оказались построены на песке.
Ваймс поглядел по сторонам со своего почетного места за низким столом и сказал:
– Посмотрите на них. Мир действительно перевернулся вверх тормашками. Они еще поворчат, конечно, но когда вы, гномы, не ворчите?
Альбрехт хмыкнул:
– Они заслуживают более серьезной расплаты.
– Да ну? – отозвалась королева. – Я не намерена начинать новую жизнь с кровавой бани. Правосудие будет свершено. Все знают, кто исполнял главные роли, мы всегда это знали. У нас есть имена и письменные показания. Мир гномов маленький, здесь негде спрятаться, и откровенно говоря, дело уже почти сделано. Стоящие за переворотом глубинные граги потеряли лучших бойцов в попытках уничтожить Железную Ласточку во время ее передвижения по стране. Что это было за путешествие! И я открыла для себя логистику. Будущее за поездами. Поезда сближают людей. Только подумайте. Люди бегут, чтобы посмотреть, как проходит мимо поезд. Почему? Потому что он движется в будущее, он идет из прошлого. Лично я очень жду будущего и хочу сделать так, чтобы гномы стали его частью, если еще не поздно.
Ваймс усмехнулся:
– Что ж, ваше высочество, у вас как раз есть такая возможность. Если я правильно понял юного Дика Кекса, мост через Дичий перевал нужно будет восстанавливать несколько месяцев, и его потребуется хорошо укрепить, чтобы он мог выдержать вес полностью груженного поезда. А значит, Железная Ласточка и весь состав будут ждать здесь до восстановления линии.
Он посмотрел туда, где за столом сидел Мокриц, погруженный в горячую беседу с Грохом Грохссоном.
– Господин фон Липвиг будет счастлив проконсультировать вас по вопросу… коммерческих перспектив.
Рыс улыбнулась:
– Да, я наслышана о репутации господина фон Липвига, и на меня произвели положительное впечатление его… таланты. Однако мне кажется, было бы вернее позвать нашего законника, господина Громогласса, чтобы решить все вопросы честно и справедливо.
Ваймс посмеялся:
– Очень мудро.
– Наверняка нам понадобятся рабочие руки, чтобы помогать со строительством? – спросила королева. – Особенно молодежь. Ей уже не так интересно работать в шахтах, но все-таки молодым гномам нужна стабильная работа, где можно много стучать молотком по железу. Мы же гномы как-никак.
Впоследствии королева обошла своих предположительно верноподданных, и это было великое шествие, и периодически из толпы робко выходили вперед гномы в кольчужных юбках или с красиво заплетенными бородами, выражая королеве свою преданность. Как сказал впоследствии Ваймс, в тот день она одержала безоговорочную победу, особенно в связи с тем, что огромное количество гномов, с которыми она сейчас разговаривала, были женщинами, которые очень долго ждали дня, когда они смогут открыто это признать.
Вечером накануне отъезда в Здец Мокриц побрел к железной дороге, лениво рассуждая о недавних событиях. Он думал о том, что мир узрел Железную Ласточку, а королева вернула себе корону, и, если верить командору Ваймсу, худшие из грагов были или мертвы, или за решеткой.
На временной станции Ласточку сторожили Шнобби Шноббс и Фред Колон, которые оба крепко спали. Ласточка, однако, бодрствовала, хотя котел еле кипел после долгого дня катания местных с одного конца одноколейки до другого.
Мокриц на цыпочках подошел к пустому паровозу и прошептал:
– Что же ты такое, Железная Ласточка?
Сначала ответом была тишина, а потом что-то слабо сверкнуло, когда клочья пара поднялись в ночное небо над паровозом, и в голове Мокрица зазвучал шепот, мягкий, теплый и как будто влажный.
«Подумать только, господин фон Липвиг, ты, верно, не так умен, как о тебе говорят. Я это я. Я Железная Ласточка. Людям нужно только поверить, и тогда я перестану быть игрушкой, собранной умными инженерами. Я мысль, я нечто из ничего, и мое время пришло. Некоторые даже называют меня богиней».
Мокриц успел мельком вспомнить традиционные изображения богинь в прозрачных ночнушках и с вазой в охапке, но голос вмешался, продолжая уже напористее:
«Разве я не красавица? И я знаю, что мои дети будут еще лучше! Стройнее, и красивее, и сильнее! Уже сейчас господин Кекс творит для меня моих деток. Вскоре я стану естественным элементом окружающей среды, облагороженной моим мимолетным присутствием. Я каждый день слышу восхваления, которые говорят мне, что я есмь сила во плоти, и те, кто вздумает противостоять мне и погасить мой огонь, будут повержены. Я, господин фон Липвиг, я буду править повсюду, вверх и вниз по линии».
В сумерках Мокриц увидел худощавую фигуру, приближающуюся к Железной Ласточке. Дик Кекс перекрыл какой-то шипящий клапан, и голос, такой дивный голос, смолк.
– Эх, хороша! Пришел повидаться с ней последний раз перед тем, как мы вернемся в город, да, господин Липвиг? Я тебя понимаю. Все хотят с ней повидаться, и не стану врать, сердце на куски рвется оставлять ее вот так, но у нее тут много славных дел впереди. Железная Ласточка у нас отличная девочка. Сила в чистом виде, и дала себя обуздать, ох. Обуздать синусом и косинусом, и даже тангенс внес свою лепту. И не в последнюю очередь – счетная линейка. – Дик усмехнулся Мокрицу. – Люди видят Железную Ласточку и сами не верят, на что бывает способна математика! Не надо бояться, что она обожжет тебя живым паром, потому что она так не сделает. Я поработал над этим. Она навсегда останется моим любимым паровозом, господин фон Липвиг, королевой всех остальных. Она живая. Как кто-то может сказать, что нет?
Мокриц огляделся и увидел, что они окружены гоблинами, которые сидели тихонько, собравшись в большой круг, как прихожане в храме, и Дик повторил:
– Сила, господин фон Липвиг. Обузданная сила.
Мокриц редко лишался дара речи, но сейчас он мог сказать только одно:
– Удачи тебе, господин Кекс. Удачи.
И машинист стал творить свою магию. Открылась топка, разбросав танцующие алые тени по всей кабине. Потом послышался шум, толчок, Железная Ласточка напряглась и выдохнула пар, чтобы пуститься в новую поездку по линии, а гоблины захлопали в ладоши, захихикали и вскарабкались на ее бока. Потом раздалось первое «чух», потом второе «чух», а потом частое пыхтение, и Железная Ласточка преодолела силу трения и тяготения и полетела по рельсам.
Дик Кекс прикурил трубку от горячего уголька и сказал в ночь:
– Эх, хороша!
Когда несколько дней спустя Стукпостук вошел в Продолговатый кабинет, его встретила знакомая тишина, нарушаемая только скрипом карандаша, когда аскетичная фигура за столом заполняла клеточки кроссворда. Стукпостук кашлянул.
– Да?
Лицо патриция было неприступным. Бровь вопросительно поднялась – характерное движение, которое ввергало многих в ужас. Стукпостук улыбнулся.
– Мои поздравления! Выражение лица отточено до безупречности, акцент не подвел. И, разумеется, брови! Брови тебе всегда особенно удавались. Вот стой он рядом с тобой, я бы не сразу понял, кто есть кто.
Вдруг лицо патриция исчезло, и остался клоун Чарли в одежде лорда Витинари, крайне смущенный.
– Было несложно, господин Стукпостук, ты давал мне столько ценных подсказок.
– О нет, – возразил Стукпостук. – Это было блестящее исполнение. Две недели ты изображал его светлость и не сделал ни одного неверного шага! Но перейдем к делу. Сумма, о которой мы условились, будет переведена на специальный счет в Королевском банке уже завтра. – Стукпостук еще раз улыбнулся и спросил голосом доброго дядюшки: – Как поживает супруга?
– О, Генриетта прекрасно, господин Стукпостук, спасибо за беспокойство.
– А твой малыш, Руперт? У него ведь сейчас каникулы?
Чарли робко посмеялся:
– Уже не малыш, господин, растет как на дрожжах, хочет стать машинистом.
А Стукпостук ответил:
– Ну вот, Чарли, у тебя как раз теперь достаточно денег, чтобы обучить его ремеслу где угодно, и еще останется твоей дочери на королевское приданое. Ты ведь живешь все в том же доме? Замечательно!
– О да, и благодаря вам мы обустроили детям отличные комнаты и теперь копим на квартирку для бабули, когда сможем позволить себе бабулю. А Генриетта в полном восторге от денег, которые я тут получаю, и теперь даже может позволить себе стричься у господина Форнасита, как все богатые дамочки. Она на седьмом небе. – Он закряхтел. – Кукольником и клоуном я столько не зарабатывал.
Стукпостук опять улыбнулся:
– Не сомневаюсь, его светлость будет рад слышать, что у тебя в семье все счастливы и… живы. Пусть так и продолжается. Я буду рекомендовать, чтобы тебя повысили. А теперь, когда возвращение его светлости ожидается с минуты на минуту, предлагаю выйти через черный ход. Нам же не нужно, чтобы два Витинари оказались в одном месте одновременно, правда?
Чарли побледнел и сказал:
– О, ну конечно, господин, этого нам совсем не нужно.
– Тогда мы этого не допустим, – сказал Стукпостук. – Ступай, а я за тобой закрою.
Когда счастливый Чарли поспешно исчез, Стукпостук, немного погодя, сказал темному клерку Измаилу:
– Полагаю, его светлость захочет, чтобы мы уточнили местонахождение салона этого господина Форнасита и школы, которую посещают дети нашего доброго друга. Все точно так же, как и в прошлом году?
– Да, господин, – ответил клерк. – Я перепроверил накануне.
– Молодец.
Как говорит его светлость, «при достаточных мерах предосторожности меры предосторожности никогда не понадобятся». Нужно было только убедиться, что у Чарли не возникнут никакие… оригинальные планы насчет собственного будущего.
Никогда еще Мокриц не был так счастлив видеть свой дом, и, когда он поднялся на порог, жена первая открыла ему дверь и сказала:
– А, это ты. Живой? Хорошо. Как все прошло?
– Неплохо. Големы были выше всяких похвал. Грустно, что пришлось оставить Ласточку, пока не починят мост. Хотя там сейчас столько големов Гарри и рабочих, что Витинари уже скоро сможет кататься туда хоть на своем личном поезде, если пожелает.