конверсо. Сколько достойных горожан потеряли доход из-за того, что высокие посты заняли эти сомнительные христиане?{1620} Первой целью была семья Алькасар, поскольку казначей, Франсиско де Алькасар, наиболее ответственный чиновник, недавно повысил местные налоги{1621}.
Фигероа повел около четырех сотен последователей к собору по Калье-Сьерпес. Теперь это известная дорога для тех, кто совершает паломничество в Севилью во время Страстной недели. Однако путь им возле монастыря Сан-Франсиско преградили вооруженные люди. Пусть радикалов остановили, но зловещие выкрики с требованием повешений породили такую панику, что высокопоставленные конверсо, такие как Хуан де Кордова, ювелир-банкир, Хуан Варела, продавец книг, и другие коммерсанты с Калье Генова написали письмо Карлу, где клялись ему в верности и просили о защите{1622}. Под этим письмом позднее подпишутся многие уважаемые горожане, включая печатников Томаса Унгута, Диего де Талаверу, Гонзало де Роэласа и Хуана де Вальядолида, некоторые из них являлись конверсо, а кое-кто даже реконсилиадо{1623}.
Фигероа в итоге был впущен в Алькасар его комендантом, Хорхе де Португалем. Но многие из его последователей покинули его, и вскоре он был окружен, хотя епископ Деса предложил ему компромисс, от которого он отказался. Алькасар атаковали сторонники короля, и он был захвачен с потерями, причем Фигероа оказался ранен. Он стал пленником архиепископа, в то время как двое его последователей были повешены: продавец сыра Франсиско Лопес – 23 октября и музыкант (violero) Хуан Веласкес – 6 ноября.
Странная гражданская война в остальной Испании также была далека от завершения. Акура, епископ Саморы, вместе с двумя тысячами вооруженных людей начал мощное, популярное, фактически антиаристократическое движение на территории своих владений. Этот епископ, назначенный папой Юлием II, был бастардом последнего в XV столетии епископа Бургоса и являлся представителем католических монархов в Риме{1624}. В 1521 году он отправился в Толедо, который его люди захватили и чьих горожан убедили назвать его архиепископом.
Также в феврале 1521 года Хуан де Падилья захватил несколько ключевых мест. Повстанцы, похоже, действовали все более успешно. Но трудностью для них было то, что они не знали, что делать с внезапно свалившейся на них властью. Они соглашались, что старый режим нужно свергнуть, – но вот что делать дальше? Экстремисты каждый день получали все больше власти, и социальная революция, казалось, была неминуема. Это была бы национальная социальная революция, уж точно направленная против фламандцев и имперской роли Карла. Но множество торговцев, ранее симпатизировавших протестам, дрожали при одной лишь мысли о ней.
Комунерос отправились в Тордесильяс, к королеве Хуане. Они предложили ей все, чего она желала. Сомневаясь и пребывая в неуверенности, она высказала им свое сочувствие, но благородно, по-королевски, лояльно (с ее собственной точки зрения), если не глупо, отказалась от их предложений. Таким образом она спасла своего сына Карла – однако обрекла себя еще почти на 35 лет фактического заточения в отвратительных условиях{1625}.
23 апреля комунерос, которые теперь были в равной степени как армией, так и политической партией, были вынуждены сразиться у небольшого поселения Вильяр возле Торо с королевскими силами, наскоро собранными новыми регентами, коннетаблем и адмиралом Кастилии. Они были разбиты. Три главных предводителя комунерос, Хуан де Падилья, Хуан Браво и Франсиско Мальдонадо были схвачены и немедленно казнены. За несколько недель большая часть восставших городов была захвачена лоялистами. Толедо под командованием вдовы Падильи, Марии Пачеко, держался дольше всех. Но епископ Акура был схвачен и заключен под стражу в замке Симанкас. Похожее, но в некотором смысле более опасное движение протеста сформировывалось в Валенсии, где группа горожан, преимущественно ремесленников, учредили братство или «Эрманию», которая взяла город под свой контроль. Некоторые, как Хуан Лорена, стремились создать «республику наподобие Венеции». Другие, как Висент Перис, желали уничтожить аристократическую власть. Местные вельможи, такие как Педро Фахардо, аделантадо Мурсии и маркиз Лос-Велес подумывали было о том, чтобы выказать симпатии повстанцам, но вскоре оставили это. В начале 1522 года восстание было подавлено: Лорена уже погиб, а Перис был схвачен и казнен{1626}.
Результатом восстания комунерос стало усиление авторитарного элемента в монархии Испании. Города больше никогда не заявляли о своей независимости. С тех пор королевский двор и монарх определяли, что нужно делать. Испанская империя взяла пример со своих заморских владений, институты которых остались прежними. Монархи сделали все, что можно, дабы ограничить власть кортесов. Избрание прокурадоров продолжалось, но они теперь были лишены реальных полномочий.
20 мая 1520 года, в день, когда король покинул Корунью, Лас Касас направился к кардиналу Адриану. Он повстречал его, когда тот вышел их своих покоев вместе с епископом Альмерии, Франсиско де Сосой, который некогда был членом Совета королевства. Соса работал с Фонсекой и сказал на этот раз Лас Касасу: «Целуй сейчас руки своего почтенного покровителя [Адриана], поскольку именно он дал тебе свободу всех индейцев». Лас Касас рассмеялся, ответив на латыни – языке, который он знал, как и Адриан{1627}.
Пока король путешествовал, Испания полыхала, а Адриан был занят восстаниями, власть над Индиями оставалась в руках неизменного Фонсеки, хотя и сам он последние несколько недель был не в курсе своих обязанностей. Но в любом случае, когда королевский двор в конечном итоге пришел в себя, Лас Касас добился следующих уступок: всем, кто пожелает участвовать в территориальной авантюре Лас Касаса, будет дарована специальная грамота. Он взял на себя замирение 10 000 индейцев за два года, не применяя силы; он посвятил себя цели доставлять Короне растущую прибыль каждый год. Он согласился построить три поселения с 50 поселенцами в каждом, «для доклада о любом обнаружении золота» и дал слово строго подчиняться Короне. В каждом пункте будет назначен ученый человек (letrado) для управления, также будут избраны счетовод и казначей. В любой момент можно было отправить наблюдателя, дабы оценить работу Лас Касаса. Идя на эти уступки, Лас Касас показывал, что он сохранил некоторые из предпринимательских качеств, которые у него были ранее, когда он был поселенцем на Кубе.
Сам он был готов отправиться в Новый Свет, но гражданская война не позволила ему покинуть Вальядолид. Так что пока Испания кипела в политическом котле и покуда друзья Фонсеки скрывались, где только могли, Лас Касас ухватился за возможность усовершенствовать свой план при поддержке кардинала Адриана.
Указ от 17 мая, восстанавливавший власть Диего Колона в Новом Свете, достиг Санто-Доминго в начале августа 1520 года. Старые судьи вернулись на свои посты и старые королевские чиновники радостно попросили, чтобы Фигероа, которого они ненавидели, прошел через стандартную резиденсию. Правая рука Фигероа, Антонио Флорес, вскоре был обвинен во множестве злоупотреблений на Кубагуа, где ныне находится Венесуэла, в особенности в отношении добычи жемчуга – хотя Фигероа докладывал, что Жемчужный Берег процветает благодаря ему одному! На самом деле Флорес устроил диктатуру на этом берегу, повесив оказывавшего испанцам услуги касика Мельчора и некоторых других вождей, – деяние, которое само по себе вызвало мятеж, закончившийся смертью двух миссионеров и еще девяти испанцев.
В итоге дознаватель лисенсиадо Леброн осудил Фигероа за его злоупотребления. Леброн уже участвовал в более раннем расследовании на Эспаньоле против судьи Агилара, который на время оказался влиятельным вице-губернатором Тенерифе.
Учитывая волнения в Севилье и последующие репрессии, все больше потенциальных эмигрантов были заинтересованы в идеях Лас Касаса, гораздо больше, чем ранее, особенно потому, что Сан-Хуан на Пуэрто-Рико был первой остановкой в пути. Если идея колонизации Южной Америки по плану Лас Касаса окажется непривлекательной, всегда можно было вернуться на Пуэрто-Рико. Губернатором там в то время был Антонио де ла Гама, сын лейтенанта нового ассистенте, представителя Короны в Севилье, Санчо Мартинеса де Лейвы – и это тоже успокаивало севильцев{1628}.
В конце концов Лас Касас покинул Севилью и 14 декабря 1520 года направился в Индии в сопровождении тридцати пяти спутников{1629}. Еще примерно двадцать человек присоединилось к ним в Санлукаре; люди, «бросившие свои лопаты и коров и уже представлявшие себя благородными, особенно по воскресеньям и выходным, вместе со своими женами и хозяйством… [включая] множество печенья, много вина, окороков, а также прочих благ, все за счет Его Величества…»{1630}.
10 января 1521 года Лас Касас вновь достиг Сан-Хуана на Пуэрто-Рико. Это было короткое плавание – лишь две с половиной недели. Никто не пересекал Атлантику так часто, как он. К сожалению, «восстание» аборигенов, начавшееся в сентябре 1520 года на побережье Южной Америки после убийства вождя Мельчора, распространилось до Сан-Хуана после убийства нескольких монахов в Чирибичи в заливе Санта-Фе. Флорес, все еще находившийся в Кубагуа, безуспешно пытался подавить восстание. Но в процессе три капитана и более пятидесяти испанцев, включая умелого капитана Франсиско Дорта, были убиты индейцами. Флорес готовился оставить Кубагуа, а поселенцы – покинуть дома.