Так было повсюду, торговля, да и любой поход в магазин представляли собой целый жизненный ритуал, растянутый зачастую на много часов, своеобразный образ неторопливой тропической жизни, где поток этот течет свободно и спокойно. Катя поймала себя на том, что даже немного завидует такой способности индусов – казалось, никто здесь не работает, не торгует, не спешит и не волнуется, все наслаждаются и отдыхают, то есть просто живут.
И понятно было, что идти за покупками значило безоговорочно потратить целый день, и не факт, что с результатом. Особенно надолго, по опыту, всегда застревали в серьезных магазинах – импориумах, как их называли в Индии. Но иногда Катя с Дементием выбирались и туда, особенно перед отпуском или перед тем, как к ним собирались наведаться гости из Москвы. Ездить туда без Дементия было глупо, он давал очень дельные советы, сам выбирал, что больше, на его взгляд, подходило, правильно разговаривал с продавцами, и результат всегда превосходил все ожидания, такие покупки потом радовали еще очень долго.
Добираться более или менее спокойно до делийской улицы импориумов, улицы торговых центров всех индийских штатов, можно было только вечером, днем из-за жары закрывалось почти все. Предстояло ехать на закате, через вечернее марево, едкую раскаленную пыль, толпы людей, бредущих с работы или ожидающих на остановках, когда подползут вечно переполненные автобусы. Да и в такие часы все магазины были обычно пустынны.
Импориумы тесно жались друг к другу на одной из дорогих улиц, стараясь перещеголять один другого богатыми витринами и необычными входными дверьми-воротами, слишком огромными для довольно маленьких помещений, но удивляющими своей росписью, чеканкой, резьбой по дереву или литыми медными украшениями. Такая дверь должна была вести во дворец, замок или по меньшей мере в тронный зал. Но за массивной дверью одного такого импориума – Катя захотела выбрать по кашмирской шали маме и Лидке – оказался довольно скромный и уютный, отделанный мягким серым ковром магазинчик. Большая закругленная лестница с золотыми перилами вела наверх. От нафталиново-сандалового запаха хотелось чихать. Вместо «зрасьте» Катя и чихнула. Продавцы, шумно обсуждавшие что-то, мгновенно замолкли, увидев возможных покупателей, приветливо поздоровались и встали по своим местам.
– Добро пожаловать, мадам, сэр! Мы очень рады, что вы зашли к нам, – пропел улыбающийся маленький человечек, сверкая зубами. – Мадам, наверное, желает приобрести шубу из рыжей лисы? – начал он с места в карьер. – Лучший мех идет из Кашмира, мадам, конечно, это знает.
Это было еще до сари!
Прежде чем Катя успела открыть рот, Дементий уже ответил за мадам:
– Конечно, мадам это знает, но лисы, особенно рыжие, ей не очень нравятся.
Катя удивленно взглянула на мужа.
– Шубы из рыжей лисы мне очень даже идут, я уверена! Не лезь поперек батьки в пекло! – усмехнувшись, сказала она по-русски.
– Подожди, у меня тут целый сценарий! Надо его разговорить, чтобы побольше всего узнать, тогда, может, потом и материал удастся снять.
Продавец подождал из вежливости и продолжил:
– Тогда, вероятно, мадам хочет посмотреть эксклюзивный ковер из шелка? – Обращался он постоянно к мадам, сэр явно в расчет не принимался. – У нас большой выбор первоклассных шерстяных и шелковых ковров. О, это как картина великого мастера! Можно вешать на стенку и любоваться. – Человечек восхищенно зажмурился и опять улыбнулся во весь рот.
– Нет, спасибо, мы предпочитаем оригиналы великих мастеров, – нагло заявил Дементий, подмигнув жене.
– Тогда я знаю, зачем вы к нам пришли, – догадался наконец продавец. – Мадам, скорее всего, хочет приобрести великолепную кашмирскую шаль. У нас, как вы успели заметить, только оригиналы! В любом другом магазине Дели я бы не смог вам гарантировать подлинность кашмирской шали, а у нас только оригиналы. Не хотите ли посмотреть? – вежливо спросил он.
– Да, шаль я посмотреть могу, – вставила наконец Катя свое веское мадамино слово.
– Тогда прошу наверх, – успокоившись, что покупатели не выйдут без покупок, выдохнул продавец, – эти шали на втором этаже. Такие сокровища мы просто не можем держать внизу, опасно, – наврал он под конец.
Весь второй этаж занимали прилавки со стопками шалей и богато расшитой одеждой, блистающей стразами и золотом. И если внизу пахло чем-то нафталинным, на втором этаже запах был изощренный, с дымком, вечерний и слегка таинственный. С потолка свешивалась крупная мозаичная лампа, дающая приглушенный мерцающий свет, как раз подходящий под обстановку.
Индиец указал на круглые плетеные стулья, а сам, как на сцену, встал перед прилавком на круглое возвышение размером с открытый зонтик.
– Вам принести чай или воду? Может быть, кофе? – первым делом спросил он и, получив ответ, передал его помощнику, а сам тотчас продолжил: – Вы желаете что-то конкретное? Стиль, цвет, рисунок? Или хотите просто посмотреть? – поинтересовался продавец.
– Покажите, пожалуйста, что у вас есть, – попросила Катя, снова взяв инициативу на себя.
Человечек, в задумчивости постояв на возвышении несколько секунд, бросился к полкам с шалями и стал ловко доставать их оттуда стопками, художественно расстилая их по одной перед Катей с Дементием. Вскоре весь ковер перед ними был усеян шалями, и те, на которых Катин взгляд задерживался чуть дольше, продавец тотчас поднимал и примеривал, легко соскакивая с «зонтика» и вспрыгивая на него вновь с очередным уловом шалей. Он мял материал в руках, доказывая, что он практически не мнется, самозабвенно набрасывал ткани на себя и, как опытная манекенщица, кружился по «сцене», завернувшись в шаль, как в сари. А еще цокал языком, томно вздыхал, закатывал глаза, щелкал пальцами и, главное, улыбался во весь свой белозубый рот. Потом метнулся к окну, словно забыл самое важное, и зажег на подоконнике палочки с благовониями – этот запах, казалось, был вечным, повсюду встречая и провожая посетителей, создавал таинственную атмосферу восточной сказки.
– Не завораживайте меня, – сказала Катя по-русски, поскольку не знала, как перевести это на английский. Она действительно немного поплыла от этой быстрой смены шалей и обволакивающих взмахов платков. Проникновенный голос продавца и дым благовоний добавляли к этой обстановке оттенок нереальности. Встряхнув головой, она спросила первое, что пришло в голову: – А у вас только шерстяные шали? А еще какие-то есть?
Продавец перестал махать и сделал удивленное лицо:
– Мадам, вероятно, забыла, что настоящие кашмирские шали только из шерсти, – тактично заметил он, начав свою маленькую лекцию, – и то не из любой шерсти, а из особенной, которую дают горные козы.
«Вот на кого он похож на этом возвышении, – подумала Катя, – на горную козу, скорее даже козла!»
– Их всего два типа, кашмирских шалей, – продолжал козлик, – один называется «кани», когда шаль сшита из отдельных кусочков, а другой – «амликар», когда на шерстяной основе каждой кашмирской шали – пашмине, как она называется, иголкой вышивается определенный рисунок. Вот шаль «амликар». – Продавец достал белую тонкую шаль с изящным рисунком из бежевых и зеленых тонов по краю. – На самых уникальных образцах можно различить более пятидесяти оттенков!
– Разве машинкой такое вышить не получится? – спросил Дементий.
Продавец даже опешил от этой наглости и на мгновение перестал улыбаться, удивившись невежеству иностранцев. Как можно такое сказать о настоящей кашмирской шали! Но Дементий все подначивал и подначивал словоохотливого продавца, чтобы тот рассказал как можно больше.
– Хорошо, а сколько вышивают такую шаль? Несколько дней? Неделю? – начал гадать Дементий.
– Сэр, вы не совсем правы, – мягко возразил человечек. – Если шаль вышивается машиной, пусть даже в Кашмире, совсем не значит, что это кашмирская шаль. Хорошая, добротная, но не лучшая кашмирская шаль требует работы трех человек в течение целого года, причем сбор шерсти, ручная сортировка, ее чистка и обработка рисовой пастой, то есть вся черная работа, выполняется женщинами, а за ткацкий станок и вышивание садятся только мужчины, – с гордостью сказал индиец.
– Почему такая несправедливость? – возмутилась Катя. – Шали же делаются для женщин, так почему они должны выполнять самую тяжелую работу?
– Ну, мадам, так уж исстари повелось, – снисходительно улыбнулся продавец. – Кашмирские шали раньше ткались исключительно мужчинами и для мужчин, а первыми женщинами, кто стал носить кашмирские шали, были отнюдь не индианки, а римлянки при дворе Цезаря. Вы знаете Цезаря? – вдруг, спохватившись, спросил продавец.
– Да, мы знакомы, – строго ответил Дементий, а индиец кивнул от радости, что у них оказались общие знакомые.
– Кстати, эта шаль, – продавец осторожно развернул во всю ширину белую с вышивкой шаль и бережно накинул Кате на плечи, – самая лучшая из того, что есть сейчас у нас в магазине. Мадам, – закатил он глазки и трогательно сложил ручки на груди, – вы в ней похожи на махарани со старинных индийских фресок… Это преступно красиво…
Шаль действительно была роскошной. Белый, чуть в слоновую кость тон так выгодно оттенял вышивку, что казалось, лучшего сочетания цветов и подобрать было нельзя. По краю шел характерный кашмирский рисунок чуть удлиненной капельки.
– О, мадам, неужели вы сможете уйти без этой шали? – с придыханием и очень нежно спросил человечек.
– Дементий, как ты думаешь, я смогу уйти без этой шали? – в свою очередь поинтересовалась Катя. – Я думаю, когда ты будешь снимать сюжет, образец кашмирской шали тебе не помешает.
– Конечно, купим обязательно, но сначала мне во всем надо до конца разобраться, – сказал Дементий и снова обратился к продавцу: – Это действительно самая лучшая шаль или, может, у вас есть что-то подороже, более ценное?
Продавец восхищенно расплылся в улыбке, почуяв близкую наживу:
– Ну что вы, можем предложить вам удивительные образцы! Музейные! Ну если вы подождете минут тридцать-сорок! Максимум час! Может быть, налить вам теперь чего-нибудь холодненького? Отдохните здесь, расслабьтесь немного и вы точно не пожалеете! Самые ценные шали лежат у меня в банке! Вы, я вижу, настоящие ценители, я это понял сразу! Ровно через сорок минут уникальная пашмина будет лежать у ваших ног! Такая согреет вас в любую, даже в