У нее отлегло от сердца, и она рассмеялась:
– А после этого турнир по выпивке в «Черном буйволе»? Постарайся только не ввязываться в очередную драку, дорогой.
Он поцеловал ее в щеку:
– Ты тоже. Постарайся не пересекаться с Уайверном.
Сьюзен поела в своей комнате – обслуживала ее, как и положено, служанка, – потом попробовала почитать. Это был роман сэра Вальтера Скотта «Гай Мэннеринг». Всего несколько дней назад она с симпатией относилась к описанным там высоким чувствам, но теперь переживания героев стали казаться ей смехотворными по сравнению с теми, что преподносит ей жизнь.
Отложив роман, она взяла книгу о насекомых и заставила себя сосредоточиться на ней, чтобы не думать ни о контрабандистах, ни о друзьях, ни о любовниках.
В дверь постучали, и показалась физиономия Мэйси.
– Граф желает поговорить с вами, мэм. Они все еще сидят в столовой.
Опять? Вместо страха она вдруг почувствовала надежду. Вот дурочка! Ведь они друзья… всего лишь.
Тем не менее ей стало любопытно, и она переспросила:
– Они?
– Граф и мистер де Вер, мэм, – уточнила Мэйси, как будто та сморозила глупость.
И впрямь глупо было спрашивать, но зато она узнала, что граф не один.
Сьюзен понимала, что де Вера едва ли можно считать образцом респектабельности, но можно было с уверенностью сказать, что Кон не позволит себе ничего предосудительного в его присутствии.
– Спасибо, Мэйси.
Она взглянула на себя в зеркало, хотела было надеть чепец и кружевную косынку, но решила, что теперь в этом нет необходимости, ведь они друзья.
Потом подумала, не переодеться ли в нарядное платье, привести в порядок волосы… но ведь они всего лишь друзья…
Сьюзен успокоилась, расправила плечи и быстрым шагом направилась в столовую.
Кон в расслабленной позе сидел возле стола с полупустым стаканом бренди в руке и задумчиво улыбался. Графин с бренди был более чем наполовину пуст. Де Вер стоял у окна, и глаза его лукаво поблескивали. Любопытно было бы узнать, что за мысли бродят в его голове.
Очевидно, мужчины решили обойтись без формальностей: оба были без галстуков, в рубашках с расстегнутым воротом.
Кон, глядя на нее, сделал глоток.
– Вы хотели меня видеть, милорд?
Но вместо графа ответил де Вер:
– Мы хотели бы взглянуть на эту камеру пыток, мисс Карслейк.
Кон вскинул брови, давая понять, что считает это глупой затеей, но возражать не стал.
– Сейчас? – удивилась Сьюзен, глядя то на одного, то на другого. – Не лучше ли отложить это до завтра?
– А что, покойный граф посещал ее при дневном свете? – уточнил Кон.
– Нет, но…
– Значит, и мы пойдем туда когда следует. Не беспокойтесь, мы готовы к лицезрению всех ужасов. Де Веру, например, просто не терпится все это увидеть. Но если вы боитесь, то покажите, куда идти, и мы доберемся туда сами.
– Я боюсь? – Сьюзен повернулась к Кону. – Никогда не была трусихой.
Заметив насмешливую искорку в его взгляде, она поняла, что он умышленно над ней подтрунивает. Беда в том, что друзья слишком хорошо знали друг друга, даже если их разделяет расстояние в одиннадцать лет.
Она взяла со стола канделябр.
– Все это скорее смешно, чем ужасно. Но если вам хочется посмотреть, пойдемте.
Сьюзен пошла впереди мужчин к винтовой лестнице, что вела вниз, очень узкой, в соответствии со средневековыми традициями, и спускаться по ней, особенно с канделябром в руке, было трудно. Она взяла его в левую руку, правой подхватила юбки, и вдруг почувствовала, как кто-то тронул ее за плечо. Ну не кто-то, конечно, а он, Кон. Она знала, что это Кон. Только его прикосновение было одновременно и горячим как огонь, и холодным как лед.
Он взял у нее канделябр и пошел первым.
– Как граф, я обязан идти впереди по лестнице, которая приспособлена для опоры на левую руку, а я левша.
Спускаясь между двумя мужчинами, Сьюзен радовалась, что руки у нее свободны и она может придерживаться пальцами за стену. Она не любила эти узкие лестницы: ей начинало казаться, что она попала в ловушку и что вот-вот не хватит воздуха.
Наконец они оказались на небольшой площадке, и девушка с облегчением вздохнула: отсюда имелся выход в очень узкий коридор.
– Туда, наверное? – спросил Кон.
– Да. Коридор специально сделан таким узким, чтобы мороз проходил по коже от страха. Здесь многое сделано для того, чтобы нагнать страху. Хотите, я пойду первой, или желаете сами?
Кон отдал ей канделябр.
– Если там есть ловушка, то я уверен, что вы знаете, как ее избежать.
– Никакой ловушки. Все абсолютно безопасно, уверяю вас, хотя и рассчитано на то, чтобы душа ушла в пятки.
Сьюзен говорила спокойно, при том что находиться в узком коридоре было страшновато и свет трех свечей мало чем помогал. Окованная железом дверь в конце коридора как будто подрагивала в мерцающем свете.
Она опустила вниз холодную железную задвижку, и, когда стала открывать тяжелую дверь, та издала леденящий душу зловещий скрежет. Сьюзен самым прозаическим тоном пояснила:
– Чтобы дверь при открывании издавала нужные звуки, сделать оказалось отнюдь не просто.
– Чудеса современной инженерии.
Едва сдерживаемый смех в голосе Кона согрел ее и прогнал страх.
Друзья. Прийти сюда с другом – совсем не то, что с графом, как раньше. По его настоянию она трижды побывала здесь.
Сьюзен поставила канделябр на стол среди разложенных странных приспособлений и отступила на шаг, чтобы посмотреть на реакцию мужчин, а потом пояснила, как будто сопровождала группу экскурсантов:
– Помещение находится не полностью под землей. Вы видите здесь высокие, забранные решетками окна, джентльмены. В дневное время сквозь них проникает немного света. Если посещение камеры пыток готовится заранее, то здесь зажигают факелы на стенах и, конечно, огонь под жаровнями для раскаливания железных прутов и тому подобных нужд. – Она жестом указала на разложенные на столе приспособления, не зная и не желая знать, для какой цели каждое из них служит. – От факелов бывает много дыма, но если ветер дует в нужном направлении, дым выходит через окна.
Мужчины медленно бродили по комнате, погруженной в полутьму, разглядывая орудия пыток, развешенные на стенах и разложенные на столах и полках, и посматривая на несчастные жертвы. Три из них висели, закованные в цепи, на стенах вперемежку с древним оружием. Еще у одной рот был распахнут в безмолвном крике боли, причиняемой железным сапогом, который, сжимаясь, крушил кости его ноги. Женщина, вздернутая на дыбе, в агонии выгнула тело.
Восковые фигуры выглядели на удивление реалистично; когда Сьюзен пришла сюда впервые, они произвели на нее потрясающее впечатление. Она искоса взглянула на своих спутников, но по выражению их лиц ничего невозможно было прочесть.
– А восковые фигуры палачей здесь имеются? – спросил Кон, рассеянно помахивая плеткой-семихвосткой, которые применялись иногда в армии и на флоте, а также на улицах для наказания воров и проституток.
– Граф и его гости любили сами исполнять роли палачей.
Сьюзен оглянулась на де Вера, ожидая, что он наслаждается увиденным, но тот, в недоумении нахмурив лоб, вдруг спросил:
– Зачем?
Они обменялись взглядами с Коном: хорошенький вопросик! Но тем, кто бывал в Крэг-Уайверне и знал сумасшедших его владельцев, он не приходил в голову.
– Вероятно, потому, что он был полным психом, – сказал Кон и взглянул на Сьюзен. – Здесь что-нибудь работает?
Она поняла, о чем он спрашивает: использовалось ли что-нибудь из всего этого?
– Конечно, нет, но все сделано так, что с этим можно поиграть, – Сьюзен приблизилась к одному из несчастных, подвешенных на цепях, который был покрыт шрамами, ранами и следами ожогов. – Ожоги сделаны не на воске, а на крашеном металлическом покрытии, нанесенном на деревянную основу. Чтобы был запах и дым, их покрывают бараньим жиром. В нескольких местах в фигурах вставлены пузыри с красной жидкостью, которые при прокалывании создают иллюзию кровотечения.
Кон покачал головой:
– Ему бы поработать в полевом лазарете, вот где получил бы удовольствие по полной программе.
Сьюзен вдруг почувствовала, что это помещение со всеми его декорациями кажется ей просто смешным, вместо того чтобы наводить ужас, как и фонтан со статуей дракона. Она бросила взгляд на фигуру женщины на дыбе, и та напомнила ей выгнувшуюся в агонии фигуру невесты, прикованной к скале. Каким же извращенным умом надо обладать, чтобы придумать такое!
Ей следовало бы избегать любых контактов с сумасшедшим графом, а она добровольно пришла сюда работать. И постепенно под воздействием атмосферы замка она очерствела, дракон почти поймал ее в свою ловушку.
Слава богу, с ней здесь находились де Вер и Кон, которые видели настоящий ужас и страдания, мучения друзей и героев на поле битвы и под ножом хирурга в лазарете, тогда как сумасшедший граф и его полоумные гости предавались здесь своим извращенным развлечениям.
Сьюзен хотелось поскорее уйти, но Кон подошел к дыбе и поинтересовался:
– А эта штука функционирует?
– В определенной степени. Вы хотите посмотреть?
– Непременно.
– Черт побери, Кон, ведь это женщина! – возмутился де Вер.
– Это всего лишь восковая фигура в парике. Но почему, скажи на милость, мы должны испытывать к ней больше жалости, чем к мужчине?
Сьюзен обошла фигуру, ухватилась за большое колесо и, приложив значительное усилие, повернула его на дюйм. Спина женщины выгнулась, и фигура испустила тонкий, пронзительный крик, эхом отразившийся от стен камеры.
– О господи! – воскликнул Кон и, подскочив к механизму, повернул колесо назад, так что натянутые веревки ослабли.
Фигура осела, ее восковые руки безжизненно повисли. Крик прекратился, сменившись тяжелым хрипом заканчивавшего работать механизма, скрытого внутри.
На мгновение они и сами застыли, словно восковые фигуры, потом Кон схватил со стены топор палача и разрубил веревки на руках жертвы, на ногах и разнес вдребезги храповик, приводивший все это в движение.