Она и правда смеялась, так легко и весело, что Дел невольно улыбнулся в ответ.
— Ты чего?
— Может, ты еще и вампир? А то я что-то часто кусаться стала, от тебя явно хорошего не наберешься.
Дел расхохотался и скатился набок, выскользнув из нее и прижавшись к ее виску губами.
— Так меня еще никто не обзывал — то «сексуальный маньяк», то «вампир», то «мальчик-чистюля».
Она сморщила веснушчатый нос.
— Это только показывает, что у меня нестандартное мышление, — и, удобно устроившись на животе, подперев голову кулачками и глядя ему в лицо, неожиданно заявила: — А еще я могу принести тебе кофе в постель. Я уже газ подключила!
На него напал приступ смеха.
— Ну, если еще и кофе, тогда мне в жизни нечего больше желать.
Карен зашевелилась, явно собираясь вылезать, но он схватил ее, прижал к кровати, снова плюхнувшись сверху — ему очень нравилось наваливаться на нее сверху — и сказал:
— Подожди, сейчас вместе встанем, я просто пошутил. И есть теперь жутко хочется.
Они не расставались ни на минуту — бродили по лесу, законопатили лодку и плавали по озеру, вычерпывая просачивающуюся воду консервной банкой, ловили рыбу — улова едва ли хватило бы Манци, но Карен страшно гордилась им и варила рыбный суп. Часами тихо сидели, спрятавшись в лесу, чтобы не спугнуть приходящих к воде оленей. Возвращались в дом, замерзшие и отсыревшие, и с радостью согревались и согревали друг друга.
Делу казалось, что за всю свою жизнь он никогда и ни с кем так много не разговаривал, как сейчас, с этой девочкой. Он рассказывал ей обо всем, что видел, что помнил, даже о книгах, которые когда-то читал — ей все было интересно. Сама она как-то обмолвилась, что бросила школу в пятнадцать лет, подумала и добавила:
— Может, когда вернемся в город, мне стоит пойти учиться, например, на кулинарные курсы?
О себе она говорила мало, а если Дел изредка спрашивал напрямую, как правило, уклонялась от ответов, переводя все в шутку. Даже когда он спросил, когда ее день рождения, Карен рассмеялась и сказала, что будет праздновать его в тот день, когда они познакомились — это и есть день ее рождения, и другого ей не надо.
Он не хотел давить на нее, она уже рассказала ему когда-то все, что считала нужным, и если не хочет больше об этом вспоминать — это ее право. Возможно, так лучше всего — забыть и начать жизнь с чистой страницы.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
В то утро Карен решила приготовить оладьи — хлеб кончился, а ехать куда-то за ним было лень, и они уже третий день откладывали это на завтра. Дел, принюхиваясь к вкусному запаху, сидел на пороге и развлекал ее рассказом о том, как он когда-то учился плавать в этом самом озере.
Полицейскую машину он увидел внезапно, когда она подъехала почти вплотную, очевидно, шум деревьев заглушил ее приближение. Из машины вылез полицейский, и Дел увидел, что еще один, постарше, сидит за рулем.
Полицейский, молодой рыжий парень лет двадцати, приближался неторопливо, держа руку на кобуре и осматривая его. Дел встал, удивившись про себя, как их сюда занесло, как вдруг второй полицейский, сидевший за рулем, издал невнятный возглас и выскочил из машины. Подскочив к Делу, он неожиданно хлопнул его по плечу и требовательно рявкнул:
— Ну?
Дел удивленно посмотрел на него, правда, его рыжий напарник смотрел с не меньшим удивлением. Полицейский явно обиделся.
— Ты что, псих, не узнаешь, что ли?
Только один человек называл Дела когда-то психом.
— Кэсси... — выдохнул он и с облегчением рассмеялся.
— Ну вот, узнал, наконец!
— Кэсси, — повторил Дел, обнял полицейского и стукнул кулаком по спине, — узнал, узнал, не сомневайся.
На самом деле узнать Кэсси было трудновато — они виделись в последний раз двадцать шесть лет назад, когда перед его отъездом в армию до полуночи пили в баре и договаривались устроить грандиозную попойку по случаю его возвращения. Было шумно и весело, набралась большая компания, человек двадцать, пожалуй. Многие из ребят тоже потом оказались во Вьетнаме, но Дел был первым.
Двадцать шесть лет...Тогда Кэсси был крепким и спортивным парнем с пышными волосами до плеч, а сейчас длинных волос не осталось и в помине — глубокие залысины украшали коротко стриженный череп. Зато на брюхе прибавилось, впрочем, он всегда любил поесть и хлебал пиво литрами. А вот привычка, разговаривая, хлопать собеседника по плечу — это как было, так и осталось.
— Мы заметили дымок и решили проверить, не залез ли кто в дом. А это ты. Давно приехал?
— Дней десять.
— И до сих пор в городе не был?
Дел смутился, почувствовав себя свиньей и попытался оправдаться:
— Да я тут... с девушкой.
Кэсси согнулся от хохота и снова хлопнул его по плечу.
— Да уж... Я и забыл, что ты сюда один не ездил. Надо же! Двадцать пять лет прошло, а ты все такой же. Развелся, говорят?
— Год назад.
— Да уж, — Кэсси кивнул, словно что-то соображая, — знаешь, она с самого начала какой-то... чужой была.
Дел не слишком хотел обсуждать эту тему, поэтому быстро спросил:
— Ладно, лучше скажи, а ты как?
— А я уже восемь лет здесь начальник полиции. До того в Балтиморе тоже в полиции работал. Женился, через пару лет развелся, еще там, так что сейчас снова в женихи гожусь, — Кэсси ухмыльнулся. — С девушкой-то познакомишь? Или чью-то жену там прячешь?
Не в силах противостоять этому напору, Дел рассмеялся и окликнул:
— Карен!
С момента, когда подъехала полицейская машина, из дома не было слышно ни звука, но когда он позвал, Карен тут же появилась, улыбнулась и пригласила их в дом.
На несколько секунд на маленькой кухне возникло столпотворение, вызванное отсутствием мебели. Усадив Кэсси на единственный стул, Дел притащил для себя толстое полено, мальчишке предложил перевернутое ведро, а Карен, налив всем кофе и поставив на стол тарелку дымящихся оладьев, удобно устроилась на сумке с припасами.
Мальчишка-полицейский смотрел на Дела с непонятным восхищением, не забывая, правда, отправлять в рот оладьи — одну за другой.
— Это Ланс, — кивнул на него Кэсси, — ты его мать должен помнить, рыженькая, на два класса младше нас — дочка миссис Даррен с почты. Сейчас она на почте работает, вместо матери.
— А... миссис Даррен? — нерешительно спросил Дел, боясь услышать неприятное известие.
— На пенсии. Пару месяцев назад ей семьдесят исполнилось — праздновали, полно гостей было. О тебе там тоже вспоминали.
— Обо мне? Через столько-то лет?
Кэсси оторопело посмотрел на него.
— А ты как думал? Чтобы когда-нибудь кого-нибудь из нашего города так на всю страну ославили, на моей памяти это впервые.
Дел подсознательно ждал чего-нибудь подобного, в городе его не могли не узнать. Он вздрогнул, напрягся, Карен незаметно придвинулась к нему и прислонилась плечом.
Не замечая, какое впечатление произвели его слова, Кэсси продолжал вещать:
— Я уж не помню, кто эту газету к Мэгги притащил, но узнали мы тебя сразу, — он запнулся, вопросительно взглянув на Дела и выразительно показывая ему глазами на Карен.
— Она знает, — коротко бросил Дел. Кэсси кивнул и продолжил:
— Мы сначала глазам своим не поверили — уж больно дерьмовая статейка-то была. К Марти толпой заявились, может, она что знает. Она прочитала, побелела вся и сказала, что ничему плохому про тебя в жизни не поверит. А кто из наших поверил бы? К Сэму хотели сходить, думали, он разберется, как же это вышло, что такое вранье напечатали, или, может, это все-таки не про тебя? — все ждали, когда он из Европы вернется. Так что ты у всех на слуху был, и газету все читали, только не верил никто, что ты убийца и все такое. А потом Сэм вернулся и сказал, что статья действительно про тебя и что ты еще лечишься после всего этого дела. И что факты многие точно изложены и про Вьетнам, и про работу твою, и про Колумбию, а уж они в газете вокруг этого полно всякого дерьма наплели, — он вспомнил, что стоит выбирать выражения и покосился на Карен. — Ну, мы с ребятами тоже так решили, что все ты правильно делал, так и надо было, а те, кто написали статью эту, — суки поганые. А ты говоришь, кто тебя помнит через столько лет...
Карен не все понимала из разговора, имена были ей незнакомы, но одно было ясно — те люди, которые знали Дела, не могли поверить ни во что плохое про него! Вставая, она незаметно погладила его по руке.
Поставила на огонь кофейник, достала из еще теплой печки миску с оладьями и добавила на тарелку, прислушиваясь к монологу Кэсси, вроде бы он говорил уже о другом, а на самом деле — все о том же:
— На похороны твоей матери весь город пришел. Вот про кого сказать можно было — настоящая леди! Все ее уважали, да и деда твоего в городе до сих пор старики вспоминают — завидуют. Твоя-то... Мэрион с дочкой — тоже приехали, в стороне стояли. У нас все знали, что миссис Бринк с ней двадцать лет не разговаривала, и больше к Марти обращались.
— А Марти что?
— По-прежнему такая же строгая. На них и глазом не повела.
Дел усмехнулся. Карен обрадовалась, что он уже не так напряжен и нежданные гости, кажется, не огорчили его. Заварив кофе, она поставила на стол полный кофейник и добавила на тарелку еще оладьев — благодаря рыжему мальчишке они исчезали удивительно быстро. Чуть поколебавшись, достала бутылку виски и тоже поставила на стол. Кэсси восхищенно взглянул на нее и плеснул в кофе изрядную толику, хлопнув потянувшегося было к бутылке мальчишку по руке.
Налив Делу кофе, она вернулась на свое место и снова прислонилась к нему плечом. Кэсси допил и закончил — про статью:
— А газета так у Мэгги и лежала, и все ее читали, а потом пропала куда-то — наверное, кто-нибудь на память спер. А фотографию мы увеличили, она у Мэгги до сих пор висит. Приедешь — посмотришь. Когда ты в город-то собираешься?
— Да мы думали — завтра.
— Сегодня суббота, — нерешительно начал Кэсси, — ты понимаешь... И девушку фирменным блюдом угостить бы надо!