{1180}. В конце концов, завоеванию Канарских островов предшествовало законодательно подтвержденное заявление епископа Алонсо де Картахена, в котором говорилось, что эти острова являются частью королевства визиготов{1181}.
В августе 1512 года вернувшийся в Испанию фрай Антонио Монтесинос был лично вызван на Совет королевства в Бургос. Он сказал королю: «Государь, прошу Ваше Высочество оказать мне милость и дать мне аудиенцию. Ибо я должен поведать Вам вещи, которые чрезвычайно важны для Вашего дела». Король ответил: «Говорите что пожелаете, отец»{1182}. Тогда Монтесинос огласил длинный список жалоб индейцев. Это не просто произвело впечатление на короля, но привело его в ужас, и он созвал группу богословов и чиновников, чтобы обсудить проблему.
Следует вспомнить, что подобная королевская комиссия собиралась Короной по вопросу относительно Колумба. Комиссия встречалась в Бургосе более двадцати раз, вероятно, в доме коннетабля Кастилии, Каса дел Кордон, здании в мавританском стиле, над главным входом в который имелся барельеф в виде вервия. Именно тут Фердинанд и Изабелла принимали Колумба в 1496 году, здесь умер в 1506 году король Филипп. Этот пояс Святого Франциска связывал герб рода Веласко с королевским. В смысле символики место казалось вполне подходящим. Строительство этого здания началось в 1482 году.
Здесь говорились совершенно необычные вещи, и следует признать, что эти дебаты были уникальны в истории империй. Разве Рим, Афины или Македония когда-нибудь дискутировали по поводу правомочности своих завоеваний? Поступали так Франция или Россия? Стала бы Британия устраивать научный диспут в Оксфорде, чтобы выяснить, законна ли их война против ашанти или афганцев? Одна эта идея вызывает смех[24].
Незадолго до этой дискуссии появился некий труд, озаглавленный «Комментарии ко второй книге сентенций» и написанный в Париже шотландским философом Джоном Мэйджором в 1510 году. В нем содержалось пространное теоретическое рассмотрение роли Испании в Америке. Мэйджор не допускал мирской власти ни папы, ни императора, и заявлял, что незнание веры не лишает людей собственной независимости, но вот вооруженное сопротивление проповеди веры – лишает{1183}.
Королевская комиссия в Бургосе состояла из епископа Фонсеки, вечного царедворца Эрнандо де Веги, вице-короля Галисии Луиса Сапаты, королевского секретаря лиценциата Сантьяго и доктора Паласиоса Рубиоса (оба люди ученые), лиценциата Мухики, лиценциата Сосы, двух доминиканских монахов (Томаса де Дурана и Педро де Коваррубиаса) и юриста из Саламанки, Матиаса де Паса. Это был самый цвет Кастилии{1184}.
На этом заседании фрай Бернардо де Меса, тогдашний любимый проповедник короля и представитель знатного толедского семейства, представил диссертацию, в которой доказал, как минимум ради собственного удовлетворения, что индейцы Нового Света являются свободными людьми, – однако страдают от склонности к лени. Так что задача короля – преодолеть этот порок. Абсолютная свобода для них вредна, так что желательна некая форма зависимости, «чтобы обуздать эти пагубные склонности». Меса оправдывал порабощение туземцев, приводя аргументы по большей части из «Руководства для государей» (Regimiento de Prнncipes) – документа, приписываемого тогда святому Фоме Аквинскому, но на самом деле принадлежащего перу одного из его учеников, Толомео из Лукки{1185}.
Затем фрай Матиас де Пас, молодой доминиканец – профессор богословия из Саламанки, который потом много лет преподавал в этом университете, заявил, что индейцы не могут быть низведены до рабства, поскольку они не охватывались аристотелевым определением естественного права{1186}. За пятнадцать дней в Вальядолиде де Пас написал основной трактат «о происхождении правления Индиями короля Испании». Этот трактат поднимал три вопроса и давал на них ответы: во-первых, может ли король править Индиями деспотически или тиранически? Ответ был:
«Неправедно христианскому владыке развязывать войны против неверных из-за желания властвовать над ними или овладеть их богатством. Такое можно делать только ради распространения веры. Если жители этих стран (которые никогда прежде не были христианскими) готовы слушать и принимать веру, христианские владыки не могут вторгаться на их земли…»
Второй вопрос – может ли король Кастилии осуществлять политическую власть? Ответ:
«Если предложения обратиться в христианство сделано не было, неверные вправе защищаться, даже если король, побуждаемый христианским рвением и имея полномочия от папы, ведет справедливую войну. Таких неверных нельзя держать как рабов, разве только они упорно отказываются подчиняться государю или отказываются принять христианство».
Третий вопрос – можно ли обязать тех поселенцев, которые пользовались многими услугами индейцев, обращаясь с ними как с рабами, возместить ущерб? Ответ: только с благословения папы король может править этими индейцами законно и брать их под руку Короны. Потому испанские поселенцы, которые угнетали индейцев после того, как те были обращены, должны определенно выплатить им компенсацию. Однако как только индейцы обращаются в христианство, законно будет, как и при всех других политических условиях, требовать от них работы. В конце концов, от христиан Испании требуют еще большего, пока эти требования обоснованы – например, налоги, чтобы покрыть расходы на путешествия и прочие, связанные с поддержанием мира и доброго управления дальними провинциями.
Де Пас также, со всеобщего одобрения, процитировал Генриха из Сузы, епископа Остии в XIII веке, который утверждал, что когда язычников приводят в Христову веру, вся их власть и права передаются Христу, который становится их Господином как в мирском, так и в духовном смысле. Его же права, соответственно, передаются папе. Де Пас кротко добавил:
«Мне сказали, что в этих индийских землях существует кроткий народ, не честолюбивый, не алчный или злобный, но смиренный, который можно обратить в нашу веру, если с этими людьми обращаться милостиво. Некоторые демонстрируют естественное право, другие поклоняются дьяволу, с кем они ведут речи. Возможно, именно потому Господь вдохновил нашего государя послать людей, чтобы указать этим людям путь к спасению»{1187}.
Это либеральное заявление не имело себе равных в течение трех столетий.
Дальше слово взял Хуан Лопес де Паласиос Рубиос, умный законник, член Совета королевства. Он был родом из Сантандера и обладал спокойной деловитостью людей той местности. Он был преподавателем права в Вальядолиде. Также он был неудачливым послом Испании в Ватикане и председателем совета Месты. Никто не имел лучших связей и лучшей подготовки к этой дискуссии: только в испанских овцах он понимал больше, чем в американских индейцах{1188}.
Паласиос Рубиос считал очевидным, что Господь создал всех людей равными и что именно война меняет эту ситуацию. Те, кто взят в плен на справедливой войне, всегда может рассматриваться как раб. Он написал апологию недавней претензии Фердинанда на Наварру, в которой утверждал, что все добро, приобретенное в этой «весьма святой и весьма справедливой войне» против Наварры, станет «собственностью победителей», – хотя и не предлагал, что мужчины и женщины Памплоны по полному праву должны стать рабами. В своем труде «Об островах Океана» (1512) он отстаивает право Испании на Индии, выводя его от дара папы Александра VI от 1493 года. От индейцев следует требовать, чтобы они обратились в истинную веру – но те, кто дурно с ними обходится, должны выплатить возмещение. Он тепло говорил об индейцах и даже утверждал, что с ними следует обходиться как с нежными растениями. Он также был согласен с идеей, что папа имеет как мирскую, так и духовную власть{1189}.
Другой профессор права, лиценциат Грегорио, был полон презрения. Он называл индейцев «говорящими животными». Он приводил много цитат из Аристотеля, Фомы Аквинского, Дунса Скотта и Августина Анконского для доказательства этого утверждения{1190}. Но фрай Антонио Монтесинос не приобрел много сторонников, когда заявил, что его проповедь будет посвящена притче Соломоновой «отвечай глупому по глупости его, чтобы он не стал мудрецом в глазах своих». Его красноречие было потрачено впустую. Выступали также францисканец фрай Алонсо Эспиналь (с которым Монтесинос поссорился на улице Бургоса) и Мартин Фернандес де Энсисо, который, конечно, имел преимущество в том, что побывал в Индиях, будучи заместителем Алонсо де Охеды.
В конце концов бургосская комиссия решила, что всех индейцев следует считать свободными. Тем не менее, они будут подвергаться принуждению, чтобы их можно было наставлять в католической вере. Они должны будут работать ради собственного блага, их труд будет оплачиваться одеждой и домами. Пожалование земель поселенцам будет рассматриваться «с точки зрения апостольского милосердия и пожертвования и, таким образом, находиться в согласии как с Божьим, так и с человеческим правосудием». Но «никто не может избивать или пороть индейцев, называть индейца собакой или каким другим прозвищем – только по его настоящему имени»{1191}.
Эти дебаты привели к созданию так называемых Бургосских законов, которые были обнародованы 27 декабря 1512 года. Самыми важными пунктами были следующие: все индейцы должны быть поселены в деревнях и городках в специально построенных новых домах; их старые дома будут сожжены, «чтобы у них не было соблазна вернуться туда, но пере