Глава 4
Язычки пламени вздымались над каминной решеткой. Высокие окна были задернуты плотными шторами. В гостиной царила приятная атмосфера уединенности.
Чезаре сидел на диване, небрежно протянув длинные ноги к камину.
Вечер был сказочным. Шампанское на террасе, любование заходом солнца. Затем восхитительный ужин, приготовленный и незаметно сервированный Лоренцо в столовой, оформленной в стиле рококо. Беседа шла легко и непринужденно, как и в ресторане накануне вечером. Она продолжалась и сейчас в гостиной, где Карла сидела в удобном кресле‑качалке, потягивая ликер. На каминной полке горели свечи…
Они разговаривали то на английском, то на итальянском. А потом – Карла даже не заметила, когда это произошло, – беседа вдруг сошла на нет, и она никак не могла придумать, какой вопрос еще задать бы.
Ликер был выпит, и Карла протянула руку, чтобы поставить пустой бокал на столик. И тут Чезаре внезапно сомкнул свои пальцы вокруг ее запястья.
Это был их первый физический контакт за вечер, и Карла словно ощутила электрический разряд. Она подняла глаза на Чезаре. Его ответный взгляд был откровенно призывным.
Не говоря ни слова, он поднял Карлу на ноги. Она молча повиновалась ему. Все еще удерживая ее запястье, он другой рукой коснулся ее лица, обвел контур щеки, подбородка… Карла непроизвольно покачнулась от внезапной слабости, охватившей все тело.
Чезаре улыбнулся. Медленно, чувственно. Так же, как прошлым вечером в машине перед поцелуем. Вот и сейчас он неспешно захватил в сладостный плен губы Карлы.
– Вы очень, очень красивы. – В негромком голосе Чезаре сквозила нежность. Немного отстранившись, он посмотрел на Карлу, губы которой были все еще приоткрыты, а ее широко распахнутые глаза прикованы к его лицу.
– Пойдем? – спросил он.
Она промолчала, да ответа и не требовалось.
Карла беспрекословно позволила Чезаре отвести ее наверх в спальню, которую ей отвели. Во всем доме стояла ничем не нарушаемая тишина. Без лишних слов он быстро снял с Карлы украшенный вышивкой вечерний жакет, затем, расстегнув молнию на платье, спустил его с ее плеч. Она почувствовала прикосновение его теплых губ к оголенному плечу. Карла на мгновение отступила и выскользнула из платья, растекшегося лужицей у ее ног.
Повернувшись к Чезаре, она смотрела, как он освобождается от пиджака, ослабляет галстук, расстегивает пуговицы на рубашке, распахивает ее… Ее взгляд устремился к его гладкой крепкой груди. Повинуясь древнейшему инстинкту, она, оставшись в бюстгальтере и трусиках и не сняв пояса для чулок, шагнула к Чезаре. Его глаза мгновенно вспыхнули. Кончиками пальцев Карла очень нежно коснулась его груди, затем скользнула руками под распахнутую рубашку и обняла его.
Долгое, мучительное мгновение Чезаре еще держал себя в руках, но тут Карла посмотрела ему в глаза и призывно улыбнулась. И тогда он, исчерпав лимит выдержки, издал сдавленный, рычащий звук и крепко прижал Карлу к себе, буквально вдавив ее в себя. Его рот обрушился на ее губы, но теперь в его поцелуе не было возбуждающей, неспешной нежной ласки. Ощущался только мужской первобытный и неукротимый голод.
Карлу охватило сильнейшее возбуждение, пульс сделал стремительный скачок, кожу опалило жаром. Она почувствовала, как напряглись соски, а груди набухли. Желание яростной вспышкой пронзило ее насквозь, когда она ощутила животом возбуждение Чезаре, и ее наполнило чувственное предвкушение пьянящего безрассудства.
Они рухнули на постель, и мир для Карлы перестал существовать.
Да что там мир?! Вселенная!
Карла танцевальными па кружила по своей квартире. Тело ее было легким и невесомым, ноги почти не касались пола. Чезаре! Само его имя, одна только мысль об этом мужчине затмевали разум Карлы, наполняя восторгом каждую клеточку ее существа. Она стала просто одержимой им!
Их первая ночь разожгла в ней пламя, которое уже не погасить. Бросила Карлу в такой водоворот ощущений и экстаза, какого она никогда не знала.
Они пробыли на вилле два дня, и Карла на это время просто отгородилась от всего остального мира. Она позвонила в редакцию журнала и, предупредив, что лишена связи, отключила телефон. Карла полностью сосредоточилась на Чезаре, без остатка завладевшем ее телом и разумом.
Единственным человеком, изредка попадавшим в поле их зрения, был Лоренцо. Все время Чезаре и Карла проводили вместе либо в пределах спальни, либо в саду у бассейна.
Они занимались любовью в бассейне ночью, под звездами. Это стало для Карлы сексуальным откровением, неожиданно доставившим ей такое сладострастное удовольствие, какого она даже не могла себе представить. Она не сдержала восторженного вскрика, когда Чезаре в воде крепко прижал ее к себе и овладел ею. Она в экстазе откинула голову назад, обратив лицо к небесам. В ее широко распахнутых глазах отражалось неземное блаженство.
Наконец, много позже, Карла обессиленно склонила голову на его плечо, и вода успокаивающе ласкала их разгоряченные тела.
Когда они выбрались из бассейна, Чезаре, закутав Карлу в мягкое полотенце, на руках отнес ее в дом – наверх, в спальню, чтобы там опять заняться с ней любовью. Засыпая и просыпаясь, они наслаждались друг другом до тех пор, пока утренние лучи солнца не пробились сквозь шторы на окнах. Чезаре пригладил взъерошенные волосы Карлы, улыбаясь ей.
– Теперь завтракаем, – сказал он, – а потом, увы! В Рим. Во второй половине дня у меня там деловой обед, увильнуть от которого не в моих интересах.
Карла внимательно посмотрела на Чезаре.
– Да и мне надо позвонить своему редактору. – Она тоже улыбнулась и коснулась рукой его подбородка с заметной двухдневной щетиной. Отрасти Чезаре бороду, он стал бы очень похож на своего древнего предка с портрета Лучиезо. Эта мысль позабавила Карлу.
Однако сейчас ей было не до веселья. Таившаяся где‑то в глубине души тревога внезапно вспыхнула с новой силой и не отпускала ее всю обратную дорогу в Рим.
Захочет ли Чезаре увидеть меня снова, или это все, что мне судьбой предопределено получить от него?
Но все разрешилось само собой. Остановив машину возле дома Карлы, Чезаре почти обыденным жестом положил ладонь на ее затылок, чтобы приблизить лицо к своим губам для прощального поцелуя. Как оказалось, прощального лишь на сегодняшний вечер.
– Сегодня вечером я занят, – с улыбкой сообщил он, – но следующая ночь – наша. Скажи мне, как ты относишься к опере?
Карла улыбнулась, не позволяя облегчению отразиться на лице.
– Боюсь, весьма предсказуемо. Верди и Пуччини – это хорошо, Вагнер и современные композиторы – не очень…
Чезаре засмеялся.
– А как насчет Доницетти? – насмешливо прозвучало вслед, когда она уже выбралась из автомобиля и направлялась к дому.
– Ну, бельканто я еще смогу как‑то выдержать, – ответила Карла и тоже засмеялась.
– Отлично. Сможешь встретить меня перед началом представления? Я напишу тебе, где именно. Тогда мы предварительно выпьем, а поужинаем по окончании оперы. Тебя это устраивает?
Меня устроит все. Все, что угодно!
Эти слова мысленно витали в голове Карлы, но вслух она их не произнесла и просто благодарно улыбнулась.
– Превосходная идея, – ответила Карла.
Не оглянувшись, она отворила дверь и вошла во внутренний дворик дома. Только здесь она, зажав в руке ключ от своей квартиры, дала волю ликующей радости и облегчению.
– Как продвигается статья?
Чезаре сидел на балконе гостиничного номера. Деловую одежду он сменил на светлые брюки и рубашку поло. Длинные ноги в мокасинах ручной работы были расслабленно вытянуты.
Вдали смутно поблескивало озеро Гарда, под водами которого скрывались ледниковые глубины, а поверхность отражала окружающие его альпийские горы.
Чезаре со щелчком открыл банку пива, которую только что достал из мини‑бара в номере. Наслаждаясь прохладным напитком, он чувствовал себя вполне удовлетворенным. Его манила перспектива предстоящего уик‑энда с Карлой. Это вызывало в нем положительные эмоции, ощущение внутреннего комфорта. Так случалось всегда, когда они бывали вместе.
Я не ошибся в ней.
В обществе Карла могла показаться сдержанной и невозмутимой, даже слегка апатичной, но когда они оставались одни… О! Она становилась совершенно другой! Чезаре ощутил немедленную реакцию тела на эти воспоминания. Стоило ему прикоснуться к Карле, она мгновенно тянулась к нему подобно язычку пламени зажженной спички. Страсть вспыхивала, как фосфор, пылкая и жгучая. А их телами правило бал необузданное желание.
Но не только чувственное наслаждение удерживало Чезаре рядом с Карлой уже довольно длительное время. Прошло шесть месяцев с начала их отношений, но он еще не насытился ею, и их связь пока не утомила его. Главное, она не цеплялась за него. Конечно, ему не нравилось, когда Карла изредка отказывалась от встречи, объясняя необходимостью срочно закончить какую‑то работу. Но он с пониманием относился к этому и уважал Карлу за такое отношение к делу.
Чезаре прикрыл глаза, отдаваясь воспоминаниям. Его отец никогда не проявлял подобного отношения к матери. Он считал, что графине надлежит быть лишь покорной женой, посвятив свою жизнь угождению своенравному мужу. Даже больное сердце матери не делало отца терпимее и добрее.
Сам Чезаре, женившись, не станет придерживаться таких правил. Конечно же, его жена должна будет безупречно выполнять отведенную ей роль, но это вовсе не означает, что у нее в жизни не может быть и собственных интересов.
Чезаре отвлекся, прервав свои размышления о личных качествах будущей жены. Было как‑то неуместно даже мысленно рассуждать об этом в присутствии другой женщины, которой не суждено стать графиней.
Впрочем, Карла Чартерис не давала ему ни малейшего повода для беспокойства. И Чезаре в полной мере отдавал ей должное за отсутствие каких‑либо претензий. Так что если сейчас ему приходится ждать, пока она закончит работу над своей статьей, он будет ждать настолько терпеливо, насколько позволит ему его темперамент.
Минут десять спустя, когда Чезаре уже почти опустошил банку пива, его ожидание было вознаграждено.
– Все, закончила! – В голосе Карлы явно слышалось облегчение. – И уже сбросила статью редактору.
Она убрала с коленей ноутбук и посмотрела на темнеющий балкон. Неужели прошло уже полгода с той первой ночи на его вилле под Римом? С тех пор они часто бывали там, вновь и вновь испытывая сокрушительную страсть, уносившую Карлу в заоблачные выси. Могла ли она испытать что‑то подобное с другим мужчиной? Не с Чезаре?
Однозначно нет. Это просто невозможно!
Но интуиция подсказывала ей никогда и никоим образом не заявлять на него ни малейших прав, не спрашивать, когда они встретятся в следующий раз. Но и никогда не подстраиваться под него, послушно меняя собственные планы.
Карла подошла к мини‑бару и, достав небольшую бутылочку вина и бокал, вышла на балкон, где сидел Чезаре. Она провела руками по его широким плечам, слегка стиснув их. Он повернул голову и коснулся губами кончиков ее пальцев. Карла опустилась в стоявшее рядом кресло, подобрав подол свободного длинного летнего сарафана из ситца, и налила себе вина.
– Будем здоровы! – провозгласил Чезаре, чокаясь с ней банкой пива.
Она сделала глоток вина и оглядела окрестности. Вид был впечатляющий. Карла просто не могла оторвать взгляда, как, впрочем, и Чезаре. Какое‑то время они просидели в молчании, созерцая пейзаж.
– Пойдем в ресторан? – Чезаре поднялся и окинул Карлу внимательным взглядом. Она хорошо выглядела, как и всегда. Безукоризненно ухоженная, с изумительной фигурой. Волосы она распустила, и они пышной волной струились по ее плечам.
Желание тут же дало о себе знать, но Чезаре сдержал себя, оставив его утоление на потом.
Они спустились в ресторан и заняли столик с видом на озеро.
И вновь Чезаре охватило чувство комфортного благополучия. Ему было хорошо с Карлой. На самом деле хорошо. Вдали от Рима, вдали от обязанностей и обязательств.
Как долго я смогу продолжать такую жизнь? Этот роман? Эту любовную связь?
Ответ пришел сам собой.
Пока мне будет так же хорошо, как сейчас.
* * *
Так же хорошо было весь уик‑энд. Они наслаждались друг другом ночью, неторопливым завтраком на следующее утро, автомобильной экскурсией вокруг озера, прогулкой на катере по самому озеру, обедом на одном из самых маленьких его островов…
Выходные закончились неожиданно быстро, и утром в понедельник за завтраком Чезаре с сожалением известил Карлу, что снова должен вернуться в Милан.
Карла понимающе кивнула:
– А я пообещала маме, что побуду с ней некоторое время. Все‑таки я мало уделяла ей внимания последние месяцы.
Чезаре с чашкой кофе в руке задумчиво посмотрел на нее. Как всегда, никаких возражений в связи с их расставанием, и это его радовало. После Милана он должен будет побывать в замке и решить там некоторые насущные вопросы.
Они выехали и направились в сторону Милана с заездом в аэропорт, откуда Карла должна была улететь домой, в Рим. На подъезде Чезаре поинтересовался:
– Что бы ты сказала по поводу поездки в Лондон? Мне нужно там быть в следующем месяце.
Карла немного помолчала в раздумье.
– Я должна уточнить по ежедневнику свои планы, – ответила она. – Не уверена, что у меня получится.
Чезаре кивнул, соглашаясь.
– Дай мне знать, – сказал он.
– Обязательно, – заверила Карла сдержанно, хотя уже почувствовала знакомый наплыв эмоций, как и всякий раз, когда Чезаре невольно обнадеживал ее. Но она тут же урезонила себя.
Я не знаю, что меня ждет. Просто не представляю себе. Не смею даже предположить. А собственно говоря, почему я не должна думать о своем будущем?!
Вихрь не знакомых прежде эмоций захватил Карлу, угрожая лишить ее привычной невозмутимости и присущего ей самообладания. Тревожное чувство крепло, и это заставляло Карлу пристальнее вглядываться в профиль мужчины, сосредоточенно следящего за дорогой.
Под ее напряженным взглядом Чезаре на мгновение отвлекся, искоса посмотрев на нее. Лицо Карлы сразу же приняло привычно невозмутимое выражение. Она не успела заметить, как что‑то короткой вспышкой мелькнуло в его глазах, прежде чем он спросил:
– Тебе обязательно нужно быть в Риме сегодня? Или ты сможешь задержаться здесь, в Милане, со мной? Днем я буду занят, но ты можешь походить по бутикам – все‑таки мировая столица моды. Ты даже не заметишь, как пролетит время.
Чезаре говорил шутливо, зная, что Карла, всегда великолепно одетая, тем не менее к одержимым шопоголикам не относилась. И поэтому добавил:
– Ну и, конечно, будучи здесь, нельзя обойти вниманием «Тайную вечерю» да Винчи в доминиканском монастыре Санта‑Мария делле Грацие.
– Не могу, к сожалению. Я дала обещание маме, и мне не хотелось бы ее разочаровывать.
Однако сожаления в голосе Карлы Чезаре не услышал. Он скорее отметил какую‑то нерешительность и колебание, как будто что‑то вынуждало Карлу отклонить его предложение. Но что бы это ни было, Чезаре понял главное – Карла отвергла его приглашение.
И почувствовал довольно ощутимый укол. Чего именно? Скорее всего, досады от того, что ему придется обходиться без нее, пока они снова не встретятся в Риме. Ничем иным подобное ощущение быть не могло.
– Ну нет так нет. Я все понимаю, – произнес Чезаре.
Расставшись с Карлой у входа в аэровокзал, Чезаре снова ощутил неудовлетворенность и сожаление, что она не осталась с ним. Даже если для отказа у нее была достаточно веская причина.
Его вновь одолели воспоминания. Мать Чезаре всегда уступала мужу, при любых обстоятельствах держала его сторону без всяких сомнений.
Воспоминания не оставили Чезаре и по возвращении из Милана в замок, где его ожидали многочисленные дела.
Проходя через анфиладу парадных зал, в числе которых была и так называемая трофейная зала, он по привычке поморщился. Стены этой комнаты были сплошь увешаны массивными рогами оленей и головами животных, убитых собственноручно предками Чезаре. Значительно пополнил коллекцию трофеев и его отец.
О своем нескрываемом отвращении к пристрастию отца убивать диких животных ради сомнительного удовольствия Чезаре не раз говорил матери. Он знал, что она разделяет его неодобрение, но критиковать мужа мать не позволяла себе никогда. Это вечное непротивление матери приводило Чезаре в смятение и возмущало.
В семейной гостиной Чезаре подошел к французскому окну, распахнул его и вышел на свежий воздух. Он стоял на террасе в лучах солнца под легким дуновением бриза с привычным чувством хозяина – это его дом, его владения, его родовая вотчина. И какими бы ни были разногласия у них с отцом, Чезаре делал и всегда будет делать все возможное, чтобы оставаться достойным своего наследия. Будет безукоризненно исполнять свои обязанности, диктуемые графским титулом, и отдавать долг сословным обязательствам.
В том числе и тем, которые касаются будущего самого Чезаре. С женщиной, которую возьмет в жены и сделает графиней, он продолжит род и приумножит наследие для будущих поколений.
Чезаре вернулся внутрь и направился в свой офис. Он заставил себя сосредоточиться на деловых бумагах, аккуратными стопочками сложенных секретарем на его рабочем столе.
Быстро, но внимательно просмотрев документы и письма, Чезаре определился с приоритетными делами на утро и уже собирался заглянуть в свою электронную почту, когда его взгляд упал на конверт в лотке для его личной корреспонденции. Обычно там скапливались официальные приглашения, которые Чезаре просматривал в самую последнюю очередь. Но почерк на конверте приковал его внимание. Он, помедлив немного, взял конверт и некоторое время пристально рассматривал его. Письмо было послано авиапочтой из Америки, и Чезаре точно знал кем. Женщиной, на которой ему предстояло жениться.