– Так что же делать? – стараясь не смотреть вниз, спросил Фома.
– «Что делать, что делать?» – передразнил Флюк. – У нас два выхода. Первый – шлепнуться вниз, стать аккуратненькими лепешечками, а потом потихоньку собраться по кусочкам. Этот выход, увы, не подходит. И второй – надо попытаться залезть в какое-нибудь окно. Неважно в какое, лишь бы оказаться внутри больницы.
Сообразив, что инопланетянин не шутит, Фома с огромным трудом дотянулся до одного из ближайших подоконников и стал понемногу, болтая ногами, подтягиваться. Мальчик и так подтягивался неважно – всего два раза, а тут еще подтягиваться приходилось на узком, режущем пальцы подоконнике. Неудивительно, что у Соболева разжимались руки.
– Лезь скорее! – подбодрил его Флюк. – У меня нос чешется!
– При чем тут твой нос? – огрызнулся Фома.
– А при том, что я привык чесать его именно теми пальцами, которые у меня сейчас скрещены. Имей в виду, что привычек я менять не намерен! Ой-ой-ой, сейчас почешу!
Неизвестно, забрался бы Фома в окно, если бы глотун не подтолкнул его снизу спины, распахнув сперва легким толчком раму.
Оказавшись в палате, мальчик поспешил закрыть окно. Все-таки на улице было довольно прохладно. Оглядевшись, он обнаружил, что в палате, где они очутились, стоит всего одна кровать, а на кровати лежит загипсованный с головы до ног парень лет пятнадцати и, спросонья моргая, смотрит на них.
Фома помахал ему рукой.
– Какой этаж? – спросил он.
– Пятый, – ответил парень.
– Эх, не долетели маленько! Нам на шестой надо! – пожалел Флюк.
– Кто это пищит? – пораженно спросил загипсованный.
– Флюк, – объяснил ему Фома.
– А-а! – непонимающе протянул парень, однако переспрашивать не стал.
Вместо этого он посоветовал:
– Если будешь на шестой пробираться, осторожнее. Там в коридоре медсестра злая. Не разрешает между этажами ходить.
– Тебе не скучно здесь лежать? – спросил Фома.
– Не-а, не особенно. Я весь день фантастику читаю. Обещают недельки через две с одной ноги гипс снять. А рукой я уже три дня шевелю, – с гордостью откликнулся загипсованный.
Попрощавшись с бодрым переломщиком, Фома с инопланетянином выскользнули в коридор.
2
Строгая медсестра, о которой предупреждал переломщик, дремала на стуле в холле. Большая родинка у нее на носу мерцала как третье всевидящее око. Даже и во сне она ухитрялась сохранять грозный вид.
Как ни тихо Фома проскальзывал мимо, медсестра проснулась и рявкнула:
– А ну марш в палату, кому говорят!
Но вместо того, чтобы вернуться, мальчик кинулся к лестнице и мигом взлетел на один пролет. Строгая медсестра метнулась было за ним, но внезапно рухнула на стул.
Она увидела шествующего по коридору Флюка, дружелюбно махавшего ей восьмипалой ручкой. За Флюком, продолжая странную процессию, вприпрыжку, короткими скачками, несся кирпич.
– Господи! – охнула медсестра.
Неизвестно отчего, но инопланетянин и прыгающий кирпич подействовали на нее успокаивающе. Она вновь закрыла глаза и, сказав себе: «Фу ты, привидится же такая гадость!», опять погрузилась в чуткий сон.
Фома тем временем поднялся на шестой этаж и, презрев табличку «Осторожно, инфекция!», нашел палату Нинки Светловой.
Толкнув дверь, мальчик осторожно вошел внутрь и стал озираться. Свет не горел. Перед ним в ряд вытянулись три кровати. Фома толкнулся было к ближайшей, но оттуда на него выглянуло белое лицо, усеянное пятнами зеленки. «Это ты, Катя? Иди к себе!» – спросонья сказало лицо, зарываясь в подушку.
– Сама ты Катя! – обиженно буркнул Фома и прошел к следующей кровати. Теперь он был уже осторожнее. На соседней кровати никого видно не было, только одеяло вздувалось огромной белой горой. Оценив размеры этой горы, Фома понял, что это точно не Нинка.
Тем временем Флюк уже подбежал к третьей кровати и, забравшись на нее, заорал девочке в ухо: «Подъем! Кто спит – того убьем!»
Маленькому крубсу не стоило так орать. Нинка подскочила на кровати, нечаянно сбросив забравшегося на нее Флюка на пол.
– Кто тут? – спросила она.
– Это я, Фома!
– И я! А повежливее нельзя старых друзей встречать? Я, конечно, понимаю, что ты мне рада, но не до такой же степени? – проворчал инопланетянин, вновь забираясь на одеяло.
– Флюк! – восторженно взвизгнула Нинка, едва не перебудив своих соседок.
«Небось мне она так не обрадовалась!» – ревниво подумал Фома и, чтобы досадить Нинке, спросил:
– А где твои крапинки?
– Какие крапинки?
– Ну эти, зеленые?
– А, – с досадой сказала Нинка. – У меня нет крапинок. У меня ветрянка не подтвердилась, но меня все равно здесь оставили. Врачиха сказала: «Все равно, наверное, тебя уже заразили, так что лучше перестраховаться». А ты как здесь очутился? Или тебя тоже с ветрянкой положили?
– Вот спасибо! Спасибо, хоть ты меня Катей не называешь! – недовольно фыркнул Фома.
Соболева ожидало еще одно разочарование. Глотун, которого Фома считал только своим, почему-то признал Нинку и теперь мурлыкал у нее на коленях.
– Ой, что это? – удивилась Нинка.
– Вселенский пожиратель! Глотун! Точно такие же два теперь движутся к Черному морю, корабли глотают. Слышала небось? – небрежно сказал Фома.
Ему хотелось напугать Нинку, но ее реакция была непредсказуемой. Вместо того, чтобы впасть в ужас и воскликнуть: «Ой, да ты что! Какой кошмар! Неужели ты его совсем не боишься?», дав возможность Фоме со значительным видом надуть щеки, Нинка внезапно ляпнула:
– Ах, какой маленький!
У Фомы глаза на лоб полезли. Он не верил своим ушам. Что за загадочные существа эти девчонки? Что творится у них в голове?
– Это кто маленький, кирпич-то? – переспросил он.
3
Взяв у Нинки липучку, Флюк положил ее на правую ладонь. На левой ладони у него уже была липучка Фомы. Внезапно волна света прошла между двумя липучками и образовала мерцающий прозрачный шар, окутавший Флюка. Потом шар распался. От него к потолку устремились и быстро замелькали лучи.
У Нинки с Фомой вырвался изумленный вскрик. «Вот она, энергетическая энциклопедия! Энциклопедия, в которой собраны все знания Вселенной!» – понял Фома.
Крубс, сосредоточенно глядя вверх, что-то выискивал в потоке мелькавших страниц. Наконец он кивнул, очевидно, отыскав то, что было нужно.
Тотчас сверкающий шар исчез, зато на потолке пятнами света отпечатались таинственные знаки. Они не были похожи ни на одну земную письменность, а напоминали необычайной сложности узор, сплетенный из множества нитей и линий. Фома понял, что там, в космосе, письменность и живопись давно слились и образовали единое, редкой красоты искусство.
– Ну что? – взволнованно спросил мальчик у Флюка. – Прочитал?
– Не мешай, – огрызнулся Флюк. – Читаю! Ого-го, вот ни за что бы не догадался!
– О чем бы не догадался?
– Слушайте! – сказал инопланетянин и, всматриваясь в линии, начал читать:
– Глотуны являются одним из самых редких космических видов. Это единственный вид, существовавший еще до образования Вселенной... Дальше тыры-пыры, ну это и так ясно. Ага!.. По сути, они являют собой промежуточное звено между разумной и неразумной жизнью в космосе. Внесены в галактическую Красную книгу. Их тела представляют собой прямоугольные образования, состоящие из окостеневших клеток. С помощью коротких импульсных вспышек глотуны преодолевают чудовищные расстояния от одного скопления галактик до другого. Питаются материальными телами, которые переводят в чистую энергию. Живут глотуны по космическим меркам не слишком долго – около девятисот тысяч лет. Обычной их пищей служат небольшие астероиды, космическая пыль, метеориты, однако есть и такие глотуны, которые сидят на диете из звездных лучей. В случае необходимости глотуны телепортируют тела небольшого объема на громадные расстояния, причем попадают в цель исключительно точно. Многие загадочные свойства глотунов до сих пор не объяснены космической наукой. Предполагается, что эти навыки достались им от обитателей предыдущей Вселенной... Дальше всякая скучнятина, а вот тут уже интересно...
Флюк вгляделся в сплетение линий и пораженно присвистнул.
– Что ты там увидел? – нетерпеливо спросил Фома.
Крубс насмешливо взглянул на мальчика:
– Вот любопытная дылда! Ну ладно, слушай!.. Глотуны передвигаются в космосе обычно парами. Понимаешь: парами.
– А наш глотун? Вы же говорили, он третий, – не поверила Нинка.
– Будете перебивать, замолчу! – пригрозил Флюк. – Исключение составляют случаи, когда раз в десять тысяч лет у самки глотуна появляется детеныш. Обычно он чуть меньше по размеру и покрыт едва заметными рыжеватыми ворсинками. Первые несколько лет после появления детеныша глотуны особенно беззащитны. В такое время они обычно ищут планеты с кислородной атмосферой и устраивают там надежное убежище для своего малыша – сами же улетают на охоту за метеоритами. Однако, если глотуны потеряют малыша, они могут забеспокоиться, занервничать и начнут пожирать планету. В конечном счете это может грозить им гибелью, так как, поглотив большую планету, они неминуемо погибнут от переполнения энергией. В этом случае единственным выходом обычно бывает помочь глотунам найти их детеныша...
Флюк закончил читать и перебросил липучку Нинке. Сияющие линии на потолке погасли.
Пожав плечами, Флюк прошептал:
– Не энциклопедия, а какая-то чушь! При чем тут детеныш?
Фома подался вперед. Голос его стал тонким и зазвенел от напряжения:
– Разве ты не понимаешь, что третий кирпич, который попал к нам, это и есть их детеныш? Они потеряли его тогда у школы, во дворе, а теперь ищут!
Накрытая одеялом гора на соседней кровати пошевелилась и сонным голосом произнесла:
– Катя, кончай болтать или я медсестре пожалуюсь!
Фома побагровел. Что же это за Катя, с которой его путают? Нинка хихикнула в ладонь.
– Спи, спи, Катя уже