– Ну и что, если пьяна?! Какая разница? Или ты не понимаешь, о чем я говорю. Я ведь люблю тебя, Артур. Слышишь!
Он обернулся и теперь смотрел прямо в глаза. Грустно так смотрел, не обращая ровно никакого внимания на мою наготу, беспокойно вздымающуюся грудь и порывистое дыхание.
– Не любишь, – сухо отрезал он и отстранил рукой меня в сторону, чтобы дала пройти. Подошел к кровати, сдернул оттуда покрывало, а потом накинул его мне на плечи, укутывая будто гусеницу в кокон. – Ты меня не любишь, Ло. А в тебе сейчас говорит алкоголь.
– Нет, люблю, – я взбрыкнула словно маленькая девочка, попыталась сбросить покрывало, но Артур был явно сильнее и для надежности обернул покрывало еще в несколько слоев. – Давно, еще с самого нашего знакомства. Не сразу поняла, но люблю. Честно! Я просто скрывала это, и специально прятала чувства, чтобы ты не узнал.
Я еще раз попыталась приникнуть к нему ближе, но он удержал меня на достаточном расстоянии.
– Да все я знал, Ло, – глядя мне в глаза, ответил Франц. – Я ведь говорил уже, что из тебя плохой разведчик и ты не умеешь скрывать эмоции, и любые твои чувства и перепады настроения я всегда ощущаю. Поэтому специально не обращал на них внимания, ждал, когда твое увлечение мною само пройдет.
– Врешь! – не поверила я, поджимая губы. К горлу подкатил ком обиды, а голос сорвался. – Ты специально это говоришь, чтобы я ушла и опять переключилась на чертово задание и Сакса. Ты специально отталкиваешь меня прочь. Я ведь слышала, как ты сам говорил под действием зелья, что я красивая, что ты любишь меня. Я слышала!
Но в его глазах была лишь пустота, смешанная с горечью и сожалением:
– Ты мне как сестра, и я не чувствую к тебе ровным счетом ничего, кроме ответственности и братских чувств. Все остальное ты придумала сама. Ну подумай: в месте, где ты выросла, кроме меня не было кандидатов на твое сердце, вот и потянулась к первому попавшемуся. Но это не любовь, Ло. Это влюбленность. Не настоящая и мимолетная.
Я не хотела ему верить. Он точно врал, быть такого не могло.
– Кого же ты звал тогда если не меня? Я ведь слышала, ты признался – Я люблю тебя, Ло!
– Фло… – одним именем он разбил все мои иллюзии. – В видениях были мои воспоминания о Флоре. Давние. Еще до момента нашего расставания.
Меня словно обухом по голове огрели. Я осела на пол, все так же закутанная в покрывало, от которого должно было становиться жарко, но меня начинал колотить озноб.
“Я люблю тебя, Фло”… Я подслушала старое признание девушке, которой сейчас даже в живых не было.
– Ты любишь ее до сих пор? – слезы навернулись на глаза, но я силой заставила себя не плакать.
– Нет. Уже давно нет. Просто пойми, – Артур сел рядом и ободряюще погладил через плотную ткань. – Ты – суккуба, и когда встретишь того самого, в кого влюбишься по-настоящему, тебя потянет к нему с непреодолимой силой. Тогда-то и поймешь, как сильно ошибалась насчет меня. Поверь, эти чувства нельзя перепутать ни с чем.
– Тебе-то откуда знать? – я остервенело отстранилась от его руки, не давая больше себя трогать, даже через ткань.
– Я ведь менталист, – коротко ответил он. – Уж кому, как не мне, знать о чувствах.
Слезы продолжали рваться наружу, и я зажмурилась, отворачиваясь от Артура. Мне не хотелось, чтобы он их видел. Потому что эти дурацкие соленые капли были еще большим унижением чем то, что меня отвергли.
– Ну не плачь, – попросил он, на меня же подействовало в обратным образом.
Хотелось кричать, скрутится калачиком, обнимая себя, и просто выть.
Если еще час назад у меня в душе жила надежда на любовь, и теплились нежно лелеемые чувства, пусть не настоящие, безответные, то теперь не стало даже их. Я сама все испортила, сама столкнула себя с реальностью, и она оказалась очень горькой.
Никого я не люблю, и меня никто не любит.
Никто.
– Ну не убивайся так, – утешал Артур, он все же обнял меня через покрывало, и теперь я тихо сотрясалась в рыданиях на его руках. – У тебя еще все впереди. Поверь. Вот закончится задание, и ты вернешься домой. К Аластару и Торани, а потом обязательно встретишь того единственного мужчину, который полюбит тебя сильнее всех на свете. Империя ведь большая, наверняка встретишь!
В нарушении всех правил он разговаривал со мной о запретных вещах в не защищенном от прослушивания месте, но меньше всего я сейчас могла думать о правилах.
– И у тебя будут самые прекрасные дочери на свете, и потом даже сыновья. И я обещаю, что мы обязательно вспомним с тобой этот разговор лет через десять, и вместе посмеемся.
О, да! Ему легко было говорить! Конечно, он ведь всезнающий и всеведущий Артур Франц – второй лучший менталист в Арсамазе!
А я – дура!
Пьяная дура, которая сама что-то придумала, сама нафантазировала, и сама натворила глупостей.
– Давай, я отведу тебя в комнату, – предложил он. – Тебе нужно поспать…
Я в очередной раз всхлипнула.
Да ни черта мне не было нужно!
Вывернулась из его рук, попыталась встать сама на ноги, но из-за плотного кокона покрывала ничего не вышло, да и комната подозрительно закружилась. Максимум, что я сумела сделать, это несколько шагов, чтобы кулем рухнуть на кровать Артура, параллельно неловко ударяясь головой о деревянное изголовье и взвывая от обидной и такой нелепой боли…
– Ты мое горе, глупышка Ло, – устало, но так по-доброму усмехнулся Франц. – Пожалуй, лучше действительно спи здесь, а я постелю рядом… А то, кто знает, какие части тела или мечты ты сумеешь разбить в таком состоянии…
Будь проклят тот, кто придумал называть утро добрым.
Мое нынешнее оказалось злым, отвратительным и похмельным.
Мне было плохо душевно, и еще более плохо физически. Ночью меня тошнило, Артур постоянно бегал на кухню и приносил мне подсоленной воды, водил в ванную, умывал, как маленького ребенка, а еще говорил о чем-то наставительном и умном, но я была не в том состоянии, чтобы запоминать. А гудящая голова позволяла думать только о том, что я больше никогда в жизни не стану пить.
Утром же ко всем этим чувствам добавился стыд от моих вчерашних “подвигов”.
Я пыталась соблазнить Артура, заявилась к нему голая, призналась в собственных чувствах, получила отворот-поворот, и вдобавок была вознаграждена окончательным осознанием реальности – Франц меня не любит, да и я, по словам менталиста, тоже никого не люблю.
Только отчего так больно?
От осознания собственной ошибки и одиночества, или потому, что я полная дура, если сумела убедить себя в обратном?
Мне ведь действительно было даже не с чем сравнить свои чувства к Артуру. До вчерашнего дня я была свято уверена, что это самая настоящая любовь, пока меня, как нашкодившего котенка, не макнули головой в правду.
Я тягостно взвыла, перевернулась на живот и уткнулась головой в подушку.
Артура в комнате уже не было, сейчас он наверняка либо завтракал внизу, либо уже уехал на работу. Мне же досталась прекрасная возможность пожалеть себя в одиночестве.
Правда, недолго.
В комнату все же постучались.
– Никого не хочу видеть, – бросила я, едва отрывая голову от кровати и даже не поворачивая ее в сторону двери.
Но слушать меня явно не собирались.
Замок на ручке щелкнул, пропуская кого-то в спальню.
– Видеть ты, может, никого и не хочешь, но мне придется напомнить тебе, что комната все же моя, – произнес Артур, подходя ближе.
Я еще глубже зарылась в постель, все больше желая провалиться сквозь землю. Смотреть в глаза Францу было стыдно.
– Не глупи, – вполне нейтрально произнес он. – Готов поспорить, у тебя сейчас раскалывается голова, и ты душу дьяволу готова продать за средство от мигрени.
Упрямо молчала, хотя понимала, насколько сильно он прав. Болело все, не только голова. Даже кости ныли, а тело почему-то трясло и знобило.
Осторожно подняв голову, встретилась с доброй и такой снисходительной улыбкой Артура. Он стоял рядом с кроватью и держал в руках поднос с чем-то горячим и дымящимся.
– Выпей таблетку, – наставительно приказал он. – И поешь. Плотный завтрак – лучшее средство от похмелья.
– Не хочу, уходи, – я опять рухнула в подушки, а после долгие секунды ощущала на себе пронзительный взгляд мужчины.
Франц даже на сантиметр не сдвинулся в сторону двери, явственно давая мне понять, что уходить не намерен. И мне пришлось сдаться – перевернуться и сесть ровнее. Мужчина поставил мне на колени поднос и строго приказал:
– Ешь. Я никуда не уйду, пока тарелка не окажется пустой.
Косо взглянула на братца, потом на овсяную кашу, и к горлу подступил приступ тошноты. Только хотела возразить, но очередной строгий взгляд Арта, и я все же потянулась за ложкой.
Пока механически жевала еду, не чувствуя вкуса, старалась отстраниться от размышлений о вчерашних событиях.
Мне было стыдно, а еще очень хотелось оказаться как можно дальше от Артура, и постараться забыть о своем “позоре”.
– Почему ты не уехал на работу? – наконец спросила я, так и не решаясь поднять голову.
– Потому что этим утром здесь я нужнее. Но уже вечером мне придется тебя покинуть.
– Надолго? – спросила, сама не зная, на какой ответ надеюсь. Хотелось, чтобы как минимум на несколько дней, пока мои чувства хоть немного улягутся и успокоятся.
– На неделю, возможно дольше. Кроме твоей выходки, вчера произошло еще кое-что, и теперь… – Артур остановился явно подбирая слова, я же поняла – опять что-то скрывает. – В общем, мне нужно уехать, чтобы решить одну возникшую проблему.
– Расскажешь?
– Нет. Тебя это почти не касается.
Слово “почти” очень неприятно резануло слух.
– Ты не уверен касается или нет? – я все же нашла силы взглянуть ему в глаза, чтобы увидеть там странное сочетание раздражения вперемешку с бессилием. Причем, раздражение явно не на меня.
– Я уверен в другом: если ты в мое отсутствие справишься со своей частью задания, то каждому из нас станет немного легче. Мне с проблемой, а тебе… – он почему-то отвел глаза. – Ты ведь хочешь вернуться домой как можно быстрее?