– Нездоровье не в доме, – сказала попутчица, – а в крови этого семейства, которое, слава богу, теперь вымерло. А атмосферу дома можно было бы изменить, несколько модернизировав его и добавив активности в его жизнь. Моя дочь Амелия мечтает, чтобы вы устроили там бал.
– Бал? Полагаете, что кто-нибудь пришел бы?
– Дорогой мой граф! Кто же откажется увидеть своими глазами нового сумасшедшего Уайверна? Да большая часть населения графства пешком придет сюда, только позовите!
Кон рассмеялся:
– Да, большое шумное общество наверняка разогнало бы злых духов.
– А если пожелаете расслабиться, приходите к нам обедать. И захватите с собой вашего озорного секретаря. Разделите вместе с нами скромную трапезу. Для вас наши двери всегда открыты.
– А как насчет Сьюзен? – спросил Кон, умышленно называя ее по имени и наблюдая за реакцией.
– Разумеется, для нее тоже, – леди Карслейк чуть склонила голову набок и взглянула на него умными, проницательными глазами. – Вы с ней тогда, много лет назад, были, кажется, хорошими друзьями? Пока мы молоды, мы воспринимаем такую дружбу как нечто само собой разумеющееся, думаем, что на свете полным-полно таких друзей, и лишь со временем начинаем понимать, что такие друзья большая редкость и ими надо дорожить.
Он понял намек и ответил:
– Спасибо. Я искренне надеюсь, что мы до отъезда отсюда воспользуемся вашим приглашением.
Кон открыл для леди Карслейк калитку, потом закрыл и пошел своей дорогой.
Редкая и драгоценная дружба. Это правда, что он не рассматривал Сьюзен с такой стороны, потому что в друзьях недостатка он не испытывал.
Но так ли это?
Они с Ваном и Хоком были ровесниками и жили неподалеку друг от друга, а поэтому просто не могли не стать друзьями. Возраст и соседство связывали их, хотя на самом деле они были очень разными по характеру. Если бы они встретились где-нибудь в другом месте – в школе, например, или в армии, – такой тесной дружбы между ними, возможно, и не завязалось бы.
То же самое можно сказать о «балбесах». Николас умышленно собрал в компанию разношерстную публику: в нее входили простолюдины и аристократы, ученые, спортсмены, студенты и просто энергичные, деятельные молодые люди. У них был даже собственный мятежник-республиканец, ирландец по имени Майлз Кавендиш.
Их связывала тесная дружба, но в ее рамках завязывались и другие отношения. В школе самым близким другом Кона был Роджер Меррихью, который потом пошел на флот и погиб во время шторма, когда уже были видны берега Англии.
И еще была Сьюзен.
С ней они никогда не смогли бы оставаться просто друзьями, но отныне будет только так. Ведь он отправил то проклятое письмо леди Анне, и теперь ему совесть не позволяла сорваться с крючка, пусть и очень хотелось.
Сьюзен понятия не имела, куда исчез Кон. Конечно, экономке не должно быть никакого дела до местонахождения работодателя, однако она не могла ничего с собой поделать. А вдруг письмо так расстроило его, что он упал с утеса?
Потом она услышала, что он благополучно вернулся, а через некоторое время – что садится ужинать с де Вером. Она постаралась не думать о нем и, проверив, все ли готово к завтрашнему дню, ушла к себе. Вскоре в дверь ее комнаты постучала Ада и передала приказание графа явиться в библиотеку.
Ну нет, ни за что! Сегодня она устоит.
– Извинись за меня, Ада. Скажи, что у меня болит голова.
– Как угодно, мэм, но здесь ваш брат.
– Дэвид? – Сьюзен встала и торопливо заколола волосы. – Ладно.
Она вошла в библиотеку, опасаясь ловушки, однако там действительно был Дэвид. Они вынимали из папки какие-то бумаги и раскладывали на длинном столе.
– Ты только посмотри, – обратился к ней брат. – Это лишь первоначальные наброски поместья.
Казалось, он совершенно не замечает ни напряженности, ни проблем!
Сьюзен подошла к столу. Кон выглядел погруженным в какие-то свои мысли, и ее охватила тревога. Зачем он вызвал сюда Дэвида? Что намерен сказать?
– Раньше здесь были витражи, – сказала она, указывая на изображенные на рисунке двери. – Один из сумасшедших графов разбил их, когда играл в мяч.
Она заметила, что Дэвид окинул ее и Кона вопросительным взглядом: возникшая между ними напряженность все-таки ощущалась. Ну конечно, она сама проговорилась, и он теперь знает, как она относится к Кону. Лишь бы только не смущал ее какими-нибудь неловкими высказываниями.
Кон решительно закрыл папку и сказал:
– Я пригласил вас сюда с определенной целью, Карслейк. Садитесь. Садись и ты, Сьюзен.
Он уселся в кресло – серьезный и невозмутимый, как и подобает графу. Сьюзен и Дэвид сели за стол напротив него.
– Карслейк, – начал Кон, – Сьюзен показала вам письмо вашей матери?
– Да. Но вы же не думаете, что я на его основании предъявлю какие-то претензии?
– Меня это не тревожит – напротив, я надеюсь, что вы предъявите свои права.
Сьюзен перевела взгляд с одного на другого.
– Вы хотите, чтобы я попытался претендовать на графский титул? – взглянул на сестру Дэвид. – Но почему?
– Потому что мне он не нужен, – сказал Кон.
– Вы показались мне вполне здравомыслящим.
– Вот именно поэтому. Слушайте, даже если бы это графство было самым богатым в Англии, а Крэг-Уайверн – эталоном красоты и изящества, я все равно не мог бы здесь жить, потому что привязан к месту своего рождения, и меня вполне устраивает титул, который я унаследовал от своего отца. Я лишь согласился выполнить свой долг, потому что нас всех так воспитывали, но сейчас мне представилась возможность уклониться от этого долга, и с вашей помощью я намерен ею воспользоваться.
– А без моей помощи?
Сьюзен поняла, что Кон может воспользоваться бумагами и без согласия Дэвида, но спустя мгновение он сказал:
– Нет, я не намерен принуждать вас к этому.
Дэвид опять взглянул на Сьюзен, но она не могла ничего посоветовать. Все это было для нее полной неожиданностью.
– Но во мне нет ни капли крови Сомерфордов, – привел последний аргумент Дэвид.
– Это не совсем так, – возразил Коннот. – Вы, наверное, невнимательно читали надписи на могилах на местном кладбище. Карслейки и Сомерфорды по крайней мере были связаны между собой узами брака. Ваша прабабушка была из семейства Сомерфордов.
– Силы небесные! Наверное, это та самая, которая утанцевалась до смерти? Сумасшествие все-таки присутствует в нашей крови. Слава богу, это всего-навсего крошечная капелька крови.
– Однако это, возможно, больше, чем мое кровное родство с этой ветвью семейства. Сменилось шесть поколений, с тех пор как младший сын первого графа покинул эти места и обосновался в Суссексе. Больше эти ветви не смешивались.
Дэвид откинулся на спинку кресла.
– А если я не захочу?
– Мы могли бы бросить жребий. Проигравший выигрывает все, – предложил Коннот.
– Зачем мне привлекать к себе всеобщее внимание? – Дэвид поднялся с кресла и прошелся по комнате. – Капитан Дрейк должен оставаться в тени.
– Ну и оставайтесь себе на здоровье. Зато вам не придется искать защиты у графа и платить ему дань, – Коннот положил на стол документ. – Это данное под присягой засвидетельствованное показание Изабеллы Карслейк, где она утверждает, что сочеталась браком с графом Уайверном на острове Гернси и родила от него троих детей. А письмо я уже уничтожил.
Дэвид устремил на него долгий взгляд:
– Вы действительно хотите избавиться от всего этого?
– Даже не сомневайтесь. Но если бы я не считал вас достойным править этой частью Англии, оставил бы все как есть.
Лицо Дэвида залила краска смущения: услышать о себе столь высокое мнение было лестно.
– Конечно, это вызовет много пересудов, – продолжил Коннот, – и они коснутся всей вашей семьи.
– Моя семья, – произнес Дэвид, – как раз и есть одна из причин, которая не позволяет мне принять решение. Дядя Натаниэль и тетя Мириам будут недовольны, если вокруг всего этого поднимется шум, и… я не хотел бы лишать Мела Клиста права называться моим отцом: я им горжусь. И уж конечно, я не хотел бы, чтобы все считали, что в моих жилах течет кровь сумасшедшего графа.
– За все приходится платить, – заключил Коннот. – Выбор за вами. Я не хочу принуждать вас.
Сьюзен, подумав, сказала:
– Полагаю, Мел был бы рад узнать, что новым графом Уайверном стал его сын Дэвид. Это была бы идеальная месть.
– Месть? – удивился Кон.
– Как известно из письма, у графа было соглашение с Мелом, но, если верить Гиффорду, именно граф его предал и поспособствовал аресту.
– Но по словам Суона, граф приложил все силы к тому, чтобы Мела не повесили.
– Вот как? – удивилась Сьюзен, обдумывая его слова. – Вероятно. Его казнь была бы слишком простым решением, потому что от непредсказуемой леди Бел можно было ожидать чего угодно. Она могла бы, например, обосноваться в Крэг-Уайверне в качестве графини. Я не удивилась бы, узнав, что граф сам уговорил ее последовать за Мелом. По какой-то причине он наконец захотел отделаться от них. Она приходила сюда, после того как Мелу вынесли приговор. Наверное, просила помочь. Но если это так, то помощи она не получила, потому что после этого она украла деньги, принадлежавшие шайке из Драконовой бухты.
Сама того не замечая, Сьюзен думала вслух и заметила это лишь тогда, когда осознала то, что сказала. Возможно, давно пора было объяснить Кону, почему ей нужны были деньги графа, но Кон, казалось, даже не заметил сказанного, а она напомнила себе, что он собирается жениться на леди Анне, поэтому ни к чему заботиться о его мнении.
– Мне нужно время, чтобы все обдумать, – неожиданно сказал Дэвид и, обращаясь к Конноту, добавил: – Хоть вы и утверждаете, что намерены избавиться от всего этого, тем не менее я благодарю вас за щедрость и высокое мнение обо мне.
Он ушел, а Сьюзен и Кон переглянулись, остро ощущая, что остались в комнате одни, но ни он, ни она не двинулись с места.