— Большая?
— Нет, размером с горошину. Вы молодец, что такую прощупали, — похвалила я ее.
— Есть сказка про принцессу на горошине, а вы будете принцессой с горошиной, — встрял Парамонов.
— Это точно не рак? Может, мне еще маммографию сделать? — уточнила женщина.
— Сколько вам лет?
— Тридцать семь.
— В семье случаи рака молочной железы были?
— Нет.
— Тогда не нужно. Для маммографии вы молодая.
— Хоть для чего-то я молодая, — рассмеялась пациентка и бросила заинтересованный взгляд на Парамонова.
Тот, конечно же, заметил внимание к своей персоне.
— Сейчас Игорь Петрович напишет вам заключение своим прекрасным разборчивым почерком, и можете ехать домой.
— Ого, обычно врачи строчат непонятными крючками.
— Я очень разборчив и в жизни, и особенно в женщинах, поэтому и почерк такой! — сымпровизировал Парамонов.
— С вами, наверное, сложно иметь отношения, — подытожила дама, подсев на стульчик рядом.
— Совсем нет, — ответил коллега. — Вы одобряете статью Закона о здравоохранении «Согласие на оказание медицинской помощи», и я начинаю в вас разбираться. Профессионально.
— Вы еще скажите, что во время кесарева разбираете матрешку «мать-плод», — добавила я и решила покинуть эту компанию. — Ответственный дежурный вам больше не нужен, пойду дальше.
— Доктор! — крикнула мне вдогонку женщина. — Спасибо вам за неравнодушие!
— Приходите к нам еще! С хорошими новостями.
В сестринской слышалась какая-то возня, заглянула туда. Санитарки с акушерками заворачивали в цветную бумагу какую-то коробку.
— Что вы делаете? Поделитесь со мной! — попросила я.
— У мужа Вики, акушерки, сегодня день рождения. Мы по ее просьбе купили этот подарок, так она заставила нас его упаковывать. Рабовладелица! — ответила одна из них.
— А сама что?
— Раздает по телефону команды родственникам относительно организации праздничного ужина, — ответила другая.
— Ничего себе… Он же с нее пылинки сдувает. Вика, Вика… На работу, с работы возит, еду готовит, подарки дарит, дочкой занимается, а она вот как. Сюзерен и вассал. Интересные семейные отношения, — брякнула я.
— Главное, чтобы жили вместе, разводов сейчас чересчур много. А там неважно, кто они, сюзерен и вассал или крокодил Гена с Чебурашкой, — бросила санитарка.
— И то правда, — согласились с ней остальные.
Глава 6
Раздался телефонный звонок. Ольга Олеговна.
— Ирина Павловна, вы мне нужны. В патологии женщина с плохими анализами хочет прямо сейчас выписаться домой.
— А что у нее не так?
— Высокие печеночные ферменты.
— Давление какое?
— Нормальное.
— А общий анализ мочи?
— Хороший, уровень тромбоцитов тоже.
— Иду.
В смотровом кабинете сидела девушка с красными от слез глазами.
— Доброе утро! Что у вас случилось? Почему плачете?
— Мне срочно нужно домой. Там неприятности.
— Действительно все серьезно? — участливо спросила я.
— Да, очень.
Я просмотрела историю.
— Хорошо, давайте разъясним ситуацию. У вас есть изменения в биохимическом анализе крови, которые требуют уточнения диагноза. Если вы выписываетесь, то получаете домашнее задание — пройти дополнительное обследование, естественно, под контролем врача женской консультации. Я считаю, чтобы правильно лечить, диагнозы нужно ставить, а не придумывать. Согласны со мной? — как можно спокойнее произнесла я.
— Да. Обещаю выполнить все ваши назначения. Можно идти собираться? — засуетилась пациентка.
— Подождите минуту. Также вам нужно продолжить прием препаратов. Ольга Олеговна сейчас оформит эпикриз и выпишет нужные рецепты.
— Конечно, только печать свою закапаю, а то высохла, — пошутила коллега.
— Теперь, кажется все. Может быть, у вас есть какие-нибудь к нам вопросы? — подытожила я.
— Нет, нет, что вы.
— Тогда можете собираться и обязательно дождитесь документов. До свидания.
— До свидания. Спасибо!
Ольга Олеговна приобняла меня за плечи: «У меня с ней не получалось так премило поговорить. Благодарю, друг, за помощь!»
— Не за что. Знаешь, один из вариантов происхождения слова «друг» означает добиваться. Мы тут своего не добились. Поэтому в этой ситуации я для тебя оказалась скорее товарищем.
— Почему товарищем?
— Потому что я пришла к тебе со своим товаром — знаниями и умениями. А ты ими воспользовалась. Ладно, это так. Лирическое отступление. Приходи на обед в родовое. У Парамонова день рождения, а он от безысходности проводит его на работе. Нужно поддержать.
— Конечно, приду! И все равно не могу успокоиться! Эта беременная… ну куда она уходит?
— Пусть что хочет, то и делает. А если серьезно, это для меня, тебя, других сотрудников здесь настоящий дом, для некоторых — единственная семья, а для пациентов это место вынужденного пребывания, где им неуютно, а то и страшно, из которого они стараются любыми способами выбраться на свободу. К сожалению, мы не оправдываем их надежды на лечение одним прикосновением или двумя-тремя, а мучаем уколами и капельницами.
— Ну не скажи. Вот, например, раньше на Новый год мы спокойно выписывали из роддома почти всех пациенток. Пару лет назад в патологии задержалась только одна, и то потому, что рассорилась с мужем. Кстати, пришлось с ней пить компот под бой курантов. Сейчас остаются практически все. Или праздники перестали быть праздниками, или стало более осмысленным отношение к беременности — одно из двух.
Тут окликнула акушерка с поста: «Ирина Павловна! Вы здесь? Вам трезвонят из приемного покоя, спуститесь, пожалуйста!»
Я снова пошла вниз.
На стульчике сидела молодая женщина, похожая на шарик, в туго облегающем платье в клеточку, с большими карими глазами и едва заметными усиками над верхней губой.
— Добрый день, что у вас произошло? — спросила я.
— Добрый. Задержка два месяца, — ответила она низким голосом.
Я стала собирать анамнез. Выяснилось, что такая ситуация для нее не впервой.
— Вы у какого-нибудь врача наблюдаетесь, может быть, уже проходили обследование? — продолжала интересоваться я.
— Да, я стреляный воробей. Стою на учете у эндокринолога, — засмеялась пациентка.
— А с каким диагнозом?
— Не помню, в нем четыре буквы.
— СПКЯ? — подсказала я.
— Точно!
— Скажите, вы случайно не бухгалтером работаете?
— Да, а как вы угадали? — удивилась женщина.
— Просто вы диагноз запомнили цифрами, а не буквами, — объяснила я.
Мы выполнили пациентке УЗИ, я расписала лечение и отпустила ее домой.
— Спасибо, что не отказали в консультации! — сказала она, уходя. — Я думала, что прогоните, а вы мало того что приняли, так еще и настроение подняли!
— А приходите к нам снова, — проговорил ей вслед Парамонов. — Мы будем вас ждать, начинаем это делать уже сейчас!
К нам подошла Анна Антоновна Копылова, маленькая симпатичная аккуратненькая акушерка. Ей в жизни не особо повезло, к своим сорока она ни разу не была замужем, детей тоже не было. Ничего о ее личной жизни никто не знал.
На худеньком лице женщины практически всегда было одно и то же выражение абсолютной непроницаемости — лучшая профилактика некорректных расспросов и подрыва с трудом достигнутого внутреннего равновесия.
Что тут сказать? Маска — неоднозначный символ лицемерия. Это интеллигентный способ на время избавиться от окружающих, перестав быть узнаваемым. А ведь кто-то пытается отделаться от назойливости, надев боксерский шлем…
Но при виде Парамонова Анна Антоновна просто таяла. Сейчас он был временно свободен, а значит, по ее системе моральных ценностей с ним можно кокетничать.
— Ирина Павловна, добрый день! — поздоровалась она со мной. — Уже прошла почти половина суток, а мы встречаемся в первый раз.
— Тут такая погода, что непонятно, то ли день, то ли ночь, то ли еще сегодня, то ли уже завтра наступило.
— То ли кушать, то ли спать, — продолжил Парамонов.
— Игорь Петрович, идите-ка отдохните, — предложила я.
— Хорошо, только бы диванчик найти под мои габариты, — продолжил хохмить коллега.
— Можно просто посидеть и попрактиковать «йогу сна». Попробуйте проскользнуть между сознательным и бессознательным и побыть в состоянии отсутствия мыслей и желаний. Говорят, помогает быстро набрать кучу джоулей энергии, — предложила я.
— Анна Антоновна, — Парамонов решил переключиться с меня на другой объект, — а у вас есть рецепт быстрого отдыха?
— Есть. Я люблю петь. Это меня расслабляет, — с улыбкой ответила она.
— Да у нас тут филиал погорелого театра. Одна декламирует стихи, вторая поет, — загоготал Игорь Петрович. — А готовить из вас кто-нибудь умеет?
— Конечно. Я очень люблю это делать, — улыбаясь, сказала Копылова.
— Это хорошо! Только вот мне есть много нельзя, — вдруг нахамил ей Парамонов. — Так что этот факт в женской биографии для меня скорее минус. Я голосую только за интеллектуальную пищу.
Анна Антоновна вдруг как-то ссутулилась.
— Игорь Петрович, — встряла я. — Вам нужна жена из МЧС, чтобы варить кашу из пожарного топора для похудения. А заодно она поработает над вашей физической подготовкой.
Копылову передернуло от слова жена.
— Анна Антоновна, — обратилась я к ней. — Вы сегодня великолепно выглядите! Такая чудесная прическа и волшебный макияж.
— Выгляжу хорошо, работаю плохо, — жестко ответила она.
— Почему вы так считаете? — я попыталась смягчить ситуацию, понимая, что она обиделась на слова Парамонова.
— Нет огня внутри.
— Так, может быть, стоит влюбиться? — влез Игорь Петрович.
— Я так давно не встречаюсь с мужчинами, что уже просто боюсь их.
— Ничего, страсть сильнее страха, — наглел Парамонов, зная, что нравится Копыловой.
— Рядом со мной ничего не растет, даже цветы в горшках гибнут, — измученно продолжила женщина.
— Может, там паразиты в земле. Нужно потравить, — дал совет Игорь Петрович.