энкомьенда подразумевала еще обучение индейцев, работавших на принадлежавшей владельцу земле, где разводился крупный рогатый скот, свиньи, выращивались маниока, батат и сахарный тросник.
Индейцы же, наверное, видели это все по-иному. На самом деле на работе из них выжимали все соки. Если они убегали, их считали теми же беглыми рабами. Многие вскоре начали замечать снижение численности населения, хотя когда конкретно это было замечено – неясно.
Это были трудные годы и для Испании. Монархов все еще куда больше заботили экономика, плохие урожаи, голод и высокая смертность на полуострове, чем у нескольких тысяч эмигрантов в Новом Свете. Урожай в Кастилии в 1504 году был таким низким, что цена на пшеницу взлетела до 600 мараведи за фанегу{962}. Галисия, Астурия и Бискайя никогда не могли прокормить себя, но теперь и сама Кастилия зависела от импортного зерна. Отчасти это было последствием закона 1501 года, где говорилось, что любая земля, на которой попаслись овцы, закреплялась за объединением овцеводов, Местой. В результате обширные поля Эстремадуры и Андалузии выпали из сельскохозяйственного пользования. Королевская поддержка производства шерсти означала крах земледелия. По иронии судьбы, именно в 1504 году появилась популярная стихотворная пастораль «Аркадия» Сан-Надзаро, повествующая о прелестях сельской жизни{963}.
Но не все было так уж и плохо{964}. Монархи радовались серии потрясающих успехов Эль Гран Капитана в Италии: в конечном счете, в мае 1503 года он с триумфом вернулся в Неаполь после победы над французами при Чериньоле. 28 декабря он вновь одержал победу над французами при Гарильяно. 1 января 1504 года сдалась Гаэта. Французы признали потерю Неаполя. Южная Италия стала восточным оплотом владений Испании. Неаполь и Сицилия с тех пор являлись частью Испанской империи{965} в течение нескольких поколений.
Эти победы стали возможны после того, как Эль Гран Капитан сделал из своей армии сильную пехоту, – что само по себе было заслугой крепкой брони-кирасы и легких шлемов. Столь успешная реорганизация армии была достигнута на основе разделения ее на четыре полка с поддержкой артиллерии и конницы. Новое оружие, такое как ломбарды и аркебузы, составило компанию мечам, копьям и дротикам прошлого. С той поры Неаполем (а также Сицилией и Сардинией) правил наместник короля, назначенный арагонской Короной.
Эти победы стали некоторым утешением после смерти ватиканского друга Испании, Александра VI Борджиа. После краткого папства Пия III, который умер через 10 дней после своего назначения, кардинал Джулиано делла Ровере, кандидат от Франции, авторитетный генуэзец, племянник папы Сикста IV, взошел на престол под именем Юлия II. Этот князь церкви, как утверждал венецианский посол Доменико Тревиано, определенно собирался играть в «мировую игру». И он сделал это{966}.
В мае 1504 года в Медина-дель-Кампо заболела королева. Казалось, она очень страдала. Петер Мартир в октябре писал, что «доктора потеряли всякую надежду на выздоровление королевы. Болезнь распространилась по ее венам, и вскоре стало понятно, что это водянка. Ее постоянно лихорадит до самых костей. День и ночь ее мучает жажда, а от одного вида пищи ее тошнит. Смертоносная опухоль быстро растет под кожей»{967}. Изабелла прекратила рассмотрение обычных документов и подписывала только самые важные.
Королева вообще ничего не подписывала после 14 сентября, кроме своего завещания. В документе от 4 октября она умоляла свою дочь и ее мужа посвятить себя непрестанному завоеванию Африки и Крестовому походу против ислама. В конце концов, можно было заявить, что вестготское королевство Испании также включало в себя и Марокко. Она хотела быть похоронена во францисканском облачении во францисканском монастыре Святой Изабеллы. Ее наследники ни в коем случае не должны были отказываться ни от титула маркиза де Вильены, который Изабелла завоевала для Короны, ни от Гибралтара. Ее старшая дочь Хуана должна была стать ее наследницей: «В соответствии с тем, что я должна сделать и что должно сделать по закону, я приказываю, чтобы ее, как мою законную наследницу… признали как истинную королеву и хозяйку». Она благодарила короля Фердинанда за все то, что он сделал для Кастилии, и вновь подтвердила его права на кастильские государственные приобретения{968}. Фердинанд должен был получать половину всего, что Изабелла получала из Индий.
В дополнении к завещанию королевы, датированному 23 ноября 1504 года, появилось и упоминание Нового Света:
«Когда острова и материк были уступлены нам святым апостольским престолом… Нашей главной целью было донести до них нашу святую католическую веру и позаботиться, чтобы эти люди приняли ее, а также прислать прелатов, монахов, священников и других богобоязненных ученых мужей, дабы обучить их и привить им добрые обычаи»{969}.
Этот кодициль предполагает, что она считала неоспоримыми свои права на Индии{970}. Позднее доминиканцы воспользовались этими строками, чтобы подтвердить то, что Корона приняла на себя миссию обратить индейцев и что это было главной целью испанского правления в Новом Свете.
Последними действиями Изабеллы, касавшимися Индий, было разрешение на очередную экспедицию к северному побережью Южной Америки, ведомую Хуаном де ла Коса и Педро де Ледесмой{971}, а также назначение 30 сентября честолюбивого сына Куэнки, Алонсо де Охеды, губернатором колумбийского залива Ураба и прилегающей территории, где ныне проходит граница между Колумбией и Панамой. Это было самым безнадежным поручением любого из монархов. Ураба, как тогда, так и сейчас, непригодна для жизни. Жара и высокая влажность здесь попросту невыносимы. Однако это место должно было стать первой колонией на материке.
Шестая часть выручки от всех продаж колонии должна была передаваться монарху. Там следовало учредить постоянный гарнизон в пятьдесят человек. Покровителями Охеды была забавная компания: купец-конверсо Хуан Санчес де ла Тесорериа; Лоренсо де Аумадо, адвокат и, возможно, еврей по происхождению – Каталина Санчес де Аумадо «обратилась» в 1494 году; наследники Хуана де Вергары, который плавал с Охедой и чья мать получила пожизненное заключение в 1494-м как ложная христианка; Гарсия де Окампо, эстремадурец – похоже, он единственный из всех был «старым» христианином. Однако это невозможное предприятие так и не было осуществлено до смерти Изабеллы.
Согласно Колумбу, вернувшемуся в Испанию после ужасного четвертого плавания, «дворяне королевства точили клыки, словно дикие кабаны, ожидая изменений в государстве». В письме своему сыну Диего Колумб упомянул, что «Сатана» потерпел поражение; он утверждал, что послужил их высочествам с таким усердием и любовью, что достоин попасть в Рай{972}.
Больше Колумб не виделся с королевой, поскольку 26 ноября она «снизошла в темное царство Аида», как бы это описал автор «Тиранта Белого». Ее отпел отец-настоятель Ла-Мехорады. При этом присутствовал Фердинанд. Она также освободила всех своих личных рабов – вне сомнения, среди них были чернокожие из Африки – берберы и негры, не говоря уже о жителях Канарских островов, а также мужчинах и женщинах, захваченных в Малаге и Гранаде{973}. Ее тело отвезли в Гранаду, где она 18 декабря была похоронена в королевской часовне. При погребении присутствовал ее экс-духовник, архиепископ Талавера. Впоследствии флорентиец Доменико Фанчелли изваял ее изображение, обладавшее огромным сходством с королевой, для ее великолепного надгробия.
Изабелла была великой королевой. Вместе со своим мужем, королем Фердинандом, она установила дома мир. Она приручила знать. Одни лишь ее духовные реформы заставляют вечно вспоминать ее ум и интуицию. Она разумно выбирала себе советников. Кастилия в 1504 году стала неузнаваема для тех, кто видел ее в 1474-м. Ее репутация помогла объединить королевство. То, что она поддержала Колумба, было важным для осуществления индийской «кампании». С помощью своего мужа она основала учреждения, которые функционировали потом долгие годы. Для Изабеллы христианство и церковь представляли собой саму истину. Петер Мартир писал о ней как о «зерцале достоинств, хранилище добра и биче зла», добавляя, что «в женском теле у нее жила мужественная душа»{974}.
Но великие королевы, как и великие люди, совершают великие ошибки. То, что она в последние годы – с 1492 по 1504 – так полагалась на Сиснероса, способствовало как нравственности, так и нетерпимости. Она не только поддерживала инквизицию, но также способствовала изгнанию евреев и мусульман. Ее гробница в Гранаде изображает ее спокойной. Однако спокойствия у нее в жизни никогда не было. Смерть единственного сына, одной из дочерей и внука, а также непредсказуемость Хуаны Безумной лежали камнем на ее душе. На ее долю досталось страданий не меньше, чем славы.
Глава 17«Дети всегда должны слушаться родителей»
Король Фердинанд сказал: «Моя дорогая дочь. Ты, как правительница этих земель, должна избрать место, где будешь жить». Хуана ответила: «Дети всегда должны слушаться родителей»{975}.
После смерти королевы Изабеллы в 1504 году ее королевства погрузились в хаос. Некоторое время, почти два года, казалось, что все может вернуться в старые недобрые времена. Пока его жена была жива, Фердинанд Арагонский считался королем Кастилии. После ее смерти он лишился прав на Кастилию. Теперь трон принадлежал Филиппу и Хуане.