— Ирина Петровна, доброе утро! Явилась в полной готовности вам помогать, располагайте мной.
— Доброе утро! Ты оставила свою крошечную доченьку только лишь для того, чтобы прийти на работу в субботу? Мне хочется прогнать тебя домой!
— Она сейчас с моими родителями, не думаю, что этой плохой вариант. Вы же знаете, я недавно развелась с мужем. Нужно учиться, чтобы зарабатывать. Без денег никак!
— Это единственный вариант решения проблемы?
— Сейчас — да. Я разочаровалась в мужчинах. Не доверяю им от слова совсем. Стала сама себе поддержкой и опорой. Так, оказывается, надежнее.
— Прости, почему вы развелись? — неожиданно для себя спросила я.
— Из-за его патологической ревности. Это тяжело — непрерывная слежка, постоянные звонки, проверки. Нервы, как струны, рвал. Бесконечное: «Ты меня любишь?» — и требование в ответ: «Да! Ты самый лучший, ты самый любимый!» Здоровый мужик, а погладь по головке и поставь градусник в ротик.
— А почему все еще носишь обручальное кольцо?
— Наверное, так говорю «нет» ненужным связям.
— Александра, не сомневаюсь, что пройдет совсем немного времени, и ты встретишь достойного человека. Я же вижу, как вокруг тебя вьются поклонники. Караулят, ждут после работы с цветами.
— И что с того? Все начинается почти одинаково. Главное, что происходит потом, когда спадает накал страсти.
— А что не получается?
— Не получается искренне поверить в серьезность намерений… В долгую перспективу. В надежность обещаний. Пробовать уже не хочется. Жалко времени и нервов. Хочется подарка судьбы. Хочется, чтобы екнуло, — вот он, мой единственный.
— Я рада твоему пониманию, что спинка стула не может и не должна быть единственной опорой в жизни. Привычка все решать самостоятельно ведет к одиночеству.
— Знаю, тем не менее, очень хочу состояться как врач.
— Все будет хорошо. Ты сейчас как прекрасная роза без шипов. Боишься полностью раскрыться, чтобы не погибнуть в безжалостном мире. Не переживай, придет время, теплое солнце тебя согреет, и ты примешь его ласку с радостью.
— Спасибо. Можно с вами на обход?
— Конечно, будешь докладывать мне истории.
— А вот бабушка говорила, что замуж надо выходить по расчету, — встряла Любовь Юрьевна. — Шальная любовь обречена. Нужно трезвым взглядом смотреть на человека и понимать, сможешь ли ты прожить с ним всю жизнь, смирившись с недостатками. Страсть закрывает глаза и лишает разума. Но! Когда я встретила своего мужа, то забыла про это наставление.
— Если бы не было страсти, закончились бы люди, — высказала я свое мнение. — Рациональное мышление не такое уж и интересное. К словам нужна музыка, только тогда появляется песня. Эмоции, порыв, влечение — это музыка.
— Бабушка хотела для меня зрелых чувств, а я всю жизнь живу с мужем как на вулкане, — продолжила Любовь Юрьевна.
— Зрелые чувства — чистой воды приспособление. Люди не любят друг друга, а подстраиваются. Так тоже можно жить. Каждый волен выбирать свое, — возразила я и обратилась к Александре. — Мечтай, создавай себе программу. И Бог в помощь!
Невыносимо мне с тобою быть в разлуке,
И даже сон я принимаю за врага.
Не слышу голос твой и мучаюсь от скуки —
В неосязаемых мирах ты далека.
Не отпущу тебя в просторы мирозданья,
И если жизнь захочет счастье отобрать —
Я подарю тебе ритм сердца на прощанье,
Но до последнего мгновенья буду ждать…
Людмила Юрьевна собрала документы, и наша процессия двинулась по палатам.
— Доброе утро! Показываем животики. Если есть вопросы, задавайте.
Я уже много лет говорю эту заученную фразу, хотя точно знаю, что на обходе вопросов обычно не бывает. Они появляются после того, как за врачом закрывается дверь, и чаще всего задаются тому, кто всегда рядом, на посту, в процедурном и смотровом кабинетах — акушеркам. Или соседкам по палате, особенно если те много раз рожали и знают все нюансы послеродового периода.
Редко, но встречаются пациентки, которые ведут в блокнотах или тетрадях записки якобы ничего не понимающих мам, а потом с пристрастием проводят дознание, пытаясь установить факт преступной некомпетентности врача.
Уставшие женщины бывают невнимательны, многое забывают, в том числе и имя палатного доктора, будь он обвешен с ног до головы табличками. При расспросах к таким, как всегда, никто не заходил, ничего не объяснял и не показывал. Устраивать очную ставку с персоналом бесполезно — они все отрицают и никого не признают. Здесь рецепт один — терпение и бесконечные переговоры.
Помню один анекдотический случай. На утреннем обходе заведующая стала что-то выспрашивать у родильницы про гигиену. Та ничего толком не могла объяснить.
— Так, кто у вас лечащий врач? — поинтересовалась руководительница.
— Не помню, женщина какая-то, — засомневалась пациентка.
Тут в палату буквально влетел наш местный Казанова — лысый, брутальный, эффектный доктор Петр Иванович.
— Доброе утро! Простите за опоздание, на УЗИ задержался.
— Вы вчера здесь делали обход? — строго спросила заведующая.
— Конечно, и вчера, и позавчера. Это моя палата. Смотрите, и дневники написаны моей рукой.
Смеяться было неудобно. Злиться бесполезно. Зноя такие особенности послеродовых пациенток, ты стараешься не только проговаривать нужное для них, но и записывать многократно в розные памятки. Хотя есть вероятность, что и их пациентки забудут но тумбочке при выписке домой или где-нибудь потеряют.
Мы постучали в дверь и вошли в первую палату.
Песчаного оттенка стены привносили тепло пустыни в этот промозглый осенний день. Грустный вид за окном основательно портил настроение и совершенно не располагал женщин даже на кратковременную беседу.
— Солнышки мои, обход. Расскажите, какая у вас утром была температура, что болит, как ребенок берет грудь?
Потихоньку все расшевелились, завязался разговор.
Женщина, родившая пару часов назад, спросила у меня: «Можно уже вставать?»
Тени под глазами и заострившиеся черты лица выдавали усталость.
— Лежите! Ради Бога, лежите! Первый подъем только вместе с акушеркой. И будет просто прекрасно, если вы натянете бандаж. Есть у вас?
— Подойдет тот, что носила во время беременности?
— Конечно!
— Еще одно… Мне неудобно вас просить, но я очень хочу пить, а у меня ничего с собой нет, принести некому — муж в командировке, родители живут далеко, а подруг в этом городе я не успела завести. Мы только сюда переехали…
— Никаких вопросов. Любовь Юрьевна, пожалуйста, сделайте девушке чаек с сахаром.
— Так у меня и бутерброды есть, и конфетки, сейчас все принесу!
— Спасибо вам огромное! А то у меня сил совсем не осталось.
— А мне нужен бандаж? — спросила миловидная женщина после кесарева сечения.
— Конечно, меньше будет болеть рана! И двигаться комфортнее. Давайте помогу его надеть.
Как все-таки мелочи делают жизнь легче и приятнее!
В палатах все досконально продумано, чтобы пациенткам было уютно. «Любо-дорого посмотреть», — так часто говорят они.
Удобные кровати, кресло, диваны, бытовая техника, детские и журнальные столики и… тщательно подобранный и вышколенный медицинский персонал. Акушерки для послеродового отделения должны иметь особые качество: быть спокойными, как удавы, тихими, вежливыми, умеющими обойти острые углы, не реагирующими болезненно но замечания. «Не так посмотрело, не так сказало», — и все, конфликт обеспечен. Ласковый взгляд, приветливая улыбка, выдержанная речь — это необходимость для успешной коммуникации с родильницами. Слишком уж они чувствительные!
Во второй палате царил маленький хаос. Мамы занимались неотложными, по их мнению, делами: одна громко разговаривала по телефону, раздавая команды абоненту на другом конце провода, другая жужжала феном после душа, взбивая волосы потоком сухого воздуха, а третья миксером дробила фрукты в бананово-яблочную кашицу. Хорошо, что малыши не реагировали на этот шум и сладко посапывали у себя в кроватках.
Я спокойно отношусь к таким вещам. Любое проявление жизни, если оно не имеет непоправимых последствий, меня радует. Пусть лучше в палатах царит такая кутерьма, чем они стояли бы пустыми. Нет вида ужаснее, чем послеродовое отделение без детского плача и женской суеты.
— Доброе утро, дорогие мои, обход! Я немного подожду, а вы подготовьтесь.
Все, как одна, послушались, и скоро в палате установилась совершенная тишина. Тут заплакал чей-то малыш.
— Можно я поднимусь к нему? — заволновалась мама.
— Конечно! Вы не должны о таких вещах спрашивать, — ответила я. — Дети — самое главное, что есть на свете.
— И в роддоме, — добавила Любовь Юрьевна.
Я глянула на этот прекрасный маленький комочек, и захотелось с ним понянчиться.
Мы, акушеры-гинекологи, как один, — многодетные родители! Каждый ребенок, пришедший в этот мир с нашим участием, — родной! И все — любимые.
Конечно, в этом отделении на каждом шагу подстерегают тяжелые осложнения. Кровотечение, сепсис, тромбоэмболия встречаются крайне редко, но каждый раз это удар под дых, неожиданный и беспощадный. Тяжелые аллергические реакции тоже не новость. Бывало всякое.
Важно честно отрабатывать с персоналом навыки по оказанию экстренной помощи. Учить, показывать, повторять, спрашивать. Отрепетированная слаженность действий — гарантия спасения человеческой жизни. Скучное чтение рефератов пользы не приносит.
Есть у меня, кстати, парочка головокружительных примеров из собственной практики.
Шел обычный осмотр. У пациентки немного воспалился шов после кесарева сечения, я его промыла антисептиком, сверху, понятное дело, наложила повязку с мазью.
— Пока все, дорогая моя, после двух — на магниты, а вечером придете на повторную обработку сюда же к семи вечера, — объявила я.