– Поправь меня, если я ошибаюсь.
– Зачем? Я тебе ничего не должен, в том числе объяснения.
– Пожалуй, ты прав. – Халиль смерил его спокойным взглядом. – Извини, – сказал он после паузы. – За то, что похитил Елену и усложнил тебе жизнь.
– Ожидаешь, что я просто приму твои извинения? – изумленно ответил Азиз.
– Нет, – кивнул Халиль. – Не примешь – будешь прав. Но я не знаю, что еще предложить. Я хочу исправить то, что наделал, Азиз. Ты шейх по праву. Я много месяцев – даже лет – отрицал это. Но теперь я признаю твое право, и остается надеяться, что мы сможем работать вместе на благо Кадара. – Он отвел глаза. – Но я пойму, если ты не согласишься.
Голос Оливии зазвучал в памяти Азиза: «Мне не все равно то, какую роль он играет в твоей жизни. Может, есть способ положить конец этому конфликту, прийти к миру? Не только для Кадара, но и между тобой и Халилем».
Ему это казалось невозможным, но Оливия верила, что получится. Верила в него, в то, что ему хватит сил преодолеть прошлое. Хотя у Азиза перехватывало горло, он выдавил:
– Из-за тебя моя жизнь превратилась в ад.
Халиль моргнул, явно изумленный:
– Твоя жизнь была адом? Я три года прожил в пустыне, где меня пороли, как непослушную собаку.
– Что? – Азиз был в шоке. – Ты уехал в Америку…
– Только после того, как меня нашла тетя. Хашем отослал меня в пустыню, в племя моей матери. Он ненавидел меня и напоминал мне об этом каждый день.
Как и Азизу. У него голова пошла кругом от новых откровений.
– Мне жаль, – сказал он после паузы, понимая, что никакими словами прошлого не исправить. – Я не знал.
Халиль издал горький смешок.
– Ты думал, что я блаженно жил в Америке?
– Ты сам считал, что я рос избалованным принцем.
– Хашем выбрал тебя, – с напором сказал Халиль. – Тебя, не меня. Сделал тебя наследником…
– А значит, мне не на что жаловаться? – закончил за него Азиз. – Бедный маленький плейбой… Может, это и так. – Он развернулся спиной, сердясь на себя за то, что снова все это вспоминает. – Может, и так, – повторил он тише.
Минуту царила напряженная тишина.
Наконец Халиль нарушил ее:
– Почему твоя жизнь была адом, Азиз?
– Хотя отец изгнал тебя из дворца, он не изгнал тебя из своего сердца, – сказал Азиз медленно. – Он любил тебя, Халиль. – Он обернулся, понимая, насколько Халилю нужно было это услышать. – Он всегда тебя любил. Думаю, он тебя изгнал, потому что считал, что у него нет выбора, но ты всегда оставался его настоящим сыном. Ты, а не я.
Халиль стиснул зубы и заморгал.
– У него были странные способы показывать свою любовь.
Азиз кивнул. Гнев стремительно покидал его, оставляя усталость и печаль.
– Ты хочешь, чтобы я поверил, что Хашем любил меня и все равно отправил к человеку, который меня унижал, избивал и морил голодом три года?
– Я не стану его защищать, – ответил Азиз. – Не знаю, почему он сделал то, что сделал. Может, гнев оказался сильнее любви. Может, он просто был тем, кем казался – жестоким, мелочным ублюдком.
– Скорее всего, – согласился Халиль. Помолчав, он добавил: – Но платить за это приходится не ему, а нам с тобой.
Напряжение между ними ослабло. Азиз не знал, какие отношения сложатся между ними, но больше они не были врагами.
И он понимал, что увидеть это ему помогла Оливия. Она изменила его, подтолкнула к тому, чтобы оставить прошлое в прошлом. Научила любить.
– Позволь мне помочь, – тихо сказал Халиль. – Тебе и нашей стране. Вместе мы сможем исправить все, что натворил Хашем. Объединить народ…
– Как? – Азиз смерил его взглядом, в котором усталый скептицизм смешивался с едва зарождающейся надеждой.
– Расскажем им правду. Объединим усилия. Мне нелегко принять то, что я не стану шейхом, но я признаю это.
– А как же Елена?
– Мы любим друг друга. Она приняла то, что я не стану шейхом, хотя и продолжу править племенем своей матери. И как его вождь я приношу тебе клятву верности.
К изумлению Азиза, Халиль опустился на колено и склонил голову. У Азиза защипало в глазах.
– Встань, – сдавленным голосом сказал он. – Я никогда не любил церемонии.
Вместе они наконец начали исцелять раны, нанесенные им в прошлом. Исцелять свою страну. И Азизу следовало благодарить за это Оливию. Она так ему помогла… И теперь он должен был столько ей рассказать, в стольком признаться. Лишь бы только найти для этого смелость.
Прошло два часа с тех пор, как Азиз покинул спальню. Небо было уже совсем черным, усыпанным звездами. Оливия смотрела на них, распахнув ставни навстречу ночи. Сначала ее разум был пустым, парализованным, но потом в нем вскипели вопросы, страхи – и снова наступила немота, и снова, и снова…
Спустя какое-то время она оделась, и Мада принесла ей еду, к которой она не могла притронуться. Вместо этого она беспокойно измеряла шагами комнату. После попытки пощипать салат ее чуть не стошнило, так что она отправилась обратно в кровать, села на край, отчаянно обняв подушку.
Мысленно она снова и снова повторяла последние слова, которыми они обменялись с Азизом. Он выглядел таким холодным, закрытым. Оливия хотела быть с ним, делиться с ним переживаниями, поддержать его после того, что скажет ему Халиль. Но Азиз этого не хотел. Это было мучительно очевидно.
Стиснув подушку, Оливия почувствовала подступающие слезы. Может, надо просто сдаться. Признать поражение. Принять то, что предлагает ей Азиз, или даже попытаться жить вдали от него, если оставаться рядом будет слишком поздно.
Или можно признаться ему в любви.
От этой мысли ее охватил ужас. Что, если Азиз ответит, что не любит ее? Что, если ее чувства будут ему противны? Она может погрузиться в такое же бесконечное отчаяние, которое пережила после того, как потеряла Дэниэла. С режущей душу ясностью она осознала, что потерять Азиза будет так же больно.
Дверь открылась и закрылась со щелчком, и Оливия подняла голову, все так же прижимая подушку к груди. Это был Азиз. Выражение его лица было невозможно понять.
Оливия сглотнула.
– Что случилось? – выдавила она шепотом.
Азиз медленно прошел по комнате и принялся смотреть в окно, стоя к ней спиной.
– Халиль отказался от трона.
– Отка… – Осекшись, Оливия уставилась на спину Азиза. – Но это же… хорошая новость, да? – уточнила она, не уверенная, как понимать ситуацию. Азиз не выглядел довольным.
– Очень хорошая, – безразличным голосом сказал Азиз. – Оказывается, он всегда считал себя полноправным наследником. Он не знал, что его мать была неверна шейху.
– Но он узнал правду…
– Вчера. Ему рассказала тетя. Он официально отрекается от всех претензий. Не будет ни войны, ни референдума. Он собирается поддержать мое правление, помочь исцелить нашу страну. – Он говорил ровно и все не поворачивался лицом.
Оливия смотрела на него в недоумении, но потом ее охватило ужасное осознание: теперь его престол в безопасности. Теперь он может развестись с ней. Он сам говорил, что не хотел жениться.
Ее ведь даже не показывали народу. И если Халиль отрекся от престола, он отпустит Елену. Азиз может жениться на ней, если сочтет нужным.
Она облизнула пересохшие губы, чувствуя, как медленно, болезненно и тяжело бьется сердце.
– Ты… ты хочешь аннулировать брак?
– Что? – Азиз обернулся; на его лице все еще не отражалось ничего. – Ты сама этого хочешь, Оливия?
– Я спрашиваю, потому что ты ведешь себя так… так странно, Азиз. И ты не хотел жениться, это вынужденная мера.
– Нет, – признал он после паузы. – Я не хотел.
– Значит… – Она развела руками, не желая произносить это вслух первой. Не желая предлагать Азизу выход. Всего несколько часов назад она собиралась признаться ему в любви.
Она до сих пор желала его взаимности.
– Значит – что? – повторил за ней Азиз. – Ты хочешь освободиться от брачных уз? – К удивлению обоих, его голос зазвучал гневно. – Так-то серьезно ты к ним относишься?
– Я думала, что этого хочешь ты! – воскликнула Оливия срывающимся голосом. – Скажи мне, чего ты хочешь, Азиз!
Он смотрел на нее в упор. Грудь у него вздымалась от эмоций, глаза были полны муки, угадать причины которой Оливия не могла.
– Я хочу, чтобы ты меня любила, – прошептал он. – Господи, я не думал, что когда-нибудь снова это скажу. Что снова стану умолять кого-то о любви.
– Тебе не нужно умолять…
– Когда я шел на встречу с Халилем, то понял, насколько хочу, чтобы ты была рядом. Насколько я люблю тебя.
Оливия сморгнула слезы; ее переполняли изумление и надежда.
– Правда?
– Да. Я люблю тебя, Оливия. Ох, как я тебя люблю… Я боролся с этим чувством с тех пор, как ты приехала в Кадар, а может, даже до этого. Может, с тех пор, как я впервые начал задумываться о тебе, о женщине с восхитительным смехом, которая умела играть так, что я хотел одновременно плакать и петь. Я просто не хотел тебе говорить, даже себе не хотел признаваться, потому что боялся снова быть отвергнутым – и на этот раз все будет еще хуже.
– Я не… – начала Оливия, но Азиз продолжал, все быстрее и быстрее:
– Я не жду, что ты ответишь на мои чувства. Не прошу о чуде. Но я не мог тебе не сказать и надеюсь… – его голос дрогнул на мгновение, – надеюсь, что со временем ты сможешь почувствовать ко мне то же, что я чувствую к тебе. Хотя бы толику этих чувств.
– Ох, Азиз. – По щекам Оливии покатились слезы от понимания, скольким этот восхитительный измученный мужчина рисковал ради нее. Он признался в любви, не зная, что чувствует она. Не надеясь, что она любит его в ответ.
– Разве я много прошу? – прошептал он. – Не сейчас, но в будущем… Я знаю, что тебе причинили боль, Оливия. Такую сильную боль… Но я хочу помочь тебе ее преодолеть, насколько это возможно. Я ни в коем случае не стану преуменьшать то, как повлияла на тебя потеря Дэниэла, но…
– Азиз. – Оливия улыбнулась сквозь слезы и шагнула к нему навстречу. – Замолчи.