ько. Еще там живут гоблины, но эти ничего не знают о правах на земля.
— Мы в Анк-Морпорке совсем недавно пришли с гоблинами к взаимопониманию, — быстро вставил Мокрист. — Надо только найти для них занятие, которое им понравится и в котором они будут добиваться успехов. Главное, не путаться в их именах и подавлять в себе желание дать им затрещину. Гоблины, если их не бить, приносят огромную пользу, хотя с эстетической точки зрения — удовольствие, конечно, сомнительное.
— Хотелось бы, чтобы и мы находить с ними общий язык, — протянул маркиз мечтательно. — Но имей в виду, что здесь у нас щеботанские гоблины, а они большие скандалисты, строптивцы и нередко пьяницы. Они делают собственное вино, мон дью! — Маркиз задумался и поправился: — Винный напиток, пожалуй.
— Звучит не так уж и страшно, — заметил Мокрист.
— Да ну? Они делают вино из улиток. Плоды стен, как вы, анк-морпоркцы, их зовете. Выпьют — и буянят. Но с ними бы не было проблем, если бы не разбойники, которые охотятся на них ради забавы.
— То есть в стланике хозяйничают разбойники? — уточнил Мокрист.
Маркиз заколебался:
— Не совсем так. Это в буквальном смысле ничей земля. Если поговорить с законниками, они объяснят, что де-факто хозяйничает там Щеботан как таковой.
— Ну вот, а Щеботан как таковой жаждет получить железную дорогу, даже если землевладельцы с ним и не согласны. И если ты, маркиз, можешь гарантировать, что вопрос с правами на землю будет решен, я с превеликим удовольствием окажу городу такую услугу.
Маркиз поморщился:
— Увы, не все так просто. Мы не хотим проблем, но правительство медлит, когда речь заходит о зачистке, потому что между разбойники и правительство столько общего, что они в любой страна могут оказаться взаимозаменяемы… Вижу, ты улыбаешься, господин фон Губвиг. Я сказал что-то смешное?
— Много ли там разбойников?
— Хватает. Та местность ими кишит. Жуткий разбойники, который шутя пойдут на убийство, если думают, что им сойдет это с рук. Но раз ты так торопишься, господин Анк-Морпорк, боюсь, придется тебе очищать стланик от бандитов самому. Но ты все еще улыбаешься! Будь так добр и поделись шуткой. Пресловутое анк-морпоркское так называемое чувство юмора, увы, теряется при переводе.
— Не беда, — успокоил его Мокрист. — Когда раздавали радости жизни, чувство юмора получил Анк-Морпорк, зато Щеботану досталось искусство изысканной кухни и любви. — Он выдержал паузу и спросил: — Махнемся?
Маркиза захихикала в бокал, улыбнулась Мокристу и подмигнула, а ее муж усмехнулся и серьезно ответил:
— Я предпочту сохранить нынешний положение вещей, как оно есть.
А Мокрист, который почти совсем смутился, спросил:
— Ну а кроме гоблинов, месье, проживают ли на этих землях приличные люди?
Маркиз покачал головой:
— Абсолютно исключено, ни единый душа.
Мокрист ненадолго задумался, вышел из-за стола, поклонился обоим, поцеловал маркизе руку и сказал:
— Благодарю вас за ваше гостеприимство, помощь и информацию. Мне пора отчаливать — я хочу успеть на ночной рейс до Анк-Морпорка, но что-то подсказывает, что благоприятные обстоятельства вскоре возьмут верх. Я чувствую, что они буквально витают в воздухе.
В Анк-Морпорке было полно гномьих баров, больших и маленьких, на любой вкус. Полумрак «Грязной крысы» пользовался особенной популярностью среди гномов, которые предпочитали заведения в традиционном стиле и категорически возражали против зонтиков в напитках.
— Какой нам прок от поджогов клик-башен? Моя бабуля живет под такой башней, и семафорщики разрешают ей бесплатно посылать клики.
Из теней раздался голос:
— Запретил бы ты ей. Семафоры для людей.
И тогда началась перебранка.
— Но не будем же мы отрицать, что клики бывают полезны. Говорят, они корабль в море спасли. Ну и вообще, чтобы не терять контакт с друзьями.
Голос из темного угла отозвался:
— Так оставьте башни в покое. Есть и другие способы показать миру, что с гномами не шутят. Видел я этот паровоз. Столкнуть его с рельс — раз плюнуть.
— Да что ты? И зачем оно нам?
— Пусть знают, что с гномами шутки плохи. И потом, я слышал, что гномов даже не пускают работать на железной дороге.
— Впервые слышу. Это ж дискриминация.
— Не, все потому, что эти гаденыши громили клик-башни. Так и будет, если делать глупости. Ничего удивительного.
— Может, и так, но в железнодорожники берут и троллей, и даже гоблинов… Гоблинов, вы слышите! Пакость какая! Нас вытесняют. Король-под-горой продал Витинари свою душу с потрохами, и глазом не успеешь моргнуть, как они проложат рельсы в Убервальд и все наши шахты займут вонючие гоблины… если сейчас мы не постоим за себя!
— Да! Проклятые гоблины. Спасу от них нет!
Разговор прерывался, когда гномы осушали свои кружки, и пустую посуду потом убирали со стола.
— Да никакой настоящий гном и сам не захочет работать на железной дороге, — заметил невозмутимый голос, обладатель которого до сих пор не показал себя.
— Верно! Дело говоришь. Никогда не пойду на рельсы. Это святотатство! Это надо остановить!
— Они проводят дорогу из Анк-Морпорка в Щеботан. Если помешать им, можно громко заявить о себе, — продолжал голос из теней.
Кто-то хлопнул ладонью по стойке и воскликнул:
— Нужно всем показать, что гномы не позволят вытирать о себя ноги!
— Можно разгромить их колонки с водой и украсть весь уголь, — предложил следующий. — Никто не пострадает, но всем придется добираться пешком.
— Слишком мелко. Их отремонтируют и продолжат как ни в чем не бывало. То же самое и с клик-башнями было. Нужно что-то с реальным размахом. Что-то, что обязательно обратит на себя внимание.
Отовсюду стали доноситься звуки, сопровождающие мыслительный процесс у существ, которые не привыкли думать. Кто-то сказал:
— Ты об убийстве говоришь?
— Ну как бы нужно поставить на своем. А когда все прояснится, нам еще спасибо скажут.
Тогда трактирщик, который все это время приглядывал за компанией, настойчиво намекнул:
— Мы закрываемся, господа, пора вам расходиться по норам.
И он выставил их на улицу.
Пламена это ничуть не разочаровало. В конце концов, в паре кварталов находился еще один гномий бар, а капли медленного яда уже оказывали свое действие. Удивительно, как просто манипулировать другими. Достаточно лишь верной интонации и подходящего момента. А уж потом они закончат работу и без него, фразами вроде «это же так логично» и «они что-то замышляют», этими репейниками на дороге межвидового непонимания.
Было время завтрака, когда Мокрист наконец вернулся в Анк-Морпорк. Первым делом он бросился домой к Гарри Королю. Было странно видеть Гарри Короля в роли обычного семьянина. У него на ногах даже были домашние тапочки. Юффи захлопотала, приказывая слугам нести еще кофе, а Мокрист принялся докладывать ее мужу о своих успехах.
— Со Щеботаном вышла небольшая закавыка. Скажу без обиняков, кое-кто хочет помешать железнодорожному прогрессу.
Мокрист объяснил Гарри ситуацию с наследным землевладением и высказал мнение, что раз огромные территории стланика не принадлежат никому, они принадлежат всем, а значит, рельсы можно проложить прямо там. Оставалось только решить вопрос с разбойниками. Выражение лица Гарри отогрело бы сердце даже холоднокровной рыбе, особенно какой-нибудь акуле, и в общем-то Мокристу можно было дальше не продолжать, но он все равно сказал:
— Было бы неплохо, если бы можно было вернуться туда как-нибудь ночью в компании твоих големов и, может быть, даже твоих… ассистентов, твоих технических специалистов, так сказать, которые привыкли решать конфликты. И конечно, мне понадобится карета…
Выражения на лице Гарри менялись, как узоры в калейдоскопе.
— Не возражаешь, если и я составлю тебе компанию? — произнес он наконец.
А Юффи взвизгнула:
— Гарри Король! В твоем-то возрасте! Никуда ты не поедешь, а очень даже останешься дома!
— О, дорогая, ну как же, он ведь сказал, что там разбойники. Это мой гражданский долг. Я ведь Гарри Король, человек, который делает дело, а это и есть самое мое дело, и я обо всем позабочусь лично.
— Гарри, одумайся! Вспомни о своем положении в обществе!
— Человек сам творец своего положения в обществе, Герцогиня. Это мой бизнес, значит, я все и улажу. В самый последний раз, честное слово.
— Ох, ну что с тобой сделаешь… Но смотри, не спускай с него глаз, господин фон Губвиг. А ты, Гарри, слушайся господина фон Губвига, он очень рассудительный молодой человек, — велела Юффи. — И ни капли спиртного. И, господин фон Губвиг, следи за тем, чтобы он всегда был тепло укутан, потому что у него проблемы с этим самым, пузырем, ты понимаешь. Он уже не так молод, как хотелось бы.
Гарри прорычал в ответ:
— Знаю, Юффи! Но сейчас я полон сил. Господин фон Губвиг, я свистну ребят и големов, и встретимся на этом месте завтра ровно в семь утра.
Дома Ангела Красота сказала:
— Это, естественно, опрометчивый поступок, но иначе он бы и не пришел тебе в голову, я угадала?
— На самом деле рейд предложил сэр Гарри, — соврал Мокрист. — Для него это станет своеобразным последним приветом молодости. Но ему пришлось буквально руки мне выкручивать, чтобы я согласился, честное слово, не будь мое имя Мокрист Губвиг. Но видела бы ты его лицо!
— Ты, Мокрист фон Губвиг, и сам кипишь энтузиазмом, не правда ли? У тебя же все на лице написано.
— Ну, не совсем, — ответил Мокрист. — Но ночь обещают безлунную, и увидеть Гарри и его товарищей в действии, вероятно, будет очень познавательно. Но ты, конечно, ничего не слышала, ладно?
На лице Ангелы Красоты изобразилось очаровательное непонимание.
— Чего не слышала? Главное, Мокрист, если случится мясорубка, постарайся вернуться домой в исходном состоянии.
На следующее утро у дома Гарри Короля ожидали две большие кареты, в которых сидела компания его дружков. Мокрист недоумевал, как Гарри удалось собрать их за такой короткий срок, но потом он вспомнил обо всех делишках, которые Гарри проворачивал в старые греховные времена, которые теперь любовно вспоминал как «старые добрые». В принципе, немудрено, что ему удалось так быстро собрать армию для того, чтобы решить небольшой спор, кто главный на районе.