расспросил Карлу о самочувствии, о том, как она провела остаток дня, а затем резко изменившимся голосом сообщил, что на следующий день улетает в Америку, чтобы увидеться с Франческой.
Она понимала, что побудило Чезаре так поступить, и чувство собственной вины перед ним поглотило ее.
Он не хотел, не планировал это! Моя беременность перевернула его жизнь с ног на голову.
Как и жизнь женщины, с детства знавшей, что когда‑нибудь выйдет замуж за графа Мантенья.
Я и Вито сломала крылья, разрушив еще не начавшуюся жизнь, которую он надеялся провести со своей блондинкой‑англичанкой.
Понимание этого точило Карлу, тяжким грузом давило на сердце.
Постепенно ее мысли изменили свое направление, и она подумала об отце, которого и вспомнить‑то не могла. Она ведь его почти не знала. Она представила себе, что он должен был почувствовать, узнав, что обязан жениться на нелюбимой женщине только потому, что она была беременна. Наверняка у него были совсем иные планы на жизнь. Иные надежды, мечты, которым не было суждено сбыться.
Так и беременность Карлы сокрушила планы Чезаре жить так, как он должен был и хотел. А ему приходится брать в жены ее, Карлу, а не ту женщину, которую он видел графиней.
Безмолвные рыдания сотрясали ее.
Я не хочу вынуждать Чезаре жениться на мне!
Карла почувствовала, как сжалось ее сердце.
Нет, я не могу так поступить с ним!
И все же Чезаре сделал мне подарок – оставил пусть не свое сердце, но своего ребенка! И этого более чем достаточно для счастья!
Приняв решение, Карла быстро оделась, собрала свои вещи и упаковала их в чемодан. Затем попросила Лоренцо вызвать для нее такси до аэропорта. Теперь она знала, что делать.
Дать свободу Чезаре!
С тяжелыми мыслями Чезаре прошел в свой офис. Прошлой ночью он отправил Франческе письмо по электронной почте, в котором сообщил о своем приезде, но и только. То, что он должен сказать ей, наверняка вызовет у нее шок, но выбора у Чезаре не было. Удар придется нанести, но порядочнее все же сделать это при личной встрече.
В офисе Чезаре включил свой ноутбук, чтобы проверить, ответила ли Франческа. Ответила. В первый момент написанное ею не дошло до его сознания.
«Мой дорогой Чез! Твое сообщение послужило для меня катализатором. Я должна кое о чем поставить тебя в известность и больше не могу откладывать…»
Чезаре продолжил читать, не веря глазам. Дочитав, он захлопнул крышку ноутбука и откинулся на спинку кресла, ошарашенно глядя прямо перед собой в пространство и пытаясь осмыслить прочитанное.
Кто‑то осторожно постучал в дверь. Получив разрешение, в комнату вошел архивариус.
– Я принес то, что вы просили, – сказал он и положил перед Чезаре папку в кожаном переплете. – Здесь личный дневник графа Алессандро.
Чезаре с отсутствующим видом поблагодарил. Голова его сейчас была занята совсем другим. Тем не менее он потянулся к папке и, открыв ее, обнаружил пережившую века тетрадь с заполненными беглым почерком листами. Староитальянский язык читался трудно. Но слова далекого предка и через столетия дошли до Чезаре. Читая записи графа, он хмурился и все больше мрачнел.
Дочитав до конца, Чезаре долго сидел неподвижно, а потом ощутил, как в нем зарождается нечто, пока неясное, необъяснимое, навеянное прочитанным. Текст электронного послания от Франчески словно наложился на античный шрифт записей графа Алессандро.
Чезаре отодвинул кресло и встал. Он отпустит пилота вертолета и поедет обратно на виллу в Лацио. Уже подходя к двери, Чезаре ощутил, как в кармане пиджака завибрировал его мобильный телефон. Посмотрел на экран. Голосовая почта.
От Карлы.
Он замер и нажал кнопку воспроизведения.
И все в его мире снова катастрофически изменилось.
Глава 12
Карла плавала. Медленно, но упорно, от бортика до бортика большого бассейна на вилле ее матери в Испании. Неужели прошла всего лишь неделя с тех пор, как она приняла решение дать свободу Чезаре?
Выбравшись из бассейна, Карла ощутила уже привычное для нее стеснение в груди, вызванное противоречивыми эмоциями, бурлившими в ней. Испытывала ли она сожаление, не воспользовавшись единственным шансом стать частью жизни Чезаре?
Нет! Такого брака с Чезаре она не вынесла бы. Карла так и сказала ему, и это было правдой. И как бы трудно ей ни пришлось, эта мысль должна поддерживать ее.
– Дорогая, у тебя все в порядке? Слишком усердствовать не стоит. – Обеспокоенная Марлен спешила к Карле с полотенцем в руках.
Та благодарно улыбнулась матери, устраиваясь в шезлонге под солнышком, а мать суетилась вокруг. С тех пор как Карла вернулась из Италии, Марлен неустанно заботилась о ней, была все время рядом. А когда она выслушала ее рассказ, ее отношение к решению дочери отразилось на ее лице.
– Итак, он предложил тебе брак? – спросила она, внимательно глядя на Карлу, но мыслями обратившись к собственному прошлому. – Решение, безусловно, за тобой, – негромко произнесла мать. – По моему мнению, ты поступила правильно. – Она помолчала какое‑то время. – Я в свое время допустила катастрофическую ошибку, решив выйти замуж за твоего отца в надежде, что в браке он полюбит меня. Но случилось иначе. Он женился на мне, да. Но под давлением со стороны своего отца, который держал его на финансовом крючке и не желал скандала. Но как только его отец умер, а ты в то время была еще совсем малышкой, он бросил нас. – Марлен снова замолчала. – Когда случилась автокатастрофа, в которой он погиб, с ним была женщина… и он только что подал заявление на развод. Я испортила ему жизнь, но и мне брак не принес счастья. – Мадлен печально вздохнула. – Хеппи‑энда в этой истории не случилось.
Печальная история матери лишь подтвердила правильность ее поступка. В своем голосовом послании она сообщила Чезаре, что покинуть Италию она решила потому, что сочла это единственным выходом для них из создавшегося положения. Вынужденному браку она предпочитает статус матери‑одиночки, а его убедительно просит жениться на Франческе, как он и намеревался.
Возвращайся к ней, Чезаре. Женись на Франческе. Я не хочу стоять между вами. Ты сам сделал выбор в ее пользу, а не в мою. Время, что мы провели вместе, останется для меня незабвенным, навсегда особенным. Но оно истекло, и мне остается лишь пожелать тебе счастья. Таков мой выбор. Пожалуйста, не ищи меня и не пытайся переубедить.
Ответа Карла не получила. Ей бы радоваться этому, но не получалось пока. Как и не получалось удовлетвориться тем, что она освободила Чезаре, и научиться жить с болью, которая навсегда поселилась в ней. И с воспоминаниями, которые навсегда останутся с ней.
Она не забудет, как сливались воедино их тела в бурном порыве страсти, когда желание полыхало жарким огнем и она выгибалась дугой в экстазе… Такого ощущения ей больше не испытать никогда.
Карла снова почувствовала боль в груди – это болело ее разбитое сердце.
Хеппи‑энд… Нет, только не у этой истории.
* * *
Чезаре поднялся по широкой лестнице в галерею, на стенах которой висели бесценные шедевры искусства старых мастеров. Но он не остановился ни у одного из портретов, а прошел целенаправленно к триптиху. Он пристально всмотрелся в лицо человека, чья кровь спустя столетия текла в его венах, затем посмотрел на двух женщин, сыгравших важную роль в его жизни. Чезаре прощался со всеми ними.
– Можете выносить, – сказал он и ушел не оглядываясь. На душе у него было тяжело. В голове снова и снова звучали прощальные слова Карлы.
Таков мой выбор. Пожалуйста, не ищи меня и не пытайся переубедить.
А позади него рабочие разбирали триптих на части и каждую упаковывали отдельно.
Карла завтракала с матерью. Погода обещала стать прохладнее, и это ее радовало. К концу ее беременности жары уже наверняка не будет. Рука Карлы привычно прикрывала живот защитным жестом, а голову переполняли мысли. Она убеждала себя в необходимости оставаться спокойной, безмятежной, невозмутимой, не позволять себе излишне волноваться. Карла сама сделала выбор, и это был правильный выбор, несмотря ни на что.
Выражение ее лица изменилось, когда она вспомнила, как потрясен был Вито, узнав, что она не выходит замуж за Чезаре, но она осталась непреклонной в своем решении. Что касается его самого, то у Вито появился наконец лучик надежды в поисках женщины, сбежавшей от него из‑за Карлы. По крайней мере, он уже установил место ее пребывания и вскоре должен увидеться с ней. Карла пожелала Вито успехов, надеясь, что он обретет свое счастье, к которому так стремился.
Что же до Карлы, то ее счастье осталось позади. Чезаре, видимо, согласился с ее решением. Во всяком случае, от него не было никаких вестей.
Я выросла без отца, и мой ребенок тоже вырастет. Со мной и моей матерью. Он будет расти в безопасности, воспитываться в окружении близких людей, любящих его и заботящихся о нем, а это, по сути, и есть самое важное в жизни, что действительно имеет значение.
Пройдет время, боль разбитого сердца поутихнет, и для Чезаре в нем уже не будет места. Но пока еще привычная боль довольно ощутимо давала о себе знать. Карла старалась не обращать на это внимания. Просто ждала, пока она ослабнет и прекратится совсем. Так должно быть, нужно, чтобы так было.
– Почта, сеньора.
Домработница положила на столик перед Марлен поступившую корреспонденцию, прервав тягостные размышления Карлы, которая безучастно смотрела, как мать перебирает ее.
– А это тебе, – внезапно сказала она и подала Карле довольно объемистый конверт, настороженно глядя на дочь.
Карла напряглась. Из Италии, судя по почтовому штемпелю. Адрес написан беглым, хорошо знакомым ей почерком. Собравшись с духом, она вскрыла конверт и извлекла из него несколько сложенных листов бумаги.
Должно быть, какие‑то юридические документы, связанные с денежным пособием на содержание ребенка, которые ей следует подписать.
Но, развернув бумаги, Карла едва не задохнулась от изумления.
– Дорогая, что там? – Марлен сразу же встревожилась.
А Карла сидела, уставившись в одну точку. Потом перевела пустой, ничего не выражающий взгляд на мать и глухим голосом произнесла:
– Мне сообщают из хранилища произведений искусства в Риме, – Карла с трудом сглотнула застрявший в горле ком, – что триптих работы Лучиезо – Карадино теперь принадлежит мне и хранится там на доверительной основе от… от…
Она инстинктивно прижала ладонь к животу. Глаза Карлы непроизвольно расширились. Отложив в сторону официальное письмо‑сообщение, она извлекла из конверта еще один сложенный лист бумаги – написанное рукой Чезаре письмо.
Я оставляю тебе этот завещательный дар не только из‑за нашего ребенка, которого ты носишь, но и как напоминание о том, что существует между нами. Чтобы понять, почему я так поступаю, прошу тебя прочесть прилагаемую выписку из личного дневника графа Алессандро, портрет которого написал Лучиезо. Прочти, пожалуйста, эти записи прежде, чем продолжишь читать мое письмо.
Карла опустила письмо Чезаре на колени и непослушными пальцами развернула последний лист содержимого конверта. Выписка из личных записей графа Алессандро, древнего предка Чезаре. Устаревший итальянский язык, некоторые слова которого она даже не знала. Но тем не менее, пока Карла читала, ее мир менялся с каждой строчкой.
Дочитав, она медленно отложила лист с выпиской и снова взяла письмо Чезаре. Оно было совсем коротким.
Я не сделаю подобной ошибки. И какое бы решение ты ни приняла, знай: я не такой, как граф Алессандро.
Осторожно, очень‑очень аккуратно Карла сложила бумаги в конверт. С колотящимся сердцем в груди она вернулась в патио, где ее с тревогой ожидала мать. Мадлен поднялась было ей навстречу, но Карла остановила ее.
– Я должна поехать к нему, – сказала она.
Голос Карлы был каким‑то странным, глухим. Сердце ее до краев заполнило чувство, в котором вполне можно было утонуть.
Взятый напрокат автомобиль поглощал милю за милей, мчась по извилистой дороге, проходившей по живописной сельской местности. Она змеилась, поднимаясь в гору, пока наконец не привела к замку Мантенья.
Я не сделаю подобной ошибки.
Карла позвонила в домофон и назвала свое имя. В ответ – тишина.
Она опустила голову, признавая свое поражение. Плечи Карлы поникли.
– Синьорина! Прошу вас, входите, пожалуйста!
Человек, открывший боковую дверцу ворот, был в форме охранника, что имело смысл, учитывая, какие произведения искусства находятся в замке. Даже без бесценного триптиха.
Сумерки сгущались, и уже зажигались сенсорные фонари. Двери замка были открыты, и ей навстречу быстро шел мужчина, в чью крепость она отважилась проникнуть. Это был Чезаре Мондейв, граф Мантенья.
Неимоверная слабость накатила на Карлу. Сказался и ранний подъем в это утро после ночи, проведенной почти без сна, в попытках разобраться в путанице мыслей, справиться с теми эмоциями, которые клокотали в ее душе. Затем поездка в аэропорт, перелет в Рим, поездка по горному серпантину в арендованном автомобиле. Ноги Карлы подкосились, и она начала оседать на пол.
Чезаре мгновенно оказался рядом и, проклиная все на свете, подхватил Карлу на руки, ощутив, как она потяжелела. Она, закрыв глаза, опустила голову на его плечо. Ощутила силу Чезаре, его тепло. Вдохнула знакомый запах…
Чезаре!
Чезаре с Карлой на руках стремительно поднялся по мраморной лестнице, на ходу отдавая распоряжения служащим. Их голоса, мужские и женские, звучали приглушенно и озабоченно. Наконец он осторожно опустил Карлу на кровать, покрытую стеганым покрывалом. Она начала приходить в себя и обнаружила, что лежит на огромной постели на четырех столбиках, под шелковым балдахином, а повсюду горят светильники. Чезаре, склонившись над ней, с тревогой вглядывается в ее лицо, а за ним толпятся какие‑то люди.
– Доктора сюда! Быстро!
Он отдавал приказы, и ему повиновались беспрекословно.
– Доктор уже выехал.
Карла с трудом приподнялась на постели и села.
– Нет, не нужно, – слабым голосом произнесла она. – Мне не нужен доктор. Со мной все в порядке. Все хорошо. Спасибо.
Чезаре неотрывно смотрел на Карлу, стоя возле кровати. Комната внезапно опустела. Остался только он, возвышающийся над ней.
– Тем не менее он уже в пути. – Командные нотки еще слышались в его голосе, но выражение лица изменилось. В нем отразилось что‑то, от чего у Карлы перехватило дыхание.
– Зачем ты приехала? Скажи мне, Карла… Господи, скажи же мне!
Карла никогда не слышала, чтобы Чезаре говорил так эмоционально, так страстно. Она смотрела на него, все еще не решаясь поверить. Помедлив, Карла, запинаясь, заговорила.
– Когда я прочитала то, что ты написал мне… Потом слова графа Алессандро… – слабым голосом бессвязно бормотала она, не спуская глаз с лица Чезаре. Карле до сих пор не верилось в происходящее. Перед ней был все тот же мужчина, собиравшийся жениться на ней из чувства долга. Как же он мог написать ей такое? Почему? Однажды она уже позволила себе надеяться на то, что Чезаре может ответить на ее чувство. Ее разбитые мечты едва не погубили ее.
На этот раз Карла не может себе позволить ошибиться, она должна знать наверняка.
– Чезаре, почему ты мне написал, что не повторишь судьбы графа Алессандро?
– Ты же прочла его записи, – ответил он. – Граф Алессандро женился, выполняя свой долг и волю отца. Девушка, которую ему сосватали в жены, не хотела выходить за него. Она не хотела выходить замуж вообще, желая стать монахиней и служить Богу. Но семья заставила девушку выйти замуж, выполнить свой долг, родить ребенка, как и полагалось дворянке. Граф Алессандро не любил жену, а она его. Главное – его жена соответствовала ему по знатности рода, остальное значения не имело.
На память Карле пришли слова Чезаре, сказанные им, когда он сообщил ей, что женится на давно предназначенной ему невесте, а любит он Франческу или нет, вовсе не важно.
– К тому же, – Карла услышала надрыв в голосе Чезаре, – была женщина, которую граф Алессандро любил. – Он помолчал, не отводя от Карлы пронзительного взгляда. – Его любовница. Ее он выбрал по собственному желанию, любил, но никогда и не помышлял на ней жениться. С ней граф проводил свое свободное время. У них были дети, и этих детей Алессандро очень любил. Не того, единственного сына, которого ему родила графиня, взрослевшего с чувством ненависти к отцу, у которого не находилось для него ни времени, ни любви. Как и для его матери.
Внезапно Чезаре поднялся и подошел к окну, из которого открывался вид на долину.
– Мой отец тоже не находил времени для меня, – сказал он изменившимся голосом. Чезаре впервые заговорил об этом, он вообще никогда и никому не рассказывал о своих взаимоотношениях с отцом. Но теперь он должен рассказать Карле. – Он считал меня излишне чувствительным. В отличие от отца я не думал, что азартная охота, в которой диких животных жестоко убивали только ради того, чтобы повесить их головы на стену дома, достойное занятие для человека моего социального положения. Отец презирал меня за то, что он называл брезгливостью. Осуждал меня за щепетильность и многое другое, в открытую говоря, что я недостоин быть его наследником.
Мгновение Чезаре молчал, сжав губы, а затем продолжил:
– После его кончины я решил доказать себе, что отец был несправедлив ко мне, что он ошибался на мой счет. Нет, я по‑прежнему не понимал его кровожадной склонности к охоте, но я с головой погрузился в дела, связанные с управлением компаниями и предприятиями, заботой о наемных рабочих и служащих, взаимоотношениями с арендаторами, заказчиками… В общем, со всеми теми, кто на нас работает. Я выполняю свои обязанности наследника и делаю гораздо больше того, что от меня требуют титул и имя. Я не дал призракам отца и всех моих предков ни единого повода усомниться в моих способностях, отсутствием которых меня попрекал отец.
Чезаре повернулся и окинул взглядом фигуру женщины, которая полулежала на его кровати, опершись на подушки, задержался на округлившемся животе.
– Да, и последнее, что я должен был выполнить как наследник, – это заключить брак. Обязанность всех, кто носил, как и я, фамильное имя и титул, – жениться и произвести на свет продолжателя рода, очередного наследника.
Он отвел взгляд, но тотчас снова посмотрел на Карлу. Она не спускала с него настороженных глаз.
– Отец всегда одобрял Франческу в качестве моей потенциальной жены. Считал ее идеальной кандидатурой на эту роль, подходящей во всех отношениях. И однажды заявил, что мне просто несказанно повезет, если Франческа согласится на брак со мной.
Чезаре на минуту прикрыл глаза, лицо его судорожно скривилось. Открыв глаза, он, будто решившись на что‑то, остановил пристальный взгляд на Карле.
– Так бы все и случилось, – Чезаре вновь сделал паузу, стиснув зубы, – если бы я не встретил тебя.
Повисла тишина.
– Когда Франческа написала мне, что получила докторскую степень досрочно, гораздо раньше, чем предполагалось, и теперь ей нужно срочно определиться – остаться ли работать в Америке или вернуться в Италию, чтобы выйти за меня замуж… – Последовала долгая пауза. Чезаре словно ушел в себя, плотно сжав губы. – Моя первая реакция на письмо Франчески должна была подсказать мне, что я очень сильно изменился. Первое, что я подумал: «Господи, нет! Нет! Не сейчас!»
Чезаре не отрывал глаз от лица Карлы.
– Вместо этого, – он тяжело вздохнул, – я убедил себя, что брак с Франческой будет просто идеальным. Она полностью соответствовала статусу моей жены и стала бы прекрасной графиней. Мне даже импонировало, что, в отличие от моей матери, для которой роль жены графа стала смыслом жизни, Франческа была намерена продолжать свою научную работу здесь, в Италии. И когда она сказала, что возвращается, я понял, что мне остается только одно – расстаться с тобой, удалить тебя из своей жизни.
Карла закрыла глаза, и Чезаре увидел, как пальцы ее рук, лежащих на покрывале, внезапно судорожно сжались.
Теперь его голос зазвучал тише, но все же Карла слышала каждое его слово.
– Но было одно место, откуда удалить тебя не удалось. – Он положил руку на сердце. – Я даже не понял, когда ты проникла туда и прочно там обосновалась.
Неожиданно прозвучавшая страстность в голосе Чезаре заставила Карлу открыть глаза. Она встретила его пристальный, горящий взгляд.
– Я не понимал, что ты давно уже поселилась там! Не понял даже тогда, когда узнал о твоей помолвке с Вито Вискари, и с ума сходил от ревности. – Голос Чезаре перестал повиноваться ему. – Не в силах справиться со своим безумием, я той ночью пришел к тебе домой, чертовски радуясь, что бракосочетание не состоялось. – Выражение лица Чезаре все время менялось, и сейчас оно казалось мрачным. – Даже когда Вискари бросил мне в лицо, что ты беременна от меня, даже тогда, когда я понял, что теперь должен жениться на тебе, даже тогда я не осознавал, что со мной происходит. – Чезаре стоял спиной к окну и оттуда смотрел на Карлу. Его глаза были словно штормовое море. – Все, о чем я мог думать тогда, так это о том, что у меня опять не оказалось выбора. Сначала я обязан был исполнить свой долг и жениться на Франческе, а потом оказалось, что я обязан жениться на тебе.
Карла на мгновение закрыла глаза, сопереживая Чезаре, вынужденному вступить в брак с ней из‑за нежданного ребенка.
А он продолжил говорить вновь изменившимся голосом:
– Я вернулся сюда с подсознательным желанием взглянуть еще раз на портрет своего предка, перед которым не стояла проблема подобного выбора. А потом я прочитал его личные записи, – медленно и негромко, почти шепотом произнес он. – Когда я прочитал его последние слова… – Голос Чезаре совсем осел. – Граф Алессандро проклинал себя. Проклинал за то, что женился на женщине, которую так и не смог полюбить. За то, что исковеркал жизнь не только себе, но и обеим женщинам – жене и любовнице, обрек их всех на несчастье. Граф признал свою ошибку, которую уже было не исправить.
Карла ощутила, как подергивается ее лицо, как спазматически сжимается горло. Помимо воли вырвались слова, мучительные, тоскливые.
– Как раз то, что я чувствовала бы, выйди за тебя замуж! Обе женщины с полотен Карадино соединились бы во мне – беременная любовница стала бы несчастной женой! – Пальцы Карлы снова непроизвольно судорожно сжались. – Я постоянно помнила бы, что ты не собирался жениться на мне. Что ты был помолвлен с другой и бросил меня не раздумывая. И я могла тебя обречь на брак без любви. – Карла понизила голос. – Я не смогла бы поступить так с тобой. Повторить ошибку моей матери, которая всю жизнь сожалела о ней. Как и отец, ты бы горько пожалел о нашем вынужденном браке без любви.
Карла умолкла, задохнувшись от волнения. Закрыла глаза, ощущая под веками резь, будто от мелких острых осколков стекла. Чезаре подошел, сел рядом и накрыл своей рукой ее все еще судорожно сжатые пальцы.
Карла распахнула глаза. На лице Чезаре отражались настолько сильные эмоции, что ее пульс вдруг бесконтрольно зачастил.
– Наш брак был бы заключен не без любви. – От волнения его голос стал хриплым. – Не без любви, – повторил он. – Когда я прочел личные записи графа Алессандро и услышал в его словах крик душевного отчаяния, безысходности, угрызений совести и раскаяния в совершенной им непоправимой ошибке, то наконец‑то понял, каким глупцом был. Словно вспышкой молнии меня озарило понимание того, что, оставь я тебя или покинь ты меня, ничего бы не изменилось. Ты давно и навсегда поселилась в моем сердце.
Чезаре помолчал, не отрывая глаз от Карлы. Видно было, что говорил он искренне, понимая, что иначе сейчас быть не должно.
– Ты давно уже живешь в моем сердце, Карла. И я хотел бы видеть тебя своей женой, независимо от того, беременна ты или нет. – Чезаре вздохнул. – Я хочу этого, потому что люблю тебя.
Карла слушала Чезаре и услышала наконец заветное слово, которое было для нее ключом к счастью. Ее сердце наполнилось такой огромной радостью, что оно едва могло вместить ее. Похоже, что и Чезаре испытывал нечто подобное.
Он крепко сжал ее пальцы и снова прерывисто вздохнул.
– Я хотел бы, чтобы ты это знала, Карла. Мне важно, чтобы ты знала. Ты можешь не любить меня, но какой бы выбор ты ни сделала – выходить за меня замуж или нет, – теперь ты знаешь, что я люблю тебя и буду любить всегда. – Чезаре перевел дыхание. – Выбор за тобой. Но если ты чувствуешь хотя бы малую долю того, что испытываю к тебе я, ты примешь мое предложение руки, сердца, моей любви и моей жизни?
Карла высвободила свою руку из‑под его, но лишь для того, чтобы крепко сжать ее. Она не могла произнести ни слова. Слезы все еще поблескивали на ее ресницах, и она хотела поднять свободную руку и смахнуть их, но Чезаре перехватил ее и медленно поднес к губам. Она увидела, как опять помрачнело его лицо.
– Граф Алессандро давным‑давно превратился в прах, – сказал он. – Как и его женщины, жена и любовница. Его сожаление, его глубокое раскаяние запоздало. Но мы, – Чезаре вновь заволновался, и это отразилось на его лице, – но мы живы и можем сделать наше будущее таким, каким хотим. Давай воспользуемся этим шансом, Карла.
Он сжал ее руки.
– Любимая моя! Бесценная моя! Принимаешь ли ты мое предложение руки и сердца? Пойдешь ли ты рядом со мной по жизни как моя жена, моя графиня? Позволишь нашему драгоценному ребенку стать доказательством и символом любви? Станешь ли ты женщиной, которая будет моей женой и моей возлюбленной? – Мягкий голос Чезаре обволакивал Карлу, его интонации непрерывно менялись. – Может быть, стоит заменить триптих на диптих? Ты боялась, что несчастная любовница в браке превратится в несчастную жену, а я предлагаю не разделять жену и любовницу, а объединить их в одной женщине. В тебе!
Карла почувствовала, как воспарило ее сердце, как наполнилось неожиданной радостью.
Чезаре склонился к ее лицу и стал губами осушать слезы, покатившиеся из глаз теперь уже от счастья, а затем он нежно приник к ее рту.
– Я очень старалась не влюбиться в тебя, – сказала Карла напряженным, низким голосом. – С самого начала нашего романа я четко знала границу в отношениях между нами. Понимала, что будущего у нас быть не может. И однажды ты простишься со мной, чтобы выполнить свой фамильный долг и жениться на давно выбранной невесте. Я знала, что такова традиция твоего древнего рода. Все понимала, однако справиться с собой не смогла. А когда ты так неожиданно оборвал нашу связь, я впала в какое‑то безумие. – Лицо Карлы омрачилось. – Чезаре, я очень низко поступила по отношению к Вито, едва не разрушив его жизнь. И тогда, – она вздохнула, – я осознала, что не должна исковеркать еще и твою жизнь, поскольку была уверена, что ты не любишь меня и собираешься жениться на Франческе.
Карла внезапно умолкла.
Франческа?!
– Чезаре? – В голосе Карлы послышалась озабоченность.
А он улыбнулся. Насмешливо и немного само‑иронично.
– Франческа уехала в Калифорнию. Как оказалось, она тоже не жаждала вступать со мной в брак без любви, – произнес Чезаре с грустью и в то же время с облегчением. – Да и брак, как таковой, ее не привлекает. Франческа написала мне, что получила неожиданное приглашение присоединиться к чрезвычайно престижной исследовательской группе специалистов в области астрофизики на Западном побережье во главе с лауреатом Нобелевской премии. И что она мечтает об этой работе. Не скрывая своего восторга, она выразила надежду на мое понимание, почему не может выйти за меня замуж.
На лице Чезаре снова появилась ироничная улыбка.
– Астрофизика – вот объект ее желаний, а не перспектива стать графиней Мантенья.
Взгляд Карлы стал задумчивым.
– Жена графа Алессандро хотела стать монахиней, – произнесла она. – Возможно, в этом она видела свое истинное предназначение.
Чезаре кивнул, соглашаясь с аналогией.
– Как Франческа в астрофизике, к которой ее неудержимо влечет, за что я ей глубоко благодарен. – Чезаре усмехнулся и поцеловал Карлу в лоб. – Знаешь, Франческа тебе понравится, если сможет приехать на нашу свадьбу. Но ты должна быть готова к тому, что так же, как и я, не сумеешь понять, что же ее так привлекает в астрофизике.
Усмешка на лице Чезаре уступила место серьезному выражению.
– Может быть, тот факт, что за ужином я не смог найти общий язык ни с ней, ни с ее коллегами‑астрофизиками, должен был послужить предупреждением? Теперь я понимаю, что Франческа добросовестно выполняла бы обязанности графини, но сердце к этому у нее не лежало. Думаю, наше обручение заставило осознать, что ее давно распланированное будущее было вовсе не тем, чего она хотела. – В голосе Чезаре вновь прозвучали грустные нотки. – Так же, как и я.
Он помолчал минуту, не отводя глаз от Карлы.
– Я не прошу у тебя прощения за то, что сделал с тобой, Карла, прошу о понимании. Если ты в состоянии это сделать, тогда…
– Я понимаю… и прощаю. Говорю тебе от всего сердца, поверь мне, – перебив его, сказала Карла дрогнувшим голосом.
Лицо Чезаре просветлело. Он провел ладонью по ее животу и затаил дыхание, ощутив доселе незнакомые очертания. Чезаре прикрыл глаза, не в силах поверить, что мечта становится явью. На него снизошло умиротворение, наполнившее покоем каждую клеточку его существа, разум и душу.
Чезаре склонился над Карлой. Поцелуй был горячим и глубоким, таящим в себе семена будущего урожая счастья, который она будет пожинать всю свою жизнь.
– Моя любимая, – нежно прошептал Чезаре.
– Чезаре… мой Чезаре, – прошептала Карла в ответ. Теперь он действительно был только ее – все ее надежды оправдались, а страхи развеялись.
Раздался стук в дверь. Получив разрешение, в комнату вошел дворецкий и доложил Чезаре о прибытии доктора. Чезаре взглянул на Карлу и улыбнулся, сейчас она выглядела по‑настоящему счастливой.
Поприветствовав доктора, он вышел, чтобы не мешать осмотру, и в холле распорядился, чтобы принесли лучшее шампанское из хранившегося в винных погребах замка. Затем, как из века в век делали это мужчины его рода, он стал прохаживаться возле дверей спальни, пока не показался доктор.
– Все хорошо, доктор? – поспешно бросился к нему Чезаре.
Доктор кивнул.
– Вполне, – ответил он. – Утомление и избыток эмоций, вот и все. – Кашлянув, доктор спросил: – Не сочтете ли вы бесцеремонностью с моей стороны, если я осмелюсь принести вам, синьор граф, свои поздравления?
Чезаре пребывал в такой эйфории, что искренне ответил:
– Не сочту.
Вернувшийся дворецкий стоял рядом, готовый проводить доктора. Слов Чезаре, только что произнесенных им, оказалось достаточно. Спустя десять минут все в замке знали, что вместо Франчески у них будет другая графиня.
Зайдя в спальню, Чезаре посмотрел на Карлу и мысленно поблагодарил графа Алессандро за невольное предостережение.
Я не повторю его ошибки.
Он обнял Карлу.
– Доктор сказал мне, что с тобой все хорошо.
Под его теплым взглядом сердце Карлы наполнилось радостью. Разве можно быть такой счастливой? Можно! Ведь то, что происходит сейчас, – самая что ни на есть реальность, а не ее мечты и надежды!
Чезаре словно в подтверждение ее мыслей снял со своего мизинца перстень, на котором был выгравирован фамильный герб его древнего рода. Этот перстень он не снимал никогда – принимал ли душ, плавал ли в бассейне… Сейчас же он взял руку Карлы и, глядя в глаза, надел ей на палец перстень, еще хранивший тепло его кожи.
– Моей графине, – произнес Чезаре и накрыл ладонью ее руку с кольцом. – На самом деле для графинь существует свой перстень, – сказал он. – Моя мама всегда носила его не снимая со дня своей свадьбы. Но сегодня походи в моем, который, кстати, я ни разу не снимал с того момента, как надел в день смерти отца.
У Карлы перехватило дыхание. Такой простой жест, но какой глубокий в нем смысл. Она почувствовала, как слезы снова выступили на глазах, но Чезаре стиснул ее руки и скомандовал:
– Больше никаких слез! Я запрещаю!
Секунду назад готовая расплакаться, Карла рассмеялась.
– В тебе заговорил граф, Чезаре.
– Похоже на то. – Он снова коснулся губами ее лба и потянул за собой, побуждая подняться.
– Чувствуешь ли ты себя в состоянии, любовь моя, встретиться с людьми, которые живут и работают в замке? Мой дворецкий уже всем сообщил новость, а я распорядился подать шампанское в главную гостиную. Один бокал, я думаю, не повредит нашему малышу?
Чезаре помог Карле встать и повел к двери.
– А потом ты, вероятно, захочешь позвонить матери, не так ли? Надеюсь, она будет рада тому, что тебе не грозит повторить ее судьбу, ведь я люблю тебя. – Выражение его лица при этих словах смягчилось, и Карла вновь ощутила, как на нее снисходит блаженство. Впрочем, одна мысль очень ее тревожила.
– Чезаре, моя мама… весьма спорная личность, – обеспокоенно сообщила ему Карла. – Когда Вито прямо в церкви отказался венчаться со мной и Марлен в отместку продала свои акции его конкуренту, Лючия, мать Вито, сделала все, чтобы мама стала персоной нон грата во всех домах Рима.
– Ты очень скоро убедишься, – заявил Чезаре сухо, даже с некоторой долей надменности, – что в качестве моей тещи и бабушки моего ребенка перед ней будут открыты настежь все двери не только в Риме, но и по всей Италии.
– Спасибо, – искренне поблагодарила Карла и улыбнулась. – Впрочем, мама предпочитает жить в Испании, что многократно упрощает ситуацию.
– Она может приезжать, когда захочет, и пусть начнет со дня нашей свадьбы, которая… – Он бросил выразительный взгляд на пока еще небольшой животик Карлы. – Мне бы хотелось, чтобы она состоялась как можно скорее.
Карла ответила Чезаре любящим взглядом.
– Мы можем пожениться хоть сегодня, Чезаре. Нужно всего лишь послать за священником.
Рука Чезаре замерла на ручке двери прежде, чем он успел ее открыть.
– Но ведь ты, как я помню, настаивала исключительно на гражданской церемонии.
Она покачала головой:
– Все изменилось. Мы обвенчаемся здесь, в вашей семейной часовне, перед Богом и всеми твоими предками. Хочу, чтобы наш брак продолжался всю жизнь, целую вечность. Вот как долго я обещаю любить тебя.
Карла подошла к Чезаре вплотную и положила голову ему на плечо, ощущая его силу, его близость и его любовь. Она вложила свою руку в его и переплела пальцы, почувствовав, как перстень впивается в кожу. Чезаре сжал ее руку, и она услышала обещание, произнесенное им неожиданно хриплым голосом:
– И так же долго буду любить тебя я! – Он глубоко вздохнул, всем своим видом демонстрируя абсолютную уверенность в том, что все именно так и будет.
Они вышли из комнаты и остановились на верхней площадке мраморной лестницы. Внизу в холле собрались все работники замка. Раздались аплодисменты. Чезаре повернулся к Карле и с теплой улыбкой поднес ее руку к губам.
– Готова? – тихо спросил он.
– Да. Абсолютно, – с уверенностью ответила она.
Они вместе ступили на лестницу и пошли рядом, как отныне будет всегда. Карла шла рядом с Чезаре, чтобы занять свое место около него в качестве жены, возлюбленной, его единственной любви. Женщины, которая навсегда полюбила Чезаре Мондейва, графа Мантенья.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам