Сэм вез меня домой и, не отрываясь от руля, с шуршанием рылся в пакете с карамелью, а потом неловко снимал обертку. В былые времена я сдирала с конфетки фантик и засовывала карамель ему в рот, но теперь такое поведение казалось непозволительно интимным. Мы остановились на светофоре, мотор урчал, а я разглядывала особняк из красного кирпича, странно смотревшийся на улице, по которой мы ехали. По обеим сторонам от входа по шпалерам вилась жимолость, к унылому небу тянулись бледно-розовые клематисы.
Все это выглядело так пронзительно красиво – и так пронзительно естественно. Я понимала: если бы с Гарри сегодня случилось что-то ужасное, я бы больше никогда не смогла воспринимать мир по-прежнему.
Сэм добрался до начинки конфеты и, прежде чем проглотить, с хрустом ее разжевал.
– Я хотел с тобой поговорить. – Я повернулась к нему, но он по-прежнему смотрел на дорогу, и его лицо оставалось бесстрастным. – О твоей одержимости Калли.
– У меня нет никакой одержимости. Это синдром вторичного травматического стресса.
На этот раз Сэм был заметно удивлен:
– Ты уже с кем-то консультировалась?
– В пятницу ходила к Ванессе. Понимаю, я немного зациклилась.
– И сняла фотографии на кухне?
– Как ты о них узнал? – Я старалась, чтобы мой голос прозвучал не слишком резко.
– Рейчел сказала. Она о тебе беспокоится. Мы оба о тебе беспокоимся.
– Вы обсуждали меня за моей спиной? Хорошенькое дельце! – Во мне, словно пенящаяся кислота, закипела ревность. Рейчел не упоминала об их разговоре.
– Не пойми это так, будто она распространяет слухи. Рейчел искренне расстроилась, когда увидела их. Сказала, что там у тебя почти святилище.
– Никакое не святилище. Меня интересует Калли, вот и все. Кто бы на моем месте не заинтересовался?
– И ты не втиралась в ее семью, полагая, что сумеешь…
– Я никуда не втиралась. Ее родственники сами хотели познакомиться со мной.
– Рейчел сказала, ты пытаешься выяснить обстоятельства того вечера, когда Калли погибла. Не понимаю…
– Не слишком ли много наболтала тебе Рейчел?
– Тебе повезло, Дженна, что у тебя такая подруга.
До операции меня бы, наверное, назвали мягкой, верной, искренней. Теперь же предпочитают другие определения – «везучая», «отважная», «вдохновляющая». Услышав такое от Сэма, я вспылила:
– Нечего мне указывать!
– Тебе кажется, что ты чем-то обязана тем людям? – Он тоже повысил голос, но трудно было сказать, не стал ли этот всплеск эмоций следствием недавних переживаний. Я ведь и сама не могла успокоиться.
– А разве нет? Они спасли мне жизнь.
– Это был их выбор. Ты никому ничего не должна.
– Даже тебе?
Сэм резко затормозил на двойной желтой линии у моего дома, и мы обожгли друг друга взглядами.
– Должна. Ты сейчас сказала, и я понял, что точно должна.
– Что же я тебе должна, Сэм? Остаток жизни?
– Хотя бы нормальный разговор. Такое впечатление, что какие-то незнакомцы тебе ближе меня. – Я видела, как на лбу у него пульсирует жилка. – Отталкиваешь меня, потому что…
– А если никаких «потому что»? Если я просто больше не хочу быть с тобой? Такая мысль тебе не приходила в голову?
– А тебе не приходило в голову, что мне тоже не хочется быть с тобой? Но есть вещи, которые мы должны обсудить.
– Тебя, видимо, потянуло к Рейчел. С ней и веди приятные разговоры. – Я уже не контролировала себя, и лицо Сэма презрительно скривилось:
– По крайней мере, Рейчел радуется жизни. Ты же не умираешь, Джен, во всяком случае не сегодня. Перестань вести себя так, словно твой очередной вдох – последний. Тем самым ты даром растрачиваешь то, что получила от Калли.
Его слова хлестнули меня, и я, практически вывалившись из машины, с силой захлопнула за собой дверь. Бросилась к дому и даже не оглянулась, когда Сэм рванул с места.
Даже подъем по лестнице не остудил мою злость. Если бы я не погрузилась настолько в свои мысли, то непременно услышала бы то, что из-за этого пропустила. Звуки. Открывшейся двери в подъезд. Скрипнувших ступеней. Крадущихся шагов за спиной. Но, копаясь в сумочке в поисках ключей, я не почувствовала, что не одна. Раздраженно втянула в себя воздух, готовилась выдохнуть и вдруг почувствовала запах бензина и застоялого табачного дыма. Вот тогда мне потребовалась всего доля секунды, чтобы ощутить присутствие человека за спиной, а на щеке – горячее, отдающее кислятиной дыхание. Во мне нарастал крик, но чья-то ладонь уже зажала мне рот, а чьи-то пальцы вцепились в мои волосы.
Глава 38
Напавший на меня человек что-то говорил низким, ровным голосом, но за свистом и барабанной дробью в ушах я ничего не могла разобрать – только пыталась освободиться.
Во мне метался страх, я изо всех сил боролась, но при этом потеряла точку опоры и сложилась пополам, как тряпичная кукла. Меня за волосы вздернули на ноги, и ощущение было таким, словно в голову впились тысячи докрасна разогретых игл. Несмотря на прижатую к губам ладонь, я умудрилась приоткрыть рот – мои зубы тисками сомкнулись на чужих пальцах.
– Проклятая стерва!
Я повалилась вперед, грохнулась на колени и ударилась головой о пол. Ошеломленная, поползла в угол и перебирала ногами, пока не уперлась спиной в стену. Мой взгляд метался из стороны в сторону, пытаясь отыскать что-нибудь, что могло бы послужить оружием. Нейл из «Принца Уэльского», облизывая пальцы, сердито щурился, глядя на меня.
– Что тебе нужно? – Я с усилием поднялась, прижала сумку к груди, как щит, вцепившись пальцами в ручку, чтобы замахнуться, если он попытается приблизиться.
– Где Оуэн? – прорычал он, и я ошарашенно застыла.
Зачем, интересно, ему понадобился отец Гарри? Зачем он притащился ко мне? Я потерла вздувающуюся на виске шишку, словно этим могла разогнать туман в голове.
– Это ты шел за мной от паба в тот вечер? Почему ты спрашиваешь об Оуэне? Ты знаешь Кэти и Гарри?
Я понимала, что бормочу невесть что и задаю слишком много вопросов, но боялась, что если замолчу, то на вопросы придется отвечать мне самой. Я же об Оуэне ничего не знаю. Ну и как же поступит тогда Нейл?
С улицы послышался звук мотора. Мы бы не услышали его из дома, если бы не дырявый глушитель.
– Это мой приятель Сэм, – с нескрываемым облегчением поспешила объявить я.
Нейл, поколебавшись, выглянул из выходящего на улицу маленького окна с треснувшим стеклом.
– Какая у него машина?
– Красный «Фиат».
Я судорожно вздохнула, а Нейл повернулся и, перепрыгивая через две ступени, бросился вниз по лестнице. Хлопнула дверь подъезда, и я тоже подошла к окну. Сэм втискивал машину перед цветочной лавкой. Я оглядела улицу, но Нейла не обнаружила.
Сэм наконец остановился, но мотор не заглушил. Я заметила, что он опустил голову на руль, словно решая, что делать дальше. Я смотрела на него и, прижавшись лбом к грязному стеклу, молила, чтобы он поднялся ко мне.
Время стало эластичным – оно все растягивалось и растягивалось. Ни один из нас не двигался. Стекло затуманилось от моего дыхания. Натянув рукав на ладонь, я протерла его, и, когда снова посмотрела вниз, у машины Сэма уже горели фонари заднего хода. «Фиат» двинулся с места, мотор заработал громче. «Пожалуйста, не уезжай», – прошептала я, но он меня, конечно, не услышал, и я осталась одна.
Но одна ли? Вот опять послышался звук. Он мог означать что угодно. Потрескивание половой доски, игру ветра в почтовом ящике. Это могло быть что-то, но могло и ничего не означать. Но я, выхватив из сумки ключи, поспешила в квартиру, закрыла дверь на замок и подперла ее телефонным столиком. На всякий случай.
Как же я устала! Схема на холодильнике показалась мне путаницей переплетающихся линий, и, как я ни старалась сосредоточить на ней сонный взгляд, цвета лишь сильнее расплывались на листе. Но моя усталость ни в какое сравнение не шла со страхом, который опутывал меня, будто плющ дерево, с тех пор, как я побывала в доме Оуэна. Я не сомневалась, что видела его раньше. В сотый раз проверила свой телефон. Настроила сервис оповещения «Гугла» на слова «аэродром Бертон», но, не получая обновлений, не переставала думать о найденном там трупе. Зачем туда ездила Калли?
Предрассветную тишину прорезал внезапный звук, и я вздрогнула, на секунду испугавшись, что вернулся Нейл. Может, вызвать полицию? Но я тут же поняла, что это лает собака. Нейл. Оуэн. Калли. Их лица завертелись в моем мозгу звенящим хороводом. Я чувствовала, что голова вот-вот взорвется, и в этот миг меня осенило. Я вспомнила зернистую фотографию Нейла из статьи в Интернете, где говорилось, в чем он обвинялся, и смазанный силуэт позади него. Это был Оуэн. Точно, он. Проверка не потребовала много времени. А Калли? Она-то знала Оуэна? А может, у нее был с ним роман? Хоть я и не была с ней знакома, но не могла себе представить, чтобы Калли закрутила любовь с таким человеком. Как же я устала! Я запустила пальцы в волосы и потянула за них, словно таким образом могла избавиться от разрывающего череп давления. Глаза слипались. Я выпила целую кружку кофе – не помогло: веки не поднимались, и я, сложив руки перед собой на столе, опустила на них голову. Всего на секунду. Ведь я так устала. Только не спать! Спать опасно! Однако темнота окутала меня, просочилась в подсознание, вызывая к жизни новые воспоминания.
Глава 39
Я сняла одежду, трусики и засунула их поглубже в плетеную корзину в углу. Завтра все это выброшу. Больше не смогу носить. Ноги у меня так сильно дрожали, что я с трудом залезла в ванну, открыла горячую воду и опустилась на колени. Мне казалось, я никогда не смогу согреться. Я надолго замерла, и по рукам побежали мурашки. Сливное отверстие всасывало каскады воды вместе с моими слезами. Я потянулась за гелем и банной рукавицей и долго-долго терла себя, пока кожа не покраснела и не стала саднить, но все равно ощущала себя грязной. Грязной снаружи и грязной внутри. В памяти возникла картина последней ванны, которую мы принимали вместе. Я откидывалась к твоей груди, и ты нежно втирал мне в волосы шампунь. Мерцали свечи, пузырилась, навевая покой, пена с ароматом лаванды. Почему все так круто изменилось?