На борту вниманию публики предстало много чудес, в том числе и роскошные уборные — еще одно детище Юффи, удивившее даже Мокриста. Ему было любопытно, что скажет пресса о таланте Юффи к организации железнодорожных путешествий. Художественный редактор «Правды» порой бывал очень изобретателен[34].
— Ничуть не хуже, чем в самых дорогих гостиницах, — сказал Мокрист на ухо сэру Гарри, который вышел из кабинки, светясь от гордости.
Гарри заулыбался:
— Это ты еще в дамские не заглядывал, господин фон Губвиг! Ароматы, подушечки, настоящие цветы в вазе. Ни дать ни взять будуар!
— Полагаю, хм, отходы будут сбрасываться прямо на рельсы?
Гарри был оскорблен.
— Может, кто-то так бы и сделал, но только не Гарри Король! Где отходы — там и деньги, сынок, главное, Герцогине не рассказывай. Под вагоном есть большая цистерна. И пусть ничто не пропадет зазря…
Вопросы густо и быстро сыпались со всех сторон. Для тех, кто не успел прокатиться на Железной Ласточке на участке Гарри Короля, встал ребром вопрос поведения на железной дороге. Можно ли высунуть голову из окна? Можно ли взять на борт ручного болотного дракончика, если держать его на руках? Можно ли подойти к машинисту и поговорить с ним? На сей раз Мокрист был рад сказать «да», избрав для этой почетной миссии главного редактора «Правды». Улыбка на лице Вильяма де Словва, когда он шагнул с платформы на подножку кабины машиниста, должна была обеспечить этой сцене место на первой полосе, если путешествие пройдет успешно. Хотя не стоит забывать, что оно также окажется на первой полосе, если взорвется двигатель. Журналистика есть журналистика, как ни крути.
Просвистев и выпустив облако дыма, поезд отчалил от платформы, и все пошло гладко, особенно когда по вагонам провезли тележку с напитками и закусками. Гарри и Весь Джолсон были единодушны в том, из чего должна состоять хорошая пища (из калорий), и не поскупились. В мясном слампи было столько масла, что хватило бы смазать Железную Ласточку снизу доверху. За окном менялся пейзаж, вызывая у задобренных пассажиров восторг и восхищенные возгласы… и тут поезд не въехал на первый на пути мост.
Мокрист задержал дыхание, когда поезд замедлил ход практически до полной остановки. Большой тролль помахал красным флажком и радостно во всеуслышание объявил[35], что его бригада проводила работы на этом мосту, и они очень рады, что он будет использоваться, спасибо, что приехали, дамы и господа. В ответ прозвучал смех, которому в изрядной мере поспособствовал алкоголь, но все же это был смех, причем искренний. Мокрист перевел дух. Вероятно, некоторые из его пассажиров еще помнили те дни, когда, увидев тролля, они испугались бы (или, если они были гномами, захотели бы дать ему пинка в лодыжку). А теперь тролли были среди них, они строили железные дороги и чувствовали себя как дома.
Мокрист обвел взглядом вагон первого класса, где сидел лорд Витинари. Тот, открыто похвалив Юффи за ее роль в организации и оформлении, давал свои обычные вежливые, отвлеченные ответы на вопросы журналистов, жадных до цитаты, но Мокрист заметил, что патриций улыбался, как дедуля при виде новорожденного внучка. Мокрист встретился с ним взглядом, и ему показалось, что его светлость мимолетно подмигнул ему. Мокрист кивнул, и тем дело и кончилось, но он надеялся, что за это можно было отпустить ему хотя бы один грех. Три смерти за одну жизнь было бы уже чересчур.
Но день стоял хороший, светило солнышко, и Железная Ласточка мчалась по рельсам, а две лошади в поле у железной дороги пытались бежать с ней наперегонки. И поделом господину Хардвику, и чтоб ему пусто было, ведь Ласточка домчала по пологим склонам до города Подверха, где поезд сделал остановку, чтобы пассажиры насладились всеми благами капустной гостеприимности.
После этого путь до самого Анк-Морпорка, который издали манил своими тонкими дымовыми пальцами, пролетел быстро. Поезд пересек новенький чугунный мост через реку Анк и со свистом подъехал к участку Гарри Короля, где духовой оркестр исполнил национальный гимн «Мы всех вас купим и продадим» под аплодисменты поджидающей толпы.
Вечером на банкете к первым железнодорожным путешественникам присоединились другие высокопоставленные анк-морпоркцы и столатцы. В заключение своей речи сэр Гарри объявил, что следующим городом, куда проведут великолепную железную дорогу, станет Щеботан, и он надеется, что это произойдет в очень скором будущем. Под громогласные овации Гарри предложил тост за щеботанского посла месье Жиллета, и за этим последовали новые тосты, в том числе за саму Железную Ласточку. Лорд Витинари высказал мнение, что день был очень продуктивный, и все те, кто уже сидел затаив дыхание, смогли наконец выдохнуть.
С банкета гости расходились, кто заваливаясь вбок, а кто вообще с трудом волоча ноги. Дик увидел знакомое лицо, вплывшее в его счастливый мир разноцветных огоньков, и воскликнул:
— О-о-о, вот это было здорово, господин Губвиг! Все такое крошечное, когда смотришь из поезда… Я подумал, что железная дорога может расти как дерево — ну, знаешь, один ствол и куча веток… Пусть они будут дешевые и короткие, но людям понравится… Всем станет жить легче, если сесть на поезд можно будет в каждом…
Мокрист, решительно игнорируя заманчивые перспективы, прервал его:
— Не лети, Дик. Сначала нужно добраться до Щеботана.
А потом организовать скорый поезд до Убервальда, добавил он мысленно… Его светлость так радел за международные отношения.
Позже той же ночью Фред Колон и Шнобби Шноббс, как настоящие стражники, патрулировали периметр железнодорожного участка. В конце концов, они представляли в своем лице власть и, следовательно, имели право находиться где угодно и смотреть на что угодно.
Они вышагивали нога в ногу, и Фред Колон сказал:
— Я слышал, они хотят проложить дорогу в Щеботан. Моя старушка вечно мне на мозги капает, чтобы съездить туда в отпуск. Ты меня поймешь, Шнобби, ты ж почти женатый человек, с обязательствами. Но ты сам знаешь, у меня аллергия на весь этот бонжур-тужур, и мне рассказывали, что хорошего пива там днем с огнем не найти.
— Да не, там не все так плохо, — сказал Шнобби. — Дежурил я неделю назад на товарном складе, так там была куча сыров, которые побились, по случайности, разумеется. Естественно, отправлять назад нельзя, а Цвета Радуги такое с сырами творит — закачаешься. Ужасно вкусно получается, особенно если закусить улитками. — Шнобби сообразил, что говорит кощунственные вещи, и поспешно добавил: — Но пиво все равно как помои, это верно.
Фред Колон кивнул. Верно. Он снова посмотрел на друга и сказал:
— Если железные дороги будут работать как положено, все у нас сильно изменится. Поезда должны ходить быстро, а значит, если человек совершит ограбление, а потом вскочит на поезд, он будет таков задолго до того, как мы разберемся, что к чему. Наверное, и на железной дороге тоже нужна своя стража. А то мало ли что! Как говорит наш старина Камнелиц, если есть люди, будут и преступления, и тогда уже нужны стражники.
Шнобби Шноббс обдумал эту информацию — с таким видом, с каким коза пережевывает жвачку, и ответил:
— Ну вот ты ступай и доложи старику Ваймсу, что хочешь стать первым железнодорожным стражником, а? Хотел бы я видеть его лицо!
Билли Смальц окинул взглядом массивного человека в голове очереди и горько вздохнул.
— Слушай, — сказал он. — Ну, не могут все быть машинистами. У нас уже и так достаточно, и нужно время, чтобы дослужиться до этой должности. Что еще ты умеешь делать?
— Ну, — вздохнул расстроенный юноша, — мамка моя говорит, что когда-нибудь я стану хорошим поваром.
Билли улыбнулся.
— Вот тогда и для тебя может найтись работа, повара нам нужны, — он кивнул на стол другого рекрутера, чуть в стороне, и сказал: — Ступай к Мейбл. Она как раз набирает персонал на кухню.
Юноша воодушевился и быстрым шагом направился навстречу своему будущему, которое наверняка состояло из ненормированного графика и тяжелого труда в тесноте и духоте, но главное, из неограниченного количества поездок на самом чудесном изобретении века.
— А я маляр, — сообщил следующий человек в очереди к Билли.
— Чудненько! И ты уверен, что не хочешь стать машинистом?
— Да нет. Я всегда хорошо рисовал, и я думаю, паровозам нужна краска.
— Отлично! — сказал Билли. — Ты нанят. Следующий!
Билли оторвал взгляд от бумаг и увидел, что над ним нависла угловатая фигура молодого тролля.
— Мне сказали, есть работа с лопатой и тоннами угля. Я могу, — сказал тролль и добавил с надеждой: — Пожалуйста.
— Кочегаром? — уточнил Билли. — Да уж, ты немного великоват для кабины машиниста, но вообще ты нам пригодишься, не сомневайся. Распишись здесь.
Стол затрясся, когда тролль вдавил большой палец в анкету и сломал планшет.
— Для тролля — неплохой результат… — вырвалось у Билли. — Извини.
— Ета, ничего страшного. Мне все енто говорят.
Тролль с громким топотом ушел в направлении угольного склада, а его место за столом Билли заняла модно одетая молодая женщина с властным лицом.
— Я считаю, железной дороге понадобится переводчик. Я знаю все языки и диалекты на Диске, — сказала она твердым голосом, но в ее глазах горело воодушевление, когда она смотрела на Железную Ласточку и остальные паровозы. Билли сразу понял, что она покорена. Еще он знал, что переводчиков не было в списке вакансий, поэтому он отправил ее к сэру Гарри, а сам вернулся к найму стрелочников, молоточников и других рабочих. И очередь снова задвигалась. Казалось, никто не хотел оставаться в стороне от железной дороги.
Мокрист подпрыгивал в седле глиняной лошади, которая везла его обратно в Анк-Морпорк, и ему казалось, что он целую вечность провел в переговорах с землевладельцами, которые требовали сумасшедших денег за то, что совершенно очевидно пошло бы на пользу региону. На этот раз путь лежал в Щеботан, до которого было раз в восемь дальше, чем до Сто Лата. А когда Мокрист не вел переговоров с землевладельцами, он вел переговоры с землемерами, которые были хоть и не жадными, зато невыносимо скрупулезными. Они отвергали варианты маршрутов как слишком крутые, слишком болотистые, слишком пересушенные, слишком подверженные затоплениям, а один участок вовсе оказался заполонен зомби. Получившийся маршрут мог сойти за след змеи, ползущей по ландшафту от одного подходящего участка земли до другого. И все хотели, чтобы железная дорога пролегала неподалеку, но, пожалуйста, только так, чт