— Как здорово, — горячо похвалил Райли. — Думаю, мне стоит брать уроки.
— Вы изучали боевые единоборства? — спросила Алиса.
— Немного тай-чи, немного кикбоксинг, карате, но все — недолго. Я, пожалуй, захвачу рекламную листовку на входе.
Пейдж покачала головой и поймала себя на грустной мысли. Она увидела в его глазах страстное желание овладеть чем-то новым, увлечься необыкновенным. Какая женщина способна удержать подобного мужчину? Только та, которая сама является особенной личностью, принимающей жизнь во всей ее полноте. Такая, что не боится ничего неизведанного и готова восторгаться даже боевой схваткой. Она похожа на нее? Или просто забивает голову глупостями?
— Между вами что-то есть? — тихо спросила Алиса, когда Райли отошел.
— Ну, э-э… бабушка Райли владелица дракона.
— Я не об этом. Он очень привлекательный.
— Да.
— И он тебе нравится?
— Да, — признался Пейдж. — Хотя я не уверена, что хочу этого.
Впервые Алиса улыбнулась, и две женщины обменялись понимающими взглядами.
— Что у вас с Беном? — в свою очередь поинтересовалась Пейдж.
— Он был мне другом всю жизнь. Но после окончания школы мы почти не виделись. Я не уверена, что это мудро — снова встретиться и увлечься. Но, тем не менее, я здесь.
— Проклятый дракон толкает к разным неприятностям.
Алиса согласно кивнула.
— Не уверена, что мы сможем его найти. Но я хочу убедиться, что никто не считает маму причастной к его исчезновению.
— Я не думаю, что она имеет к этому отношение. — Пейдж не лгала. Жасмин может быть любовницей отца, но она не способна украсть древнюю статуэтку. Тем не менее она задала вопрос: — Я не совсем понимаю, почему отец понес дракона к твоей матери. Почему так важно для нее увидеть дракона?
— Он ей снился много раз.
— Жасмин говорила об этом. Но что означают ее сны? Не понимаю.
— Я тоже, — призналась Алиса. — Но она их видела всю жизнь. Это самый настоящий кошмар. Проснувшись после них, она дрожит, будто чего-то ужасно боится. Мы обе думали, может быть, много лет назад, в детстве, произошло что-то, связанное с драконом. Или она видела его. Моя бабушка рассказала маме, будто она, будучи маленькой девочкой, увидела дракона в музее во время поездки на Тайвань. Она попробовала дотронуться до него, и тут раздался сигнал тревоги.
— Действительно? Интересно.
— Вряд ли это правда. И мне непонятно — зачем моя бабушка придумала такую историю?
— Но в таком случае где Жасмин видела дракона?
— Не представляю. — Алиса покачала головой. — Может быть, и правда во сне. Она очень эмоциональная и романтичная. Не такая, как я.
— Или я. Мой отец… Наш отец — он тоже мечтатель. Может быть, это у них общее, — добавила Пейдж. — Раньше я ревновала его к увлечению Китаем. Мне очень нравилось слушать его рассказы, когда он возвращался домой из поездок, но я и ненавидела их, потому что он был намного счастливее там, чем дома, со мной.
— Он любит все китайское, а все же не смог полюбить меня, — сказала Алиса с горькой иронией в голосе. — Но я, конечно, всего наполовину китаянка. Он сам сделал меня такой.
Пейдж не знала, что ответить на это. Боль в глазах Алисы показалась настолько глубокой и сильной, что даже глаза потемнели, и она поспешила сказать:
— Мне очень жаль.
Конечно, если ее отец не всегда был рядом с ней, Пейдж, то, по крайней мере, временами был.
— Это к тебе не относится.
— Знаю. Но я не самая любимая его дочь, — продолжала откровенничать Пейдж. — У меня была сестра. Элизабет умерла, когда ей было семь лет, а мне — шесть. Она его любимица. Отец обожал ее, как никого другого. До сих пор он ходит на могилу в каждый день рождения сестры и делает ей подарки. Кстати, в среду день рождения Элизабет. Мне кажется, он потому и очнулся, чтобы не нарушать традицию и пойти к ней. Боже, можно подумать, я ревнивая сестра, правда?
— Не знаю. Я росла единственным ребенком в семье.
— Но больше так не будет. — Пейдж не знала, когда она решила, что Алиса станет частью ее жизни. Час назад об этом не могло быть и речи, но вдруг ей стало ясно одно: у нее есть шанс сделать их отношения по-настоящему близкими. — У нас есть право изменить все, — сказала она. — Мой отец не говорил мне о тебе. Твоя мама не говорила тебе о нем. Но теперь наше с тобой дело, кем мы намерены стать друг для друга.
Казалось, Алиса опешила от ее слов.
— Наверное, — проговорила она медленно. — Насколько я понимаю, наш отец пришел в себя. Он рассказал тебе что-нибудь о своем появлении в Китайском квартале?
— Нет, он вообще ничего не помнит о прошлой неделе. Надеемся, что память вернется. До тех пор мы будем действовать вместе, чтобы защитить наших родителей. — Пейдж увидела, что Райли возвращается с рекламной листовкой в руках. — Нашел расписание занятий?
— Кое-что. Но время неудобное.
— У меня такое чувство, что ты найдешь на это время, — усмехнулась она.
— Можешь заниматься со мной вместе.
Пейдж рассмеялась.
— А ты доверял бы мне с мечом в руке?
— Только если мой меч был бы длиннее твоего.
— Слово настоящего мужчины.
Райли не успел ответить, к ним подошел Бен.
— Я готов. Пожалуйста, простите за задержку. Если вы не против, отправимся к моему дяде.
Пейдж улыбнулась Райли, который с тоской посмотрел на двух партнеров, готовых к схватке, вооруженных на этот раз длинными заостренными копьями.
— Пойдем, — сказала Пейдж, беря его за руку. — Ты можешь поиграть в воина позже. Нам есть чем заняться.
20
— Мой дядя, Гай Фонг, до сих пор преподает каллиграфию вечером по субботам, — объяснял Бен, когда они поднялись на второй этаж и остановились перед дверью квартиры. — Он, должно быть, уже заканчивает. Если ученики еще не ушли, придется тихонько подождать. Он терпеть не может, когда его прерывают.
Пейдж кивнула, и Бен открыл дверь. Как он и говорил, три подростка сидели за обеденным столом и старательно выводили китайские иероглифы длинными, щедро украшенными кисточками.
Они подошли поближе, посмотреть, как рисуют дети. Пейдж удивилась точности и вниманию к деталям. И конечно, сосредоточенности учеников, которым, наверное, хотелось заняться чем-то другим в субботу вечером. Дядя Бена, невысокий человек с квадратным лицом и густыми черными волосами, стоял около стола. Пронзительно черными глазами он наблюдал за юными подопечными. Этому человеку с суровым лицом лет сорок или чуть больше, подумала Пейдж. Но не сказала бы точно. Возможно, отрешенность от сиюминутности внешнего мира всех участников действа прибавляла возраст и учителю.
Время тянулось медленно в этой квартире, где детей учили древнему искусству, детей, которые росли в скоростную эпоху видеоигр и фастфуда. Казалось невероятным, что они согласились рисовать иероглифы, а не стучать по клавишам компьютера или двигать мышкой по коврику перед экраном. Но, видимо, господин Фонг — человек, приверженный традициям. Пейдж уважала подобную преданность. Приятно наблюдать, когда что-то сохраняется в первозданном виде и передается от одного поколения к другому. Сейчас так мало сохранилось этого в мире.
Она также начинала понимать, откуда у отца страсть к Китаю и всему китайскому. Он любил старинные вещи, неизменные традиции, ритуалы и церемонии. Он родился не в том веке и не в том месте. Может быть, как и господин Фонг, он — человек, предназначение которого — показать нынешнему времени ценности и обычаи других эпох.
Через несколько мгновений дети положили свои кисти, и напряжение в комнате уже не ощущалось с прежней силой. Господин Фонг одобрительно кивал, принимая каждый лист, поданный ему. Он сказал несколько слов, лица детей расплылись в улыбке, и лицо учителя тоже. Он открыл шкаф, вынул три ярких апельсина и дал каждому.
— Для процветания и удачи, — сказала Алиса, отвечая на невысказанный вопрос Пейдж. — Для долгой и плодотворной жизни.
— Дядя, — обратился Бен к родственнику, когда дети ушли. — Это друзья, о которых я говорил с тобой. Ты помнишь Алису Чен?
— Алиса. — Мужчина поклонился ей. — Как поживает твоя семья? Твои дедушка и бабушка в порядке?
— Да, спасибо.
Бен продолжал представлять всех, и господин Фонг приветствовал каждого поклоном. Он предложил им напитки, но они отказались и сели в гостиной.
— Я говорил тебе по телефону, — начал Бен, — что мои друзья ищут информацию о древнем наборе — двух драконах, соединенных вместе, и шкатулке, в которой, по преданию, держали флейту.
— Да. — Господин Фонг взял папку со стола. — Я сделал копию статьи, которую нашел.
Бен кивнул и передал папку Пейдж. Она открыла папку, чувствуя, что вот-вот увидит нечто очень важное. На фотографии она увидела двух драконов, один обращен вправо, другой — влево. Они сцеплялись вместе в передней части длинной прямоугольной шкатулки.
— Вот оно что, — пробормотала Пейдж. Райли и Алиса придвинулись к ней, когда она читала подпись под фотографией. «Древняя китайская бронза извлечена из захоронения в 1903 году, в настоящее время экспонируется в Национальном дворце-музее». Она посмотрела на господина Фонга. — Откуда вы это взяли?
— Из очень старой книги по китайскому искусству. Не это ли вы ищете?
Пейдж взглянула на Райли. Он смотрел на фотографию и хмурился.
— Как ты думаешь?
— Я думаю, дракон моей бабушки слева, у него голова повернута вправо, так ведь?
— Не помню.
— Он такой, как на картине моей матери, — поддержала Алиса.
— Если он был в музее, тогда что с ним случилось? — спросила Пейдж.
— Национальный дворец-музей был расформирован во время Второй мировой войны, — объяснил господин Фонг. — Почти тридцать тысяч ящиков с артефактами разослали по всему Китаю, чтобы сохранить от разграбления врагами. После войны понадобилось шестнадцать лет для возрождения музея. Некоторые предметы исчезли, в том числе и этот набор с драконами.
— Вы знаете, что случилось с ним дальше? — спросил Райли. — Попадали ли они в список произведений искусства, которые появлялись на аукционах или в частных коллекциях?