– Это потому, что тётя Лена Реутова отдалилась от мамы и Терезы, когда я ещё был маленьким.
– То есть вы уже были?
– Был, – подтвердил Журавлёв.
– Выходит, что втроём они дружили долго?
– Выходит, что так, – согласился Михаил Журавлёв.
– Что же заставило их раздружиться?
– Я даже не знаю, – задумчиво произнёс Михаил Матвеевич.
– Может быть, в жизни подруг произошло какое-нибудь значительное событие?
Журавлёв наморщил лоб. И спустя некоторое время выдал:
– Если только можно считать значительным событием развод.
– Развод? – брови Андрианы взлетели вверх.
Журавлёв кивнул.
– Чей развод?
– Тёти Лены!
– То есть Реутова разошлась с мужем?
– Совершенно верно!
– Как она сама отнеслась к своему разводу?
– Насколько я помню, тётя Лена тяжело переживала. У неё глаза были постоянно на мокром месте. Моя мама часто говорила ей, что с мужем нужно помириться. Что они просто созданы друг для друга, но уж больно оба горячие.
– А что считала по этому поводу Тереза Лаврентьевна?
– При мне она говорила тёте Лене, что разбитую вазу не склеишь, и маме она говорила, что муж тёти Лены отрезанный ломоть.
«Как можно вести такие разговоры при ребёнке?» – подумала про себя Андриана Карлсоновна. Выбора у неё не оставалось, и она продолжила расспрашивать Журавлёва:
– А что говорила сама Реутова?
– Тётя Лена ничего не говорила, только плакала.
– У Реутовых были дети?
– Нет, – ответил Михаил Матвеевич. – Но я слышал, как мама спорила с тётей Терезой.
– О чём?
– Тогда я ничего не понял. Но, став взрослым, сообразил, что разговор шёл об аборте.
– Реутова сделала аборт? – вырвалось у Андрианы, и лицо её тотчас стало пунцовым.
– Этого я не знаю, – признался Журавлёв. – Просто Тереза Лаврентьевна говорила, что от сорняков нужно избавляться вовремя, а мама кричала: «Что ты такое говоришь, Тереза! Ребёнок, тем более от любимого мужчины, не может быть сорняком».
– И вы не знаете, чем закончилась эта история?
– Понятия не имею, – признался Журавлёв.
– Но почему всё-таки Реутова прекратила отношения с Ананьевой и вашей мамой?
– Не знаю. Я тогда был ребёнком, и меня это как-то не интересовало.
– Вы помните отчество Реутовой?
– Помню. Максимовна она.
– У вас есть ее телефон?
– Откуда!
– Но вы хотя бы помните, где она живёт?
– Вы хотите сказать, жила. Тётя Лена могла сто раз поменять свой адрес.
– Хорошо, жила, – согласилась Андриана Карлсоновна и подумала о том, что раньше люди редко меняли место жительства. И, возможно, в прежней квартире остались родственники Елены Реутовой, или новым адресом удастся разжиться у соседей. Не все же они разлетелись из старых гнёзд.
– Тётя Лена жила на Полевой, – ответил Журавлёв. – Номер дома я не помню, но он стоит первым с угла. Подъезд средний, квартира находится на четвёртом этаже, расположена так же, как и квартира мамы.
– Извините, Михаил Матвеевич, – но я не была у вашей мамы в гостях и поэтому не знаю, с какой стороны её квартира, – сказала Андриана.
– Ах да, – хлопнул себя ладонью по лбу мужчина, – я это совсем выпустил из виду. Квартира находится как раз напротив лестницы, поднимаетесь и сразу взглядом упираетесь в неё.
– Теперь поняла, – кивнула Андриана Карлсоновна. И спросила: – Вы сейчас, наверное, пойдёте навестить свою маму? – Она так и не сказала ему, что Агнию Артемьевну подозревают в убийстве собственного жениха.
– Нет, – ответил Журавлёв, – маму я навещу, но не сразу. Сначала я позвоню тёте Терезе, справлюсь у неё о самочувстивии мамы и скажу, чтобы она подготовила её к тому, что я приехал. Потом я собираюсь поговорить с её лечащим врачом и сходить к следователю, что ведёт дело об убийстве Крупенникова. Как вы думаете, он не откажется от разговора со мной? – спросил Журавлёв.
– Не должен, – ответила Андриана Карлсоновна. Но особой уверенности в её голосе не было.
Глава 21
Распрощавшись с сыном Евстратовой, Андриана решила задержаться в уличном кафе на набережной и, что называется, заморить червячка. Вскоре на выбранном ею столике уже стояла тарелка с двумя пирожками, плошка с салатом из тепличных овощей и вазочка с мороженым. Она долго думала о том, заказать ли ей кофе или предпочесть чай. Андриана подозревала, что оба напитка здесь не лучшего качества. Официантка, догадавшись о раздирающих Андриану Карлсоновну сомнениях, посоветовала ей заказать чай из мяты. И сыщица прислушалась к совету девушки. Попробовав напиток, она поняла, что не прогадала.
Расплатившись за скромную трапезу, сыщица прошла по набережной в обратном направлении, поднялась по лестнице на пешеходную улицу и по ней дошла до стоянки, на которой оставила свой мотоцикл.
Так как она находилась недалеко от прежнего места проживания Елены Реутовой, то решила заехать и узнать, где она теперь может ее найти.
На двери подъезда, в котором когда-то жила подруга Терезы и Агнии, был домофон, но он по какой-то причине не работал, и дверь была распахнута настежь. Поэтому Андриана Карлсоновна беспрепятственно вошла в подъезд и поднялась по лестнице на четвёртый этаж. Её взгляд упёрся в квартиру № 35.
Сыщица подошла к двери и нажала на звонок. Раздалась музыкальная трель, которая звучала не меньше тридцати секунд. Всё это время из помещения не было слышно ни единого шороха. И вдруг дверь настолько резко распахнулась, что Андриана невольно отшатнулась. На пороге стояла маленькая девочка, которая с нескрываемым интересом рассматривала сыщицу. Наконец, по-видимому, удовлетворившись увиденным, она спросила:
– Вам кого?
– Добрый день, – произнесла Андриана и спросила, в свою очередь: – А взрослые дома есть?
– Я взрослая, – ответила девочка и снова буквально пришила к лицу Андрианы свои круглые светло-голубые глаза, похожие на пуговицы.
– Я понимаю, – кивнула сыщица, – что вы взрослая. Но я хотела бы поговорить с вашей мамой или бабушкой.
– Назовите имя, отчество и фамилию того, кто вам нужен, – проговорило самоуверенное дитя и ворчливо добавило: – А то сейчас столько мошенников шляется.
«Так зачем же ты открываешь дверь, даже не спросив, кто за ней?» – чуть не вырвалось у Андрианы. Но она сдержалась и ответила:
– Мне нужна Елена Максимовна Реутова.
– Приходите завтра в это же время, – ответила девочка и захлопнула дверь буквально перед носом Андрианы.
– Она что, будет дома? – прокричала сыщица в закрытую дверь. Но ей никто не ответил. Она хотела было позвонить снова, но передумала, решив не испытывать судьбу. К соседям она тоже звонить не стала, решив про себя: «Завтра, так завтра».
Ей пришло в голову, что девочка могла просто разыграть её, но сыщица отмахнулась от этой мысли, почему-то уверенная в том, что завтра узнает всё.
Андриана Карлсоновна не спеша спустилась вниз по лестнице, вышла из подъезда, оседлала мотоцикл и двинулась в сторону своего дома.
Тут-то ей опять вспомнилась старшая по дому Мария Остаповна Шляпа и её собственная злосчастная плита, приобретённая чуть ли не по цене подержанного автомобиля. Преувеличение, конечно, в этом было, но не такое большое, как можно было бы подумать.
Однако Андриана расценила это напоминание собственного подсознания не как желание её помучить, а как намёк на то, что пора бы познакомиться с одной из интимных подруг Анатолия Ивановича Крупенникова, Нелли Фёдоровной Махогоновой.
Сквозь шум мотора сыщица услышала звук телефона. Пришлось притормозить. Взглянув на высветившийся номер, Андриана поняла, что это Ананьева.
– Здравствуйте, Тереза Лаврентьевна, – отозвалась она, – что-то случилось?
– Здравствуйте, Андриана Карлсоновна! К счастью, ничего плохого. Я хотела вам сообщить, что приехал Миша, сын Агнии. Он только что мне звонил.
Ананьева сделала паузу, вероятно, надеясь на то, что сыщица как-то прореагирует на её сообщение, но та промолчала. Андриана Карлсоновна вовсе не собиралась сообщать Терезе Лаврентьевне о своей встрече с Журавлёвым и тем более посвящать её в детали произошедшего между ними разговора. Сыщица считала, что сын Агнии Евстратовой взрослый человек и если он сочтёт нужным, то сам расскажет подруге матери о встрече с ней. Хотя она сомневалась, что он так поступит.
Не дождавшись ответа сыщицы, Ананьева сказала:
– Я надеюсь, что приезд Миши и Лидочки пойдёт на пользу Агнии.
– Я тоже на это надеюсь, – ответила Андриана.
– Меня очень беспокоит то, что следователь подозревает Агнию в убийстве Толи, – пожаловалась собеседница.
– Меня это тоже беспокоит, – призналась Андриана Карлсоновна, – но я не сомневаюсь в том, что скоро всё разъяснится. А пока же доктор Ключевский никакому следователю не позволит тревожить Агнию Артемьевну.
– Дай-то бог! – вырвалось у Терезы Лаврентьевны. – Агния ещё достаточно слаба, и её организм просто не вынесет ещё одного потрясения. Да ещё в виде незаслуженного обвинения её в гибели любимого человека! – с негодованием проговорила женщина.
– Вы правы, Тереза Лаврентьевна! Этого допускать нельзя.
– Вся надежда на доктора Ключевского. Он-то уж точно не поверит в этот бред. И как лечащий врач, запретит её посещение следователю.
– Да, – согласилась Андриана, – до тех пор, пока она не выздоровеет.
– Что вы хотите этим сказать? – насторожилась Ананьева.
– Только то, что, когда полностью поправится, никакой доктор не сможет запретить следователю допросить её.
– Что вы такое говорите?! – возмутилась женщина.
– Но я надеюсь, – поспешила успокоить её Андриана Карлсоновна, – что до той поры все точки уже будут расставлены над «i».
– Я тоже надеюсь на это, – пробормотала женщина тихо.
– Тереза Лаврентьевна! Вы не помните, где ваша подруга познакомилась с Анатолием Ивановичем?
– Как где? – удивилась женщина. – В филармонии!
– Вы были в это время с ней?
– Нет, – ответила Ананьева и добавила виновато: – Я не хожу с Агнией и филармонию. – У меня от громкой музыки болит голова, и я устаю сидеть столько времени на одном месте! Это же так скучно, – пожаловалась она вполне искренне.