У Сьюзен слова Дэвида вызвали улыбку, но мысли ее путались, оттого что рядом был Коннот. От его горячего взгляда ее сердце пустилось вскачь.
Затаив дыхание, Сьюзен наблюдала за ним. Вот он повернулся – элегантно и одновременно стремительно, подошел к камину, облокотился о полку. Его загорелая рука, ухоженная, красивая, несмотря на небольшие белые шрамы, резко выделялась на мраморе.
Услышав сказанное Дэвидом, он улыбнулся, и это была открытая, искренняя улыбка, совсем непохожая на ту, какая предназначалась ей, и напомнила того, прежнего Кона. Ах, если бы он опять улыбнулся ей, как прежде!..
Но об этом нечего и мечтать. Она присоединилась к разговору о местных достопримечательностях и не позволила себе ни разу взглянуть на Кона, но все равно думала только нем. Конечно, она понимала, что это всего лишь реакция ее тела, поскольку ничего подобного не испытывала целых одиннадцать лет и это невозможно было подавить усилием воли.
Сможет ли она расстаться с Коном, не испытав, как изменилось со временем желание двух людей, ставших взрослыми?.. И не хотела ли она подсознательно стереть из памяти воспоминания о лорде Райвенгеме и капитане Лавале, побывав в постели Кона?
Когда де Вер и Карслейк принялись что-то горячо обсуждать, Коннот воспользовался случаем поговорить со Сьюзен.
– Твой брат превосходный управляющий. Де Вер в восторге от его административных способностей.
– Да, он очень неглуп, – кивнула Сьюзен, пригубив вина, но посмотрела не на него, а на брата.
– Он вроде бы прихрамывает, или мне это показалось? Какая-то травма?
Она немного помедлила, прежде чем ответить:
– Насколько мне известно, прошлой ночью он ввязался в драку. Из-за женщины.
– Ну и как? Победил?
– Понятия не имею.
– Впрочем, да, о таких вещах брат едва ли стал бы рассказывать сестре, пусть и старшей. Тебя не возмущает, что он относится к тебе покровительственно?
Сьюзен заинтересованно взглянула на него: неужели заметил ее раздражение?
– Так уж повелось, милорд. Потому-то я и предпочитаю работать.
– Это очень по-американски, – заметив ее удивленный взгляд, Кон пояснил: – Стремление к независимости. Чем же вы намерены заняться, когда покинете это место, мисс Карслейк?
– Я еще не решила, милорд. Что вы думаете о Штатах? Полагаете, они смогут процветать и далее?
Потом она заговорила о разных формах правления, чем окончательно озадачила Коннота. Ведь он умышленно предлагал ей шанс, а в ее словах не было и намека на желание пофлиртовать.
Неужели она надеялась, что ее внешность сделает за нее всю работу? Опять?
Э-э… нет. Он уже научен горьким опытом.
Когда пришла Дидди и объявила, что обед подан, Сьюзен, поблагодарив ее, оперлась на предложенную Коном руку и повела всех в столовую. За последние годы этим помещением пользовались редко, и столовая, несмотря на отполированную мебель и цветы, производила странное впечатление заброшенности.
Массивная мебель темного дуба создавала мрачную атмосферу, хотя Сьюзен приказала сложить стол до минимальных размеров и зажечь свечи. Даже стулья с резными спинками и обитыми красным бархатом подлокотниками и сиденьями казались громоздкими.
Они уселись вокруг стола, словно судьи, собравшиеся рассмотреть дело об обеде. Как и во всех других комнатах нижнего этажа, здесь имелись застекленные двери, выходившие во двор, но сейчас они были закрыты. Снаружи еще не стемнело, но два канделябра, отбрасывавшие круги света, создавали впечатление тайного совещания.
Сьюзен почти ожидала, что Кон вот-вот стукнет молотком, призывая к вниманию, и обвинит Дэвида в том, что именно он капитан Дрейк, но вместо этого вошла Джейн с супницей. Сьюзен внимательно проследила, правильно ли все делается, потом попробовала, каков суп на вкус, и отставила тарелку в сторону. Сегодня она играла роль мисс Карслейк, и ее мысли были заняты совсем другим.
Дэвид втянул Коннота в разговор о его доме в Суссексе, и Сьюзен с интересом прислушивалась к их беседе, вспоминая, что раньше Кон с огромной теплотой рассказывал о своем доме. Ее порадовало, что эта любовь сохранилась. Значит, у него есть и любимый дом, и любимая женщина. Она искренне радовалась за него.
Приличия требовали уделить внимание также де Веру, и Сьюзен спросила:
– Надеюсь, вы довольны своим пребыванием в Крэг-Уайверне, сэр?
– Ну-ну, перестаньте, милая леди! Вы сейчас мисс Карслейк, гостья.
Она не поняла, что это было: упрек, напоминание или просто насмешка.
Сьюзен проглотила ложку супа, потом парировала:
– Знаете, я одна в двух лицах, мистер де Вер. Едва ли кто-нибудь сумеет заставить бездействовать часть своего существа по собственному усмотрению.
– Хоть иногда очень хочется это сделать…
Он был прав.
– Возможно, это и реально, если приложить усилие, – Сьюзен посмотрела на секретаря. – А вы, мистер де Вер, тоже двуликий Янус. Выражение вашего лица – беззаботное, праздное – тут же меняется и становится серьезным, деловым, когда речь заходит о канцелярской работе.
– Вот и не угадали. Канцелярская работа меня возбуждает, есть в ней что-то завораживающее, вам не кажется? Особенно запутанные счета. Каждая статья представляет собой кусочек мозаики.
– Крэг-Уайверна? Едва ли это стоит ваших усилий.
– Мозаика есть мозаика. Иногда мы складываем ее по кусочкам ради развлечения. Но чтобы сложилась картина, требуется время. Я складываю картину, которая составляет часть жизни Крэг-Уайверна, и она меня интересует. Как и вы, мисс Карслейк.
– Я? – удивленно переспросила Сьюзен, оцепенев от страха.
– Вы. Вы поразительная женщина. Я уже говорил Уайверну, что вы мне напоминаете ангела эпохи Возрождения.
Она чуть не расхохоталась.
– И что он на это ответил?
– Разумеется, согласился. Ваше лицо слишком красиво, чтобы быть мужским, и черты его слишком правильны, чтобы быть красивым женским…
В это время вошла Джейн, чтобы убрать суповые тарелки, и это дало Сьюзен время подумать.
– Похоже на оскорбление, мистер де Вер.
– Послушайте, я не так глуп, чтобы оскорблять вас в присутствии двух ваших горячих защитников! Вы невероятно привлекательны… – его слова дали ей повод взглянуть на Кона и Дэвида, поглощенных разговором. Он назвал их ее двумя горячими защитниками? – Но и флиртовать с вами вряд ли разумно.
– У меня здесь так мало возможностей пофлиртовать, – Сьюзен поставила локоток на стол и, опершись подбородком на ладонь, с улыбкой заметила: – И знаете, в вашей внешности тоже есть что-то такое… ангельское.
Как давно она не играла в такие игры!
– Слишком красив, чтобы быть мужчиной? – пробормотал де Вер. Игра его не только забавляла, но и настораживала.
– Но несмотря на это, вы очень привлекательны.
Он усмехнулся:
– Интересно, чем занимаются два ангелочка, когда остаются наедине? Может, нам следует это узнать, мисс Карслейк?
Сьюзен опустила руку и выпрямилась на стуле; она не могла допустить кокетства даже в шутку.
– Думаю, это ни к чему. Полагаю, они молятся.
– Или танцуют на острие иголки, откуда можно легко упасть…
Обернувшись, она обнаружила, что Кон внимательно смотрит на них. Судя по всему, он слышал весь их разговор от первого слова до последнего.
– Хочу предупредить вас, что де Вер не граф, – холодно проговорил Кон, глядя на нее.
– О господи! Как же это я оплошала?
– Он наследник весьма неплохого поместья в Дербишире, – продолжил Коннот, – если, конечно, отец, который не одобряет поведение сына, не лишит его наследства. Если вы не остановили свой окончательный выбор на Уайверне, то, возможно, стоит попытаться.
Ее ответная улыбка была такой же неестественной, когда она тихо, чтобы двое других мужчин за столом не услышали, спросила:
– А у меня есть шанс заполучить Уайверн?
Он замер, без улыбки глядя на нее: «Рискни, Сьюзен, и узнаешь. Соблазни его снова, если он колеблется». Это был вызов, но он не сомневался, что она не сможет.
Ей отчаянно хотелось открыто поговорить с ним о прошлом, попытаться вернуть дружбу и доверие друг к другу. Он был все еще обижен, не доверял ей, и не без оснований, и она не знала, как это изменить. Что бы ни говорила, слова тут не помогут.
– А вы, милорд? – спросила Сьюзен, сосредоточив внимание на тарелке. – Какие у вас честолюбивые планы?
– Честолюбивые планы? – повторил Кон самым вежливым тоном. – Я хочу мира, мисс Карслейк, мира во всем мире и в личной жизни, мечтаю о простой деревенской жизни и желаю, чтобы было спокойно и уютно жить тем, кого люблю.
Она вздохнула с облегчением. Слава богу, они нашли безопасную тему для разговора!
– Вы имеете в виду свою матушку и сестер?
– И леди Анну.
У Сьюзен перехватило дыхание. Она пыталась без эмоций воспринять мысль о его избраннице, но это было слишком трудно. Она надеялась, что никто не заметил, как замерла ее вилка; великолепный лобстер показался вдруг глиной, и она с величайшим трудом проглотила кусочек. Между ними больше ничего нет, так почему при напоминании о том, что он скоро женится, у нее мучительно сжалось сердце?
Сьюзен сделала глоток вина и спросила, очень надеясь, что говорит нормальным голосом:
– Интересно, понравится ли вашей будущей супруге Крэг-Уайверн?
– Нет. У нас с леди Анной во всем поразительно сходятся мнения.
– Теперь я понимаю, почему вы не намерены жить здесь, милорд, – Сьюзен почувствовала, что смогла выбраться из трясины и нащупала под ногами твердую почву. Пусть это была и не та почва, на которую она рассчитывала, но все же…
– Я не люблю деревенскую жизнь.
Его слова, как видно, с трудом доходили до ее сознания, и она поняла, почему. Он пытался сказать, что даже если бы ей каким-то образом удалось женить его на себе, она все равно не получила бы тот приз, к которому стремилась.
«Ах, Кон, неужели мы так и не поймем друг друга?»