У меня было такое чувство, будто я вернулся домой из долгого путешествия. Нас встречали почти как героев. Да, температура на улице снова опустилась ниже нуля, но на душе у меня было очень тепло.
В половине восьмого мы стали собираться домой.
После всего случившегося я напрочь забыл о сломанной транспортной карте. Забравшись в автобус, я попытался придать проездному товарный вид, но вместо этого чуть окончательно его не доломал. Многие водители не разрешили бы мне воспользоваться карточкой в таком состоянии, но в тот вечер нам попалась добрая душа.
– Давай сюда, – пробасил водитель, глядя на мои мучения.
За несколько секунд он привел карту в порядок, считывающее устройство довольно пикнуло и пропустило меня в автобус.
– Вот так, – улыбнулся водитель.
– Спасибо огромное, вы нас спасли, – от души поблагодарил его я.
Автобус полз по заснеженным улицам со скоростью улитки, но теперь я был этому даже рад. Все мрачные мысли унесло метелью, и меня переполняла тихая радость. А еще я до сих пор не мог поверить, что люди со станции «Эйнджел» настолько привязались к нам с Бобом. Да, я знал, что мы популярны, но теперь понял, что нас по-настоящему любят. От этого слезы наворачивались на глаза.
Я смотрел на проплывающие мимо дома, заглядывал в окна, за которыми переливались огнями наряженные елки, и думал о том, как мне повезло. Да, жизнь меня потрепала, и черных полос в ней было куда больше, чем белых (правда, в этом я должен прежде всего винить самого себя). Но это не так уж важно. Главное, что на пути мне не раз и не два встречались добрые люди – социальные работники, психологи и просто случайные прохожие, – которым не в тягость было поддержать человека, вылетевшего на обочину жизни. Лондон может показаться недружелюбным городом, но лишь на первый взгляд. На самом деле здесь живет очень много хороших людей. Таких, как водитель автобуса, например. Да, возможно, он не сделал ничего особенного, но именно такие отзывчивые, добрые люди столько раз помогали мне удержаться на плаву, что я уже сбился со счету.
И то, что случилось сегодня у станции «Эйнджел», только подтверждает мои слова. Ведь никто не заставлял наших знакомых дарить нам деньги и открытки. Они сделали это исключительно по велению сердца в преддверии Рождества. Благодаря им я тоже ощутил Божье благословение.
Но какой-то червячок неутомимо грыз меня изнутри. Люди были так добры к нам с Бобом, и чем я им отплатил? Боюсь, я не смог толком выразить свою благодарность. И не только сегодня. Ладно, в предыдущие годы это было вполне объяснимо – чаще всего я был просто не в состоянии даже сказать спасибо: либо злился на весь мир, либо кайфовал, приняв очередную дозу. Но теперь все изменилось. Я стал другим человеком. И оправдывать свою неблагодарность мне больше нечем. Тогда в автобусе на меня словно снизошло озарение. Ведь теперь я могу отблагодарить всех, кто мне помог! И этот шанс я не упущу.
В магазине по пути домой я кинул по сорок фунтов на газ и электричество. Теперь мне точно хватит денег, чтобы провести праздники в тепле и со всеми удобствами. А ведь пару лет назад я бы и не подумал так распоряжаться деньгами. Скорее всего, я потратил бы их на дозу – и был бы в каком-то смысле счастлив. Но теперь я хотел от жизни большего. И мне было о ком заботиться.
Боб тихо сидел у меня на плечах; он не возился, но я чувствовал, что кот устал и замерз. Да мне и самому не терпелось вернуться домой и включить отопление, чтобы рыжий мог снова устроиться на своем любимом месте у батареи.
Взяв бутылку молока и еды для Боба, я поставил покупки на прилавок.
– Что-нибудь еще? – спросил продавец.
– Нет. Хотя подождите, – спохватился я, вспомнив об озарении в автобусе.
Я кинулся к небольшой витрине с канцтоварами, где лежали рождественские открытки. Выбор был невелик; оно и понятно, большинство людей покупает красивые открытки за несколько недель до праздников. И все же, порывшись, я нашел небольшие симпатичные наборы с незамысловатыми поздравлениями. В каждом наборе было по двенадцать открыток. Я взял два.
– Наверное, у вас много друзей! – заметил парень за прилавком, пробивая чек. Это была ни к чему не обязывающая реплика, продавец просто пытался поддержать разговор, но его слова заставили меня задуматься.
– Знаешь, а ты прав, – кивнул я, вернулся к витрине и достал еще четыре набора. – Эти я тоже возьму.
Глава V. Улыбающиеся мордочки
Метеорологи по-прежнему предрекали арктический антициклон. Когда я утром включил телевизор, диктор как раз сообщал, что нынешняя зима признана самой холодной за последние сто лет. После этого пошли сюжеты о людях, попавших в беду из-за обрушившейся на Англию непогоды. Дороги замело, сотни машин стояли, попав в снежные заторы, аэропорты отменяли рейсы, торговые центры закрывались. В Хитроу дело дошло до драки, когда пассажиры поняли, что, вполне возможно, застряли в Лондоне на все праздники. Кто-то уже назвал происходящее Рождеством в аду. И еще вчера утром я бы с ним согласился. Но с тех пор многое изменилось.
Правда, пересидеть непогоду дома я все равно не мог: нужно было купить Бэлль и Бобу хорошие подарки, а также заработать немного наличности на всякий случай. Еще я хотел положить денег на телефон, чтобы поздравить отца с Рождеством (в последнее время наши отношения стали налаживаться). Но самое главное, я должен был поехать на станцию «Эйнджел» и кое-что сделать.
Покормив Боба завтраком, я залил себе хлопья горячим молоком.
– Реклама называет это центральным отоплением для детей, – сказал я, задумчиво глядя в тарелку. – Посмотрим, как оно работает у детей, которым уже исполнилось тридцать, – подмигнул я коту.
По телевизору снова передавали прогноз погоды. Когда синоптики опять заговорили о понижении температуры и очередных катаклизмах, я решил, что с меня хватит:
– Пойдем, Боб. Чем быстрее мы все сделаем, тем быстрее вернемся домой.
На улице по-прежнему было белым-бело, но дороги за ночь расчистили, так что автобус бодро повез нас в сторону станции «Эйнджел». Когда мы добрались до своего места, я, как обычно, выложил журналы, а потом достал из рюкзака открытки. Вчера я засиделся до поздней ночи, но подписал всего лишь половину – и пошел спать с ноющей рукой в дополнение к ноющей спине. Еще двадцать открыток остались неподписанными, но я собирался быстро это исправить.
Как и вчера, многие прохожие приветствовали нас, будто мы были их давно потерянными родственниками.
– Наконец-то вы вернулись! – сказала девушка по имени Бернадетт, моя постоянная покупательница, работавшая в офисе недалеко от станции.
Когда она присела, чтобы погладить Боба, я взял чистую открытку и написал: «Счастливого Рождества, Бернадетт! С любовью, от Джеймса и Боба». Под своим именем я нарисовал сердечко, а под кошачьим – улыбающуюся кошачью мордочку с усами и острыми ушками.
Бернадетт явно была тронута неожиданным подарком.
– Какая прелесть, – прошептала она и прижала ладонь к лицу, словно хотела смахнуть слезу. – Знаете, я каждый раз так радуюсь, когда вижу вас двоих. Сразу на душе становится светлее. Особенно если там все не ладится. – И она кивнула на офисное здание у метро.
– Всегда пожалуйста, – улыбнулся я. – С наступающим Рождеством!
– И вас, – искренне сказала Бернадетт.
Проводив ее взглядом, я радостно потрепал Боба по макушке:
– Ну вот, одного покупателя осчастливили! Посмотрим, сколько еще людей благодаря нам сегодня улыбнутся.
Я решил, что подарю открытку каждому покупателю «Big Issue», независимо от того, знаю я этого человека или нет. Чистые открытки я отложил для постоянных клиентов, а те, что уже подписал, буду раздавать всем остальным.
Далеко не все реагировали на неожиданный подарок, как Бернадетт. Один парень, купивший журнал, посмотрел на открытку так, будто я пытался вручить ему письмо об увольнении. Я не сомневался, что он выбросит ее в ближайшую урну, но нисколько не переживал по этому поводу. Главное, я свое дело сделал.
Мы с Бобом без открыток тоже не остались.
– Я видела вас вчера вечером, но не взяла с собой подарок. – Мэри, наша постоянная покупательница, протянула большой синий конверт, подписанный «Джеймсу и Бобби». Понятия не имею, почему она так назвала моего кота, ну да ладно, я не против.
– Спасибо, Мэри. Поболтай пока с Бобом, то есть с Бобби, а у меня тоже кое-что для тебя есть.
При виде открытки ее лицо осветилось улыбкой.
– Не сомневайтесь, она займет достойное место на каминной полке! – заверила нас Мэри.
Одна тихая, застенчивая дама, которая обычно молча любовалась Бобом, на этот раз пришла с открыткой и подарком.
– Ничего особенного, просто мышка с кошачьей мятой, – пробормотала она, смущенно протягивая мне сверток.
– Вы очень добры, Боб обожает такие игрушки, – улыбнулся я.
Дама поборола застенчивость и задержалась, чтобы поболтать с нами несколько минут.
– Что собираетесь делать на Рождество? – спросила она, почесывая Боба за ухом.
Кот довольно жмурился, всем своим видом показывая, что не против такого фамильярного обращения.
– Да ничего особенного. Посидим вдвоем перед телевизором, поедим чего-нибудь вкусного.
– Звучит заманчиво, – сказала дама.
– Не слишком, по сравнению с тем, что устраивают другие.
– Да, но, думаю, вы будете куда счастливее них. Вы проведете Рождество с тем, кто делает вас счастливым и даже не думает с вами ругаться. Так что в вашем доме будет куда больше любви, чем во многих домах Лондона.
Ее слова меня озадачили. Никогда не смотрел на проблему под таким углом. Каждый день мимо нас проходили сотни людей, и я порой пытался представить, чем они живут, куда спешат по утрам и куда возвращаются вечером. Если судить по лицам, большинство людей не чувствовали себя особенно счастливыми – они выглядели напряженными и измотанными. Так что стеснительная дама, возможно, была права. Да, скорее всего, у них есть стабильная работа, хорошее жилье, им не приходится считать каждый пенни, и в этом отношении они, конечно, удачливее меня. Но после того, как я встретил Боба, мой дом наполнился теплом и уютом, которые, как поет одна знаменитая четверка, не купишь ни за какие деньги. Вместе с Бобом в мой дом пришла любовь. Мысль об этом не покидала меня до конца дня.