И тогда ответил твердо: "Да, увлекся я немножко,
Да, влюбился я в Илону - что ж, ты видела ее"
Хлопнул дверью, вышел в тамбур, закурил там и подумал:
"Сколько в мире баб красивых! Страстью всех испепелю!
А ведь я б не отказался от Илоны и под дулом!
Но Симону ведь я тоже обожаю и люблю...
Ах, подруги наши - гири по рукам и по ногам нам,
Но порой мы все ж взлетаем и парим, парим, парим!
Я хочу быть моногамным, не могу быть моногамным,
Как увижу я красоток - прям-таки бегу я к ним!"
1999 год.
Пей, пока пьется!
Пей, пока пьется! Пей вволю, дружище!
Все хорошо - водка, пиво, коньяк.
Рано иль поздно снесут на кладбище,
В землю зароют тебя абы как.
И над тобой будут птички красиво
Петь-заливаться и гнездышки вить...
Пей, пока можешь, и водку, и пиво,
Пей - позже могут врачи запретить.
Пей без оглядки и без опасенья,
Звон хрусталя - самый сладостный звук.
Пей без сомненья и до окосенья,
Пей в окруженьи друзей и подруг.
Смерть между нами неслышно крадется
С остро наточенной страшной косой.
Вспомни, что всем умирать здесь придется,
Выпей - и быстро заешь колбасой.
Развеселись и забудь про заботы
Завтрашний день их решит сам собой.
Женщин не бойся, знакомься, чего ты?
Хочешь - танцуй, развлекайся с любой.
Ешь, пока естся, люби, пока можешь,
В культ возведя наслажденье, живи.
Все перепробуй - потом подытожишь,
Сколько какой испытал ты любви.
Будешь лежать-помирать на подушках,
Радуясь: "Вволю я пожил, ха-ха!
Ел за троих, пил-гулял на пирушках
И избежал я унынья греха..."
Пей, пока пьется! Пей вволю, дружище!
Все, как ты верно заметил, "ништяк"...
Пусть нас однажды снесут на кладбище,
Ну, а сейчас нас заждался кабак!
1999 год.
Звездная идиллия.
Мысль была простой до гениальности
Долларов побольше накопить
И, уладив разные формальности,
Астероид в космосе купить.
Я - купил, провел там освещение,
Атмосферой глыбу окружил.
У меня такое ощущение,
Будто бы всегда на ней я жил.
Каждый день встаю я по будильнику
И тружусь в забое золотом,
Вечером спешу я к холодильнику,
Что стоит в вагончике моем.
Отбираю вкусности для ужина,
Радуясь, что выполняю план.
Вспоминаю с нежностью о суженой,
Наливая водочку в стакан.
Вспоминаю, как в года тяжелые
Обещал я ей разбогатеть...
До чего же классно, что нашел я
Платину, и золото, и медь!
Для нее, любимой, рад стараться я,
Хорошо б сейчас ее сюда...
Эх, вернусь, куплю себе плантацию,
Чтобы не работать никогда!
Мы сидим с помощником-андроидом
На камнях, я поднимаю тост,
И горят над нашим астероидом
Миллионы ярко-синих звезд.
Я хочу сегодня опьянения
И включаю я магнитофон:
Невозможно слушать без волнения
Смех прелестный той, в кого влюблен.
Я устал - и, рухнув, как подрубленный,
Спать ложусь в вагончике своем.
Снятся мне глаза моей возлюбленной
Плюс ее улыбка плюс наш дом.
Слышу я сквозь сон шаги андроида
Он сказал, что я во сне храплю...
Как вернусь на Землю с астероида,
Я ему андроидку куплю.
Все нормально. Кстати, создает уют
Мысль, что просчитал все до секунд...
И машины во дворе работают,
Без конца просеивая грунт.
1999 год.
Семейная сценка.
"Дорогая, что случилось? Вы - в аллее? Вы - грустите?
Отчего вы здесь? Боитесь, что пропустите зарю?
Где же наш слуга-туземец по прозванью Тити-Мити?
Я при встрече Тити-Мити непременно пожурю.
Что вы топчете песочек, стоя у оранжереи?
Не хотите ли бонбошку? Нет так нет, тогда я сам...
Что такое? Всюду - иней. Не уйти ль нам поскорее?
Мы рискуем простудиться, здесь угроза есть носам.
Отвечала дорогая со слезами: "Да, мне грустно,
Оттого, что я не лягу нынче в летний мой гамак,
Оттого, что осень злая припорошила искусно
Первым снегом чудо-розы, что мне подарил Мак-Мак..."
"Дорогая, что вы, право! Ведь таков закон природы!
И Мак-Мак от нас далеко, он - полярный капитан.
Ах, утешьтесь, и пойдемте, я вам дам журналы моды.
Ну, утрите ваши слезки... Ангел мой ! Шарман, шарман!"
И ушли они, обнявшись; он - каким-то счетом занят,
А она ответ искала на мучительный вопрос:
"Разве страсть несхожа с морем? разве море замерзает?"
и вослед ей "До свиданья!" тихо пели сотни роз.
2000 год.
Совет начинающему стихотворцу.
Итак, мой друг, ты стать решил поэтом?
Давно рифмуешь, не жалея сил?
Ну что ж, я помогу тебе советом:
Ты сам меня об этом попросил.
Попробуй, друг, стать суперсовременным,
Писать о том, что всех волнует нас.
Экстравагантным будь и дерзновенным
Таким, что мог явиться лишь сейчас.
И мании величии не бойся
Да что же ты напишешь без нее?
Начнут тебя ругать - не беспокойся,
Пусть критики орут, как воронье,
Тебе на пользу эти злые вопли:
Они тебе рекламу создают.
Ты должен стать сильней, так вытри сопли,
Вернись к стихам и в них найди уют.
Стать властелином дум - твоя задача,
И тем, кто в моде, ты не подражай.
По-своему пиши, а не иначе,
Но сам в шедевры классиков въезжай.
Да, да, читай побольше! Ежедневно
Читай стихи, рецензии - учись!
Не надо на меня смотреть так гневно
С безграмотностью собственной борись.
С ошибками ведь пишешь, безусловно...
Но даже если вдруг прозреешь ты
Не думай, что писать ты сможешь ровно,
Все время выдавать одни хиты.
Бывают и у гениев провалы,
Ошибки, просто слабые стихи.
Не создавай же, как не раз бывало,
Заведомо нелепой чепухи.
Пьяней от власти над капризным словом,
Но в целом предпочтенье отдавай
Лишь темам незаезженным и новым,
Цветы, едва расцветшие, срывай.
В твоих стихах всегда должна быть тайна,
Без тайны нет стихов - так повелось.
Все, что сиюминутно и случайно,
Скорей в угоду Вечности отбрось.
Будь искренним бескрайне, беспредельно,
Интуитивно Вечность возлюбя.
И все, что ты напишешь, станет цельно
Пиши не для толпы, а для себя.
...Ну вот, мой друг, решивший стать поэтом,
давай, дерзай, забыв тоску и грусть.
Ведь ты просил помочь тебе советом?
Так заучи совет мой наизусть.
2000 год.
Ожидание чуда.
Когда я ждал любви несбыточной,
Влюблен в абстрактный идеал,
Я в комнате своей, как в пыточной,
Стихи томами сочинял.
Подростком неуравновешенным
Я бормотал, бродил, творил
И, будучи почти помешанным,
Со звездным небом говорил.
Бежал людей, бежал их мнения,
Болел, искал себя везде,
Всегда искал уединения
В садах, средь скал и на воде.
Я, выбором судьбы испуганный,
Жил в городишке небольшом
И - неустанно, сладко-путанно
Мечтал о будущем своем.
Вопросами измучен сложными,
Жизнь расчислял я на года...
О, всеми красками возможными
Переливался мир тогда!
Что мне судьбою уготовано?
Кем стану я? Где буду жить?
Какая, где она и кто она,
Кого мне суждено любить?
Прощай, жизнь маленькая, скромная,
Восторг и тайный страх в груди!
Да, что-то яркое, огромное,
Волшебное ждет впереди!
Ждет что-то необыкновенное!
Ждет самолеты, поезда,
Любовь, как чудо драгоценное,
Невиданные города!
...Где ж то волненье, упоение
картинами грядущих дней?
Я, что ли, стал обыкновеннее?
Кровь, что ли, стала холодней?
Да, да, теперь я стал циничнее,
Насмешливей, спокойней стал.
Мир стал понятней и привычнее,
Сбылось все то, чего я ждал.
Но, жизнь, прошу тебя смиренно я,
Опять огонь в меня вдохни
То ожидание блаженное
Чудес и странствий мне верни!
Чтоб я, пленен твоими сказками,
Вновь от восторга замирал,
Чтоб мир немыслимыми красками
Опять, как прежде, заиграл!
Чтоб чувство жизни настоящее
Совсем не умерло во мне
То, вдаль влекущее, пьянящее,
Чем полон воздух по весне!
1998 год.
Дневники.
Лет пятнадцать уже я веду дневники
С той поры, как впервые приехал в Москву.
Неустанно печатаю эти листки,
В них - события, люди, в них - все, чем живу.
До Москвы тоже было немало всего,
Что составило толстый особенный том.
Рад, что прошлое вовсе мое не мертво,
И горжусь каждым правильно прожитым днем.
А отец мой, увы, дневники свои сжег...
И Качалов-артист - целых два сундука!
Я, об этом узнав, испытал легкий шок:
Как сожгли? Поднялась как на это рука?
Смалодушничать очень и очень боюсь:
Да, грешил я немало - но кто без греха?
Не сожгу свою жизнь, буду сильным, клянусь!
Как стальной крестоносец Любви и Стиха.
1998-2003 гг.
Мой отец.
Мой отец, к сожаленью, покойный,
Замечательный был человек
Бард, похвал безусловно достойный,
Покоритель опаснейших рек.
На плотах он по рекам сплавлялся,
Прямо литрами пил самогон,
Семиструнке своей поклонялся
И любим был всем городом он.
Он рыбачил, сам делал иконы,
Собирал он монеты, значки,
Он облазил все горные склоны,
Делал слайды и вел дневники.
Он гордился успехами сына,
Тем, что Костя - поэт-маньерист;
Да и сам он, красавец-мужчина,