Эта женщина благодаря командной работе врачей разного профиля доносила беременность до положенного срока. Все закончилось успешно. Было выполнено кесарево сечение, на свет появился живой и здоровый ребенок.
Мечты пациентов осуществляют профессионалы!
— Сережа, успел обезболить девушек в родильном зале? — уточнила я.
— Да. Все остались довольны.
— Тогда помогай нам сейчас.
Мы с Игорем Петровичем помыли руки, собрали инструменты, вошли в живот.
На мониторе была видна желтовато-белая вязкая жидкость, которая расплылась по малому тазу и среди петель кишечника. Вскрывшаяся киста яичника представляла собой кратер, из которого торчали волосы и еще что-то. Я взяла зажимы и стала разбирать содержимое. Дальше все было, как в фильме ужасов. С самого дна образования я вытащила крошечную челюсть с тремя зубами. У девушки, страдающей анорексией! Если бы кто рассказал такое, не поверила бы ни за что.
Операция шла к концу, когда Парамонов поинтересовался:
— Ирина Павловна, где вы учились эндоскопии?
— По правде говоря, у меня получился этакий экспресс-курс. Я проработала тогда в гинекологическом отделении несколько месяцев, ходила на лапароскопии в основном ассистентом, самостоятельно выполнила только одну стерилизацию. И все. Доктор, который меня этому начал учить, ушел на повышение в другую клинику. Такие операции стало делать некому. Однажды главный врач вызвала меня к себе и сказала: «Теперь это твоя головная боль. И не возражай».
— И что?
— Я ночи напролет читала книги, изучала картинки и просматривала видео, бесконечно проматывала в голове ход операций, а в нужный час справилась с задачей. Потом медленно шла от простого к сложному.
— А что насчет осложнений? Были?
— Пару все-таки случилось. Нетяжелые и с хорошим исходом. Должна сказать, что такое самообучение дает жизнь уникальным хирургическим «фишкам». Когда спросить не у кого, ты начинаешь импровизировать. В разумных пределах, конечно.
— Жестко, считаю, с вами тогда Наталья Ивановна поступила. Прямо в костер бросила, а вы, как феникс, возродились.
— Вот так главный врач воспитывает характер у подчиненных. От нее я в основном слышала три посыла в свою сторону. Поначалу, еще пока была неопытным специалистом, она говорила: «Жизнь научит». Затем: «Понимаю, что ты не остановишься». А позже, когда я через пни и колоды, то падая, то вставая, достигла определенных рубежей: «Делай все, что считаешь нужным, я тебе доверяю». Но и я тоже не белый пушистый зайчик. Знаешь историю про трудоустройство Шевцовой?
— Что-то припоминаю. Вы, кажется, заставили ее выучить наизусть клинические протоколы.
— Не совсем. Она это сделала сама. Добровольно. Я тогда заменяла Наталью Ивановну, а Шевцова пришла устраиваться на работу. Вывалила на стол все свои дипломы и бумажки о прохождении курсов, мол, смотрите, какая я образованная. Хорошо, думаю, сейчас проверю, как усвоила. Все знают, что характеристики и рекомендательные слова для меня не имеют абсолютного значения. «Первая помощь при эклампсии, пожалуйста, что делаем, кого зовем?» — задала вопрос я. Ответ был откровенно слабый. — «Возмещение кровопотери при массивном кровотечении?» И тут получилось не очень. Тогда я сказала: «Даю вам время на освоение протоколов, учите их столько, сколько потребуется — неделю, месяц, год. Как только почувствуете уверенность в знаниях — приходите».
— И что, вернулась? — Любимцев оторвался от монитора наркозного аппарата и съязвил. — Я бы к тебе больше не рискнул заявиться.
— Да, через две недели. И блестяще ответила на все вопросы. Стало понятно, какой она настойчивый человек.
— Кстати, помню, как много вы дежурили, — участливо произнес Парамонов.
— Что было, то было… А дважды я умудрилась отдежурить по четыре дня подряд. Представляешь? В восемь тридцать пятиминутка, потом домой, пару часов сна, подъем, душ и снова на работу к шестнадцати тридцати. Вечер, ночь на дежурстве, снова в восемь тридцать пятиминутка, снова домой и так по кругу четыре дежурства.
— Тоже в своем роде испытание на выносливость.
— Окружающие говорили про самоуничтожение.
— Зачем вам это все было нужно? Денежный вопрос?
— Нет, деньги это не моя тема. Мною может двигать только чистый интерес. Когда я чем-то увлечена, не могу остановиться. Правда, недосыпание из-за дежурств подводило меня с завидной регулярностью. Один раз я проехала на красный свет. В другой раз неудачно с поворота вывернула на встречную полосу, и там не медведи ехали на велосипеде, а настоящие брутальные автомобилисты, у которых глаза вылезли на лоб, когда увидели меня. Однажды задремала за рулем во дворе дома. Было дело, вставила не тот ключ в замочную скважину и сломала его. Вместо того чтобы отдыхать, пару часов ждала слесаря. А еще как-то не закрыла дверь квартиры, а проснувшись, увидела, что дверь качает сквозняком. В театре заснула на спектакле и очнулась только от аплодисментов зрителей в конце первого акта. Муж, глядя на это, буркнул, что опасается моего храпа во время второго акта, и мы пошли домой. Помню и такое. Я оказалась на грани жизни и смерти. В доме на лестничной площадке начался сильный пожар, загорелся распределительный щит. Я в это время прорабатывала подсознание в состоянии глубокого сна и не слышала ни воя сирены пожарной машины, ни стука пожарных в дверь. Не знаю точно, что все же разбудило меня, но, открыв глаза, я увидела густую черную дымовую завесу. Сообразила, что нужно выскочить на балкон. Там-то меня и заметили, спасли.
Тогда у нас было более тридцати родов за сутки, не то что сейчас. Это учило делать кесарево сечение за пятнадцать минут, с невероятной скоростью зашивать разрывы, строчить истории, записывая предложения одной кривой, и познавать оттенки изнеможения. В тот период я настолько выпала из жизни, что однажды не смогла припомнить, сколько мне лет. Кстати, после этого я стала избегать ночных перелетов и ночных переездов, понимая, как легко ошибается невыспавшийся человек.
— Помните доктора Авдеева? Он после очередного безумного дежурства заснул стоя во время обхода и рухнул на кровать, благо та не была занятой пациенткой, да и он не травмировался! А как молодой специалист Малиновская от изнурения забылась сном лицом в стол, а потом полдня ходила с поперечной отметиной на лбу и щеке? — увлекся воспоминаниями Парамонов.
— Конечно, помню. Такой парадокс получается: акушеры жертвуют своим здоровьем ради сохранения чьего-то…
— А ваш муж что говорил об этом трудовом безумии?
— Что мечтает видеть меня домохозяйкой, но ничего не запрещал и поддерживал, как мог. Правда, и сейчас повторяет то же, — я улыбнулась при воспоминании о нем.
— И вы не слушаетесь?
— Хотела бы сказать, что слушать и слушаться — разные вещи, но, чувствую, придет время подчиниться. Он слишком меня жалеет и упорно настаивает на своем.
— То есть вы не отказываетесь от мысли полностью поменять свою жизнь?
— Нет, не отказываюсь. Я медленно соглашаюсь…
— Вы признаете, что наша профессия неженская? — попытался подытожить Игорь Петрович.
— «Неженская»? — я вспомнила анекдотический момент. — Ну так слушайте. Как-то одним прекрасным солнечно-снежным декабрьским утром нам зачитывали ротацию врачей по отделениям на следующий год. Подошли к кадровому обеспечению вечерних и ночных смен. Цитата: «А дежурить у нас будут одни мужчины — и пошли фамилии: Иванов, Петров, Попов, Смирнов, Лебедев и… Ковалева». Весь зал несколько минут ухохатывался. А я тогда почувствовала себя настоящим мужиком, рабочей силой.
— Это неправда, у вас волшебная женская энергетика!
— Вот опять вы, Игорь Петрович, за старое.
— Не могу удержаться. Я так вас чувствую, — настаивал на своем коллега и с грустью усмехнулся.
— Кстати, на одних курсах мы проходили психологическое тестирование. Девушкам предложили ответить на вопрос, кем они себя ощущают. В вариантах ответов значились: женой, женщиной, подругой, кем-то еще. Я не задумываясь выбрала «человеком». Понимаешь? Человеком!
— Все, наконец-то закончили. Кстати, который час? — уточнил Игорь Петрович.
— Десять сорок пять, — отозвалась санитарка.
— День только начался, а уже немало сделано. Пойду в приемное, там, наверное, уже пациенток море, — снимая перчатки и операционный халат распланировал Парамонов. — И, как всегда, недовольные.
— Если что, зовите!
— Как обычно.
— И еще. Вы же опытный доктор, не мне вам говорить, что люди в больницу приходят с проблемами и болью, а не для развлечения, и часто изначально настроены негативно. Врач должен их успокоить и поддержать. Будьте для них волшебником, дарите им хорошее настроение.
— Ирина Павловна, управление массами через развлечения — это ваша ипостась, — озадачил меня Игорь Петрович.
— Что это значит?
— Ну как что? Привожу для примера одну пятиминутку накануне Нового года. Вы тогда отчитывались за дежурство, и на обратной стороне листа с записями нарисовали веселенького клоуна, начертали преогромными буквами: «Все будет хорошо!» Помните? Доктора, увидев это, естественно, стали смеяться, а главный врач никак не могла понять, в чем дело, несколько раз приподнимала очки и спрашивала: «Что с вами со всеми происходит?» — с претензией на сопрано затянул Игорь Петрович, по-доброму пародируя Наталью Ивановну. — В итоге присутствующие зарядились прекрасным настроением, рабочий день прошел на ура.
— Как видите, простая по смыслу и воплощению картинка сделала большое дело: через смех объединила коллег. А насчет управления массами… Понимаете, Игорь Петрович, когда человек болен идеей и хочет ее продвинуть, пусть даже оставить в вечности, он обязан привлечь к ней внимание как можно большего количества людей. Это гарантия того, что идея будет жить.
— Звучит грандиозно!
— Давай отвлечемся от рутины. Немного ликбеза про то, как управлять будущим. В своих стремлениях не стоит размениваться на мелочи. Нужно идти по ступенькам вверх — выше и выше. Сначала — мысль, она же идея, потом — планирование, и последнее — реализация. И вот здесь важно выбрать того, кто будет эту идею доносить до людей. Нужна нетривиальная личность, способная увлечь массы. Именно массы, а не местечковый коллектив товарищей, которые поговорили и разошлись. А вот как эта личность будет вызывать интерес — это уравнение со многими неизвестными. Хотя голые технологии описаны и опробованы, все равно нужна качественная трансляция. В трех соснах и зайцу неинтересно.