— Я надеюсь, ты не к этому паразиту, то есть к своему отцу, в Зимбабве собралась? Узнаю…
— Нет, мама, перестань!
— Конечно, нам очень приятно присутствовать при вашей семейной ссоре, но с вами, девушка, я все же буду вынужден еще раз встретиться, — сказал Артем Анатольевич.
Поля раздраженно пожала плечами. Тут открылся лифт, и появился кряхтящий, пыхтящий и стонущий Николай, несший памятник на спине, словно черепаха панцирь. Марта пихнула следователя локтем, прошептав:
— Все-таки воруют мемориальные доски!
— Наконец-то! — зычно закричала Зинаида Александровна, пошире распахивая дверь. — Коля, заноси!
— Это ваше? — осторожно поинтересовался Артем Анатольевич.
— А что? Памятники людям на кладбище тоже законом запрещено устанавливать?!
— Да нет, конечно… — спасовал Артем Анатольевич. — Вы поймите нас правильно, мы не стали бы вас тревожить, если бы не экстренные обстоятельства. Только Роман Павлов может подтвердить или опровергнуть алиби этой девушки, — указал он на Марту.
— Она что — преступница? — спросила Поля, задвигаясь за плечо матери. — Небось воровка?
— Двойное убийство, — дернула головой Марта.
— Ой!
— Эта девушка оставила свои босоножки в машине этого Романа, а через несколько дней каблуком была заколота женщина, угрожавшая ей.
— Какой ужас! — всплеснула руками Зинаида Александровна.
— Почему эта девушка снимала босоножки у него в машине? — удивленно спросила Полина, прожигая темными глазищами Марту, от которой внизу уже образовалась лужица дождевой воды.
— Вот такие нравы в Москве, о чем я говорила! — покачала головой Зинаида Александровна.
Красный от натуги Николай уронил могильный памятник на пол в прихожей и, вытерев руками пот со лба, с интересом уставился на Марту в коротких странных брюках и прилипшей к ее телу желтой кофте. Видимо, именно так в его понимании должны были выглядеть гулящие женщины, которые в большом количестве обитали в городах.
— Поэтому мы и ищем этого Романа, — продолжал Артем Анатольевич. — Если обвиняемая лжет про то, что оставила свои босоножки у него в машине, значит, они все это время были у нее, и это является прямым доказательством ее вины. А если босоножки находились не у подозреваемой, следовательно, не она и нанесла тот смертельный удар в шею.
— А кто? — дрожащим голосом спросила Полина, ведь по утверждению преступницы орудие убийства находилось у него…
— Это мы и должны выяснить! Но для начала неплохо бы найти Романа, — вздохнул следователь и покосился на не обремененное интеллектом лицо парня, принесшего могильный памятник. — Как я понимаю, это единственный представитель мужского пола в этой квартире и это не Роман?
— Нет, этого мужчину я вижу в первый раз, — отрезала девушка.
— Я не прочь, детка, если бы ты что-нибудь и у меня оставила в «уазике», — прогоготал Коля.
— Николай! — грозно оборвала его Зинаида Александровна. — Что за бесстыжий юмор?! Я все расскажу твоему отцу. Этот парень только что приехал в Москву вместе со мной, это наш фермерский водитель Николай.
Марте не удавалось отделаться от впечатления, что Полина рассматривает ее со злобой и ревностью.
— Знаете что? — выдохнула полная женщина. — Притомили вы нас! Я только что с дороги и смертельно устала, а тут вы с вашими бредовыми разговорами! Вам уже сказали, что никакого Романа здесь нет. Где у вас эта… как ее? Санкция прокурора на обыск!
— Мама!
— А что?! Я такое в кино видела! Вовремя, видимо, приехала защитить свою непутевую дочь, а то сейчас на тебя повесят все преступления! Припишут в квартиру какого-то мужика с женскими босоножками, каблуками которых он убивает свои жертвы! В общем, полный кавардак у вас тут. Материнское сердце чувствует, что ребенку нужна помощь! Это и погнало меня в путь! — Зинаида Александровна грозно осмотрела мокрую парочку и гаркнула: — Еще вопросы есть?
— Пока нет, — ответил следователь.
— Может, дадите телефончик? — спросил Коля, обращаясь к Марте, но возмущенная девушка не успела ничего ему ответить.
Зинаида Александровна захлопнула перед их носом дверь, и за дверью раздался ее раскатистый голос:
— С ума сошел?! Взяла я тебя в Москву на свою голову! Я же обещала твоей матери присматривать за тобой!
— Мне уже двадцать три года! — возразил Коля. — Я уже большой мальчик, и если мне понравилась девушка… Моя мама не будет возражать, если я встречу москвичку и останусь жить с ней в столице.
— С этой ты не будешь жить, с этой ты станешь сухари сушить! Ты что, глупый, что ли? Не слышал, что сказал сыщик? Она обвиняется в двойном убийстве!
Марта переглянулась с Артемом Анатольевичем и направилась к лифту.
— По-моему, ты упустила шанс познакомиться с женихом, который был бы не против остаться в Москве! — усмехнулся следователь, засовывая руку в мокрый карман пиджака.
— У меня траур, и я еще не разделалась с сыщиком, который обвиняет меня в убийстве мужа, — съязвила Марта.
Они зашли в осиротевший без могильного памятника лифт, и тот, скрипя, направился вниз.
— Не дуйся. Я же должен проверить твои бредовые показания. Я скажу тебе больше, мне не понравилась эта семейка, особенно мулатка. Она так быстро отвечала, что не знает никакого Романа, что невольно закрадывается подозрение в том, что она лжет. А еще я заметил, что, когда я рассказывал об убийстве женщины каблуком босоножки, эту девушку поразил не сам факт зверского преступления, ее больше интересовало, почему ты сняла обувь в машине этого Романа и не сняла ли ты там еще что? Она с ревностью смотрела на тебя. Голову даю на отсечение, что этот мужчина ей знаком. И становится вдвойне подозрительней, что он скрывается… Вполне возможно, что ты и не преступница…
Марта с уважением посмотрела на него.
— А я была о вас худшего мнения.
— Многие мне так говорили, а я, между прочим, абсолютно беспристрастен, верю всегда только фактам, своей интуиции и своим наблюдениям.
— И какая у вас интуиция насчет меня? — спросила Марта с надеждой в голосе.
— А ты не догадываешься? — усмехнулся следователь. — Все факты указывают против тебя, но я же поехал с тобой по этому адресу, а это многое объясняет.
— Вы не верите, что я убийца?! — возликовала Марта.
— Моя интуиция говорит, что нет…
— Аллилуйя!
— Есть один смущающий меня факт. Вряд ли ты стала бы убивать кого-либо каблуком от своей обуви. Я общаюсь с тобой и не заметил, чтобы ты была дурочкой.
— Спасибо! — вздохнула Марта.
— Но, к сожалению, пока у нас нет доказательств твоей непричастности, и я поэтому вынужден отвезти тебя в управление и потребовать ордер на твое задержание.
— Артем Анатольевич! — воскликнула Марта.
— Ничего не могу поделать, — развел руками следователь, и они вышли из лифта.
Дверь в подъезде была открыта, оттуда сквозил холодный воздух, на улице продолжал шуметь ливень. Гроза уже закончилась, но, судя по затянутому темными облаками небу, дождь намеревался лить всю ночь, резко похолодало, подул пронизывающий ветер, который и принес эту перемену погоды.
— Холодно, — поежилась Марта.
— Сейчас я тебя отвезу домой, а завтра вновь вызову повесткой и буду говорить с прокурором. Надеюсь, что ты не усугубишь свое положение и не наделаешь глупостей, — серьезно сказал Артем Анатольевич.
Тут от темной стены подъезда из-под лестницы отделилась небольшая тень. Перед Мартой и следователем предстал коротко стриженный худенький мальчишка лет восьми в мокрой одежде.
— Дяденька, сколько времени?
Артем Анатольевич ответил ему и строго спросил:
— А ты что тут делаешь в подъезде? Уже замерз совсем, зубами клацаешь. Почему домой не идешь?
— А вы кто такой, чтобы спрашивать меня? — шмыгнул носом мальчишка. — Мне мама не разрешает с незнакомыми людьми разговаривать.
— Больно ты умный, как я посмотрю, — улыбнулся Артем Анатольевич, — а может быть, я из милиции? Вот и спрашиваю тебя, почему шатаешься по подъездам?
— Ой! — большие глаза мальчишки округлились. — Уже приехали?! Так быстро?! Это я вас вызывал, поэтому я не иду домой, жду, когда мне дадут… медаль! — вспомнил ребенок.
— Медаль?! За что? — поинтересовался Артем Анатольевич.
— За спасение жизни человека! Там, на восьмом этаже, на балконе голый человек, он хочет покончить жизнь самоубийством, — пояснил парнишка, — я и вызвал милицию и пожарных. Я на улице грозу смотрел и случайно заметил его.
— Пожарных? — тупо переспросил Артем Анатольевич, не совсем понимая, о чем конкретно говорит мальчишка.
— Ну да! У них же есть длинная лестница, по которой они доберутся до самоубийцы и спасут его, — рассудительно сказал мальчик.
— Этого мне еще не хватало, оставайся в подъезде, я сейчас сам все разузнаю, — предложил следователь Марте.
— Ну уж нет. Я с вами.
Артем Анатольевич снял мокрый пиджак и накинул его на Марту. Они выскочили на безлюдную улицу и подняли головы кверху. Дождь мешал смотреть, но все же они оба увидели на последнем этаже одинокую мужскую фигуру, прижавшуюся к балконной двери. Судя по тому, что эта фигура маячила светлым пятном, мужчина был раздет.
— Вот черт! Не обманул пацан! — выругался следователь.
— Что делать будешь? — спросила Марта, вытягивая мокрую прядь волос изо рта.
— А я знаю? Это не по моей части…
Думать им долго не пришлось, так как в это время в конце улицы появились две пожарные машины с мигалками. Они остановились перед мужчиной и девушкой, правильно рассчитав, что должно было что-то случиться, чтобы люди в такую погоду стояли под дождем.
— Вы вызывали пожарных? — спросил мужчина, выпрыгивая из кабины.
Артем Анатольевич молча указал пальцем на последний этаж дома.
— Черт! — выругался пожарный так же, как и следователь несколькими минутами ранее. — Вроде весна прошла, обострения у шизофреников тоже… В такую погоду торчать на балконе… точно псих! Уговорить не удастся!
— Можно я выскажу одну мысль? — спросила Марта.