Честно говоря, Кадис с его большим заливом имел гораздо более доступную гавань, чем Севилья. Корабли, покидавшие Севилью, должны были пройти мимо опасных мелей Санлукара-де-Баррамеда, а путешествие оттуда вверх по реке Гвадалквивир до Севильи было трудным. Однако у Севильи было множество преимуществ. Ее было легче защищать от пиратов, чем Кадис, находившийся на полуострове, да и к центрам внутренней торговли Кастилии она была ближе. Товары, востребованные поселенцами на Карибах – вино, мука, оливковое масло, – гораздо легче было получить в Севилье, чем в Кадисе, где и земли толком не было. Порты Рио-Тинто, такие как Палос или Могер, были слишком маленькими и слишком близкими к границе с Португалией, чтобы стать альтернативой, – кровью и потом добытое золото с легкостью можно было оттуда провезти контрабандой в Лисабон, если бы Каса находилась там. Так что в течение двухсот лет Каса-де-Контратасьон находилась в Севилье. И в течение этих двухсот лет каждый раз выстрел из пушки означал, что в течение шести часов отдаст швартовы каравелла с грузом для Индий. Она сплавится по Гвадалквивиру до Санлукара и потом выйдет в море{946}.
Первое судно, отправившееся в Индии под контролем Каса-де-Контратасьон, вышло в ноябре 1503 года, когда Педро де Льянос, старый друг Колумба, направился в Санто-Доминго в качестве комиссионера, поскольку Франсиско де Монрой умер. После этого все иммигранты, направлявшиеся в Новый Свет, сперва регистрировались в Касе.
В марте 1503 года еще одним декретом было постановлено, что больше ни один раб – ни бербер, ни чернокожий из Африки – не будет отправлен на Эспаньолу из Испании. Причиной стало то, что некоторые из прибывших взбунтовались, а также помогли индейцам поднять мятеж{947}. Вопрос рабства в Америках был решен лишь в более позднем указе. Сколько темнокожих рабов попали на Эспаньолу – неизвестно: нет никаких бумаг, которые хоть одного упоминали бы. Было бы удивительно, если бы их было больше пятидесяти.
В конце того же месяца монархи надиктовали подробные правила по обучению индейцев цивилизованной христианской жизни. Указ был назван «О невинности и смущении»{948}. Похоже, он стал ответом на ныне утраченный отчет Овандо. Возможно, Сиснерос помогал в его составлении. Индейцы островов Нового Света не должны были разбредаться; их требовалось объединить вместе, чтобы они жили семьями в городах, где их легче было наставлять в христианстве. У каждой индейской семьи должен был быть дом. Как правило, в каждом городе должны были быть церковь, священник и больница. Все индейцы находились под защитой испанцев, энкомендеро, дабы их вожди не поступали несправедливо. Священник должен был учить индейцев «любить ближних своих» и уважать их собственность, а энкомендеро защищал индейцев от эксплуатации. Индейские дети должны были получать церковное образование, а также обучаться читать и писать. Корона также поддерживала смешанные браки между индейцами и испанцами.
Всех индейцев следовало побуждать одеваться пристойно, запрещалось богохульство – это было приказом как в отношении испанцев, так и индейцев. Все платили налоги и подати. Все фиесты становились христианскими праздниками, купание нагишом было запрещено. Всех индейцев должны были крестить и советовать им, как лучше избавиться от своих языческих обычаев. Для защиты самих же индейцев они не имели права продавать поселенцам свою собственность{949}.
Другой указ, изданный в конце марта 1503 года, дополнил эти правила. В нем говорилось, что «в каждом из городов при церкви должен находиться дом, куда дети приходили бы два раза в день, и где священник обучал бы их не только писать и читать, но и творить крестное знамение; где они бы выучили молитву Господню, „Ave Maria”, изучили бы символ веры и „Salve Regina”»{950}. Это объясняет, для чего в 1505 году в Индии послали 138 учебников (картильас). Скорее всего они были составлены Эрнандо де Талаверой, который все еще был епископом Гранады, для индейцев, а не для испанцев.
Однако инструкции относительно индейцев, работавших на приисках, противоречили этим утопическим декларациям. Например, Овандо получил другой приказ, в котором говорилось о необходимости селить индейцев поближе к копям{951}. Было очевидно, что не в первый и не в последний раз в имперской истории правительство говорило двумя голосами: у монархов было два разных советника.
Королевским советником по финансовым вопросам был Фонсека. Советником же духовным был Сиснерос. По отношению к мусульманам кардинал был непреклонен. Но он вел себя мягко по отношению к Новому Свету. Точно так же доминиканцы были жестоки к евреям у себя дома – но доброжелательны к индейцам{952}.
С другой важной декларацией, касавшейся отношений испанцев и индейцев в Новом Свете, королева 30 октября обратилась к будущим монархам – Филиппу и Хуане, своим зятю и дочери{953}. Предполагалось, что «король, мой господин, и я, дабы обеспечить, чтобы каждый, живущий на островах и на материке в океане [достаточно странный способ объяснения проблемы], мог стать христианином и принять нашу католическую веру; посылаем письмо, чтобы никто из облеченных властью не посмел взять в плен никого из индейцев, чтобы их куда-нибудь увезти.
И чтобы убедить христиан жить благоразумно, мы приказали некоторым нашим капитанам направиться туда и взять с собой монахов, чтобы они наставляли туземцев и проповедовали им нашу католическую веру… в тех местах, где живут люди, известные как каннибалы{954}, которые не желали ни слышать, ни привечать их, защищались с оружием и убили одного или двух христиан. А после они с жестокостью и упорством начали войну с индейцами, служащими мне, захватывая их, чтобы потом съесть{955}… и… думаю, было бы правильно наказать тех каннибалов за преступления, что они совершили против моих подданных»{956}.
Изабелла добавляла, что просит «своих советников изучить этот вопрос и обсудить его», и Совет решил, что из-за «многочисленных преступлений каннибалов» и их нежелания даже слушать христианских проповедников, их «можно захватывать и отвозить на другие острова, чтобы после этого успешно обращать в христианство»{957}.
Это была палка о двух концах. С аборигенами хорошо обращались, если они были покорны, принимая христианство и власть Испании. Однако если они сопротивлялись, их обвиняли в каннибализме и обращали в рабство. Однако между этими двумя индейцами расового различия не проводилось – непокорный таино, с которыми испанцы порой встречались на Пуэрто-Рико, мог быть обвинен в каннибализме; а спокойный кариб, если такой встречался, был хорошим индейцем. Пока эти противоречия не были разрешены, индейцы Карибского моря находились на грани вымирания.
После этих декретов при дворе, который в конце 1503-го находился в Медине-дель-Кампо, состоялось обсуждение основ испанского правления в Америках. В обсуждении приняли участие члены Совета королевства, а также адвокаты и духовные лица. Присутствовал и фрай Диего де Деса, ставший генералом инквизиции в Кастилии, а также епископом Саламанки. Прогресс был невелик. Было решено, что индейцев, «бегущих от христианства и работы, стоит рассматривать как бродяг». Участники тщательно изучили заявления папы римского Александра VI и, кажется, согласились с тем, что в соответствии с божественным и человеческим замыслами индейцы должны служить испанцам{958}. Но все, кто был там, осознавали, что проблема еще далеко не решена.
Другой указ, изданный в Медина-дель-Кампо королевой 20 декабря 1503 года, упорядочивал идею разделения, репартимьенто, таино между испанцами, в результате чего уцелевшие касики отвечали за вербовку рабочих{959}. Те, кто работал на приисках, должны были находиться там не больше шести-восьми месяцев, а потом, по правилу «отсрочки», возвращались в город, где могли снова заняться своими огородами. Для каждого города назначался инспектор, который следил бы за тем, чтобы работа хорошо выполнялась. Возможно, Овандо заставили организовать так называемые энкомьендас на основе того, что он о них знал, будучи комендадором выдающегося ордена Алкантара.
Это было развитие более ранних идей Колумба и Рольдана. План был в том, что каждый туземец будет отдан в услужение конкретному испанцу, если только он не назначен Короной работать на копях или в сельском хозяйстве. В теории таино, будучи подданными Короны, должны были работать только за плату. Они должны были быть не рабами, а набориас – слово, пришедшее из языка таино{960}. На самом же деле с ними обращались так же, как с рабами, а может, и хуже, поскольку у их владельцев не было никакого стимула обращаться с ними хорошо{961}. Было предложено, чтобы у индейцев был статус ученика (pupila) Короны, со всеми правами и обязанностями. Государство было обязано через поселенца защищать, кормить и «воспитывать» индейца, заботясь как о его физическом благосостоянии, так и о духовном. А поселенец имел взамен право на службу индейца.
Энкомьенда в средневековой Испании подразумевала дарование права на отправление правосудия на земле, а «энкомьендерос» получал права на услуги заинтересованных лиц. В Эспаньоле же